Ранее уже сообщалось, что в конце сентября учитель литературы в Агенскалнской государственной гимназии Ивета Ратиника получила выговор за использование на уроке стихотворения Svētīgi современной поэтессы Агнесе Кривалде. Помимо прочего, в стихотворении употребляются такие выражения, как "svētīgi sabrtauktie, atpizģītie un nošautie", а также восклицание bļaģ и упоминание про "русских моего района". Полный текст доступен здесь.
Янис Йоневс, писатель, автор романа "Jelgava 94" (Литературный приз ЕС в 2014 году): "Давно завидую Агнесе по поводу ее стихов. Теперь опять. Обвинения толпы и из кабинетов всегда комплимент. Раньше казалось - эх, все пропало, пиши что хочешь. Но вот, у поэта и учителя снова есть возможность бороться против тупости". (Источник)
Философ, главный редактор интернет-журнала Satori.lv Илмарс Шлапинс: "Это признак хорошей поэзии, судьба хорошей поэзии - вызывать скандал и дискуссии". (Источник)
Писатель Гундега Репше: "Если для поэта это кажется важным, если этого требует построение стиха и атмосфера, то поэт может использовать все что хочет. Другой вопрос - как читатель это интерпретирует. По-моему, нормально об этом говорить, показывать детям вещи, которые происходят в повседневной жизни. Такая реакция очень провинциальна". (Источник)
Хенрикс Элиасс Зегнерс, поэт и редактор DELFI Kultūra: "Я могу понять родителей, которые не хотят, чтобы школа испортила их детей и учила их грубостям, однако это происходит не так. Это дурацкая паранойя, которая родилась из неспособности критически мыслить и оценивать как стих Кривалде, так и выбор Ратиники включить его в урок (между прочим, стих Кривалде был одним из 12 предложенных на уроке - вместе с работами Карлиса Вердиньша, Яниса Рокпелниса, Клавса Элсбергса и других поэтов). Именно чтение - один из способов, как тренировать свое критическое мышление, которого так драматически не хватает в нашем обществе. А море сердитых комментариев к новостям в интернете только показывает, насколько это стихотворение меткое и неудобное, как трудно его принять и как сложно мыслить шире" (Henriks Eliass Zēgners: Kāpēc ir svarīgi bērniem skolā mācīt rupjus dzejoļus).
Ингуна Рибена, политик, депутат Сейма: "Все эти высокомерные поучения и оскорбления со стороны литераторов наводят меня на печальные размышления. С тех пор, как у латышей есть свои писатели и поэты, было так, что литераторы любят свой народ, а народ любит своих литераторов. Вациетис, Зиедонис, Белшевица, Петерс - яркие символы такой взаимной любви. Читая публикации Зегнера (и комментарии к ним), я чувствую, что у нас теперь выросло первое поколение латышских литераторов, в отношениях которых со своим народом место любви заняло холодное равнодушие и даже взаимное уничижение. Йоневс высказался очень прямо: "Обвинения толпы всегда комплимент". Не могу представить, чтобы Вациетис или Зиедонис позволил себе что-то такое сказать о своем народе, носителе своего языка" ("Ingūna Rībena: Bļ** kā jaunais latviešu demokrātijas simbols")
Юргис Круминьш: "Знаете ли вы, что сегодня делает Агнесе Кривалде? Она работает в Европейском парламенте, в Брюсселе, и создает тексты, которые никто и никогда не будет анализировать. Скорее всего, она больше не пишет стихи с грубыми словами, или по крайней мере не публикует их. Скорее всего, и она могла бы рассказать об абсурдных, непостижимых правилах, хороших идеях и случаях, когда очень хочется что-то сказать, но лучше промолчать. Но этому в школе не учат, просто такова жизнь, б***ь". ("Jurģis Krūmiņš: Svētīgi paklusēt")
Нил Ушаков, мэр Риги: "Нельзя сморкаться за столом во время обеда. Этот запрет никак не связан с нарушением свобод, гарантированных конституцией. Любой имеет полное право спокойно выйти из-за стола и высморкаться в другом месте. Нельзя без штанов приходить в театр. Эта норма не является проявлением цензуры. Но, если что, на свете есть немало мест, где можно и даже нужно ходить без штанов. Нельзя выбрасывать мусор в окно. И это ограничение тоже не является проявлением советского догматического мышления. Выбросив мусор в мусорник, ты не станешь мракобесом. Любой из нас легко составит длинный список вещей, которые мы не делаем, потому что мы воспитанные люди и придерживаемся целого ряда неписаных и писаных норм. Эти нормы касаются и использования нецензурной лексики. Например, я могу материться, общаясь со Шлесерсом. Но я не матерюсь, общаясь с детьми" ("Нил Ушаков. Либералы, школы и деградация").
Максим Кронгауз, профессор-лингвист, автор книги "Русский язык на грани нервного срыва" и других работ.: "Если говорить об этом случае с точки зрения русского языка — подобная история кажется абсолютно невозможной в русской школе. Культурное назначение мата состоит в том, что в школе он никак не может существовать, по крайней мере, в разговоре учителя с учеником. Хотя, понятно, что ученики между собой его используют. И учителя, нарушающие культурный запрет, создают странную ситуацию. (..) Так что, если учитель говорит о таких словах, как о русской культурной традиции, она нарушает культурные устои. А если она говорит их по-латышски — тут подход может быть иным. Это из серии, как русские довольно легко используют английский "фак" или немецкое "шайзе". Внутреннего запрета для чужого языка у нас нет. Это идет изнутри, это культурная и очень условная вещь. И возможно латышских детей такие слова не оскорбляют. Хотя, если на уроке сидят двуязычные дети, то они попадают в странную двойственную ситуацию — трудно понять, как на них отразится разбор такого стихотворения" ("Мат и сленг как скрепы бывших республик. Максим Кронгауз о табу и допуcках русского языка")
