Конечно же, брюссельские чиновники по-прежнему утверждают, что все можно исправить, что европейское единство никуда не денется, что евро от кризиса спасет многомиллиардный стабилизационный фонд (похоже, речь идет о банальном включении денежного станка на полную мощность). Но иногда им приходится спуститься на землю и посмотреть, что происходит у них под носом — в Бельгии. Вполне вероятно, что после запланированных на воскресенье внеочередных выборов в этой стране к власти придут силы, которые не считают единую Бельгию перспективной, и начнется процесс разделения страны на Фландрию и Валлонию.
Не будет преувеличением сказать, что бельгийцы уже сейчас живут в двух отдельных государствах. В каждом из них есть свой язык (на севере — фламандский, на юге — французский), свое телевидение, свои газеты, свои политические партии. Договориться не удалось даже о номерах автомобилей. Фламандцы хотят, чтобы номера были черными на белом фоне, а валлоны требуют красные на белом фоне. Фраза о том, что бельгийцев объединяют только три вещи — король, пиво и футбольная сборная, — стала анекдотом.
Но самое важное в этой истории — экономика. Валлония, которая после основания государства в 1831 году, долгое время играла в единой Бельгии первую скрипку, утратила свои позиции одновременно с началом постиндустриальной эры. Она так и не смогла оправиться от массового закрытия угольных шахт и сталелитейных предприятий. Статистика показывает, что уровень безработицы в Валлонии в два раза больше, ВВП — на четверть меньше, а зарплаты — на треть ниже, чем во Фландрии. Барт де Вевер, партия которого "Новый фламандский альянс" имеет лучшие шансы на победу на воскресных выборах, напомнил, что Фландрия ежегодно перечисляет Валлонии примерно 11,3 млрд. евро, и так больше продолжаться не может.
"Мы не партия революционеров, но Бельгия постепенно выдыхается", — заявил де Вевер, подчеркнув, что его партия требует не немедленного раздела страны и признания независимости Фландрии "к завтраку", а автономии в вопросах юстиции, здравоохранения, налогов и рынка труда. Если учесть, что ранее бельгийские законы предоставляли провинциям автономию в вопросах развития, защиты среды, сельского хозяйства, энергетики, культуры, спорта и науки, нужно задать вопрос, чего еще не достает, чтобы можно было говорить о фактическом расколе страны? Самые осторожные политики говорят о возможности создания конфедерации и оценивают другие подобные варианты, но они кажутся несерьезными. Содружество Независимых Государств, созданное на руинах СССР, так и не стало государством, хотя отдельные субъекты имели больше общего, чем Фландрия и Валлония.
На этом фоне симпатичными кажутся итоги социологического опроса телекомпании RTL, проведенные во Фландрии. 32% фламандцев требуют полной независимости, 17% выступают за конфедерацию, а 25% считают, что провинции нужно больше автономии в составе Бельгии. Похоже, эту четверть тоже можно причислить к сепаратистам, так как еще больше автономии фактически значит отделение. Правда, мирное расставание по примеру Чехии и Словакии в Бельгии невозможно из-за "Брюссельского вопроса". В столице, которая географически расположена во Фландрии, около 80% жителей говорят по-французски, и для них было бы неприемлемо попасть под иго фламандцев. Рано или поздно эту проблему придется решать. Может быть, хоть тогда европейский Брюссель заметит, что вокруг происходит нечто странное и скверное.
Перевод DELFI. Оригинал здесь
Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!
