Реформы, проводящиеся уже 15 лет на всем постсоветском пространстве, представляют везде одно и то же — попытку сменить цель хозяйствования — перейти от хозяйства ради удовлетворения потребностей к хозяйству ради получения прибыли.
Эта смена оценки приводит к катастрофическим последствиям: целые отрасли хозяйства, необходимые для нашей жизни, оказываются совершенно бесполезными в целях получения прибыли и умирают. В своей жизни мы постоянно с этим сталкиваемся, свежий пример — наше умирающее здравоохранение. Оно в этой системе обречено. Вместе с ним обречена и значительная часть пока живущих — та часть, которая не способна приносить прибыль нашим коммерсантам–врачам, должна умереть. "Демократическое" общество считает, что лучше, если она это сделает спокойно, без революций, так как это угрожает коммерции. Но так не получается, народ тихо вымирать в связи с коммерческой необходимостью не согласен. За редким исключением.
Киргизия — страна молодая, полностью продукт советской власти. Впервые она была образована в 1924 году в составе РСФСР, с 1936 года преобразована в союзную республику. Первоначальное ее состояние — обширные пространства, окруженные высокими горами, очень красивыми, по которым кочевали киргизы и пасли своих коней и овец. За период своего советского развития в Киргизии была построена вся необходимая для нормальной страны инфраструктура — города, дороги, электростанции, аэропорты, курорты, промышленность, разведаны и освоены полезные ископаемые — уголь, нефть, природный газ, цветные металлы — ртуть, сурьма, цинк, свинец, золото — очень хороший набор, дававший возможность республике хорошо зарабатывать. В СССР.
Киргизия делала даже кремниевые эпитаксиальные структуры для интегральных микросхем — самый высокий хай–тех, в Латвии такого сейчас нет и уже не будет. В структуре национального продукта 34,3% объема давала промышленность, 40% — сельское хозяйство, 3,4% — строительство. Чтобы было понятно, что означают эти цифры, сравним с Латвией. В Латвии сейчас промышленность дает 14%, сельское хозяйство — 4,1%, строительство — 5,6%. Уровень развития страны самым универсальным образом показывает уровень энергопотребления на душу населения. По этому параметру Киргизия имеет на душу населения в год 2360 кВт/час, для сравнения: Латвия — 2569 кВт/час, всего на 9% больше. А роль советской политики индустриализации и союзных инвестиций в Киргизию можно оценить, сравнив ее с соседним Афганистаном с такими же природными условиями. Так вот, в Афганистане потребление электроэнергии на душу населения в лучшие его годы было 42 кВт/час в год, а теперь, после его "демократизации", осталось только 33 кВт/час. В 72 (!!!) раза меньше, чем в Киргизии. Вам остается только угадать, когда были лучшие годы для афганской экономики. Можете? Это был 1989 год, последний год пребывания там советских войск. Хотя нам угадать не трудно — в Латвии та же картина.
Но вот Союз развалили, Киргизия стала независимой. И превратилась в забытый Богом уголок за горами и пустынями, куда мало кто способен долететь или доехать. Пригодный только для авиационных баз и выращивания наркотиков. Как Афганистан. Производство стало падать и разваливаться, среднегодовые темпы падения ВВП в 1990—1996 годах составили 12,7% в год. ВВП на душу населения упал с 1600 долларов до 550, в три раза. Это катастрофа. Только 34% населения имело работу. Даже добыча золота упала на 20%, а природного газа — в три раза. Сейчас киргизская экономика уже достигла дна и начала прирастать, как в Латвии. Темп роста ВВП составляет 5—6%, но это, в отличие от нас, мало кого восхищает — слишком глубоко залетели. Чтобы обратно выбраться, ста лет не хватит. Все это полностью разрушило все социальные условия жизни. По критериям ООН, в Киргизии 88% населения живут ниже черты бедности. И при этом еще разрыв в уровне доходов между столицей и провинцией четырех—пятикратный. Страна, населенная нищими. Если сравнить с Латвией, то у нас по тем же критериям получается "всего" 22% нищих.
Если в стране нищета достигает 88%, то устроить революцию не просто, а очень просто. Если в стране все жизненные блага куда–то пропали, то все уверены, что их украла власть. И ее надо свергать. Хуже не будет. И свергли. К власти пришли другие, но из той же обоймы, и все проблемы остались. Но пар вышел, магазины пограбили, и новая власть опять может некоторое время жировать. До следующего раза. Недолго. Революция произошла, но революционных идей не принесла. Они еще не родились, и все еще впереди.
Украинская революция, на первый взгляд, выглядит иначе. Но если присмотреться, стереть оранжевую краску, посмотреть экономические показатели Украины, обнаружится много общего. Богатейшая республика Союза, населенная талантливым и активным народом, представители которого занимали четверть всех высших постов в СССР, единственная, которой было позволено иметь собственное политбюро, провалилась в полную нищету. Темпы падения были не хуже киргизских, показатель ВВП на душу населения с 1990 года к 1996–му упал — с 2600 долларов до 1200 долларов. Упало все: производство электроэнергии — почти в два раза, добыча природного газа — в полтора раза, сельскохозяйственное производство — в полтора раза, государственный долг вырос в 14 раз и т. д.
Индивидуальное потребление снизилось к 1996 году до 490 долларов в год, немного больше одного доллара в день получается. Нищета по критериям ООН составляла 63% населения — не намного лучше Киргизии. Но миллиардеров полно, в западных банках полно украинских денег, один украинский вор — премьер–министр сидит даже в американской тюрьме. И та же пятикратная разница в уровне жизни между Киевом и бедными западными областями. Если наложить эту разницу на весьма низкие средние показатели, то получится, что множество населения живет не на уровне жизни, а на уровне смерти.
И результаты украинской революции те же, что и в Киргизии. Сменились только миллионеры у власти, которые теперь заняты увлекательным делом — спорят, как переделить между победителями приватизированные прошлой властью предприятия. Остальные революционеры, два месяца танцевавшие и бурлившие на киевском майдане, с бесплатной горилкой и закуской, разъехались по своим областям, где ничего для них не изменилось. Горилки больше не подвозят. Революционных идей революция тоже не принесла.
Такая же ситуация и в Грузии, "колыбели" сегодняшних революций. Там тоже практически полностью умерла экономика, созданная советской властью для удовлетворения потребностей населения, опустели знаменитые курорты, а знаменитые грузинские вина теперь производят в Испании и Болгарии, и они в четыре раза дешевле грузинских получаются. ВВП на душу населения упал с 2250 долларов до 500 — почти в пять раз. Умерло все — даже добыча газа сократилась в 9 раз, золота — в три раза. Республика импортирует 70% своей энергии — газа и электричества, которые ей поставляет Россия со скидкой 40—50% от мировых цен, но и на это у грузин нет денег, неоплаченные долги за газ и электричество составляют полмиллиарда долларов. Население сидит в холоде и темноте, даже премьер–министр Жвания два месяца назад умер, отравившись угарным газом от "буржуйки", которой они грелись со своим товарищем, когда пили вечером грузинское вино. Надо что–нибудь добавлять к этой картине полного разложения государства?
У колыбели грузинской и украинской революций стояли американцы. К колыбели киргизской они просто не успели. Далеко. Недавно на пресс–конференции президент Путин задавал недоуменный вопрос — зачем американцам в Грузии надо было их ставленника и совершенно послушного им Шеварднадзе менять на такого же ставленника, совершенно послушного Саакашвили, с помощью революции? Но смысл глубокий. Конечно, от этой смены ничего не изменилось, и это очень хорошо, Грузия как была Джорджией, так и осталась, но немного накопившегося пара вышло, снова победила "демократия и права человека", и американцы снова предстали светлыми борцами за все это. И главное — победителями. А это у них уже давно не получалось — стать победителями. А это им для имиджа очень необходимо.
Три революции победили в разных странах, в 1990 году попробовавших жить в рыночной экономике. Что дальше? Решили ли эти революции проблемы, породившие революционную ситуацию? Зреет ли революционная ситуация в других странах? Чего следует ожидать от начавшегося процесса? Куда дальше он пойдет? Много вопросов родилось, они требуют ответа, ведь мы тоже живем в такой стране. Подумайте над ними, а мы продолжим этот разговор в следующий раз.