"Я не смогу — это слишком больно! Такой была первая реакция многих людей, которым мы предложили написать о погибших родных и близких, — вспоминает о работе над книгой руководитель общества "Zolitūde 21.11." Регина Лочмеле-Лунева. — Но, как рассказывали потом сами авторы, когда они садились писать — уже не могли остановиться. Как будто кто-то водил их рукой по бумаге или клавиатуре. Создание этой книги для многих стало своеобразным сеансом психотерапии, в котором выходила наружу вся накопленная боль и горечь.
Мы не задавали никаких форматов и ограничений — люди писали, как могли и как хотели. Многие сделали это в виде писем и обращений к тем, кого потеряли. Для них эти люди до сих пор живы — они приходят в мыслях и снах, дают советы и напутствия. Дочка погибшей Светланы Кирилловой в обращении к маме призналась ей в том, о чем не решилась или не успела сказать при жизни. Дети давали родителям обещания своей жизнью оправдать их ожидания. Получилась народная книга, которая станет для этих людей семейной реликвией".
21 ноября 2013 года в Золитуде произошла крупнейшая по числу жертв катастрофа со времен Атмоды. Под рухнувшими перекрытиями крыши супермаркета Maxima погибли 54 человека и несколько десятков были ранены. Прямо или косвенно эта трагедия коснулась каждого жителя Латвии. 23 ребенка в возрасте от 3 месяцев до 18 лет остались сиротами: 15 детей лишились мамы, семеро — папы, а 14-летний Филипп Есипенко потерял сразу обоих родителей. Под обломками торгового центра погибли три супружеских пары: Михаил Теус и Вера Теус, Юрис Гутанс и Лариса Гутане, Михаил Есипенко и Лариса Есипенко, а также отец и дочь — Янис Скадманис и Дайна Скадмане.
Вскоре после трагедии пострадавшие объединились в общество "Zolitūde 21.11.", куда на сегодня входит более 200 человек — родственников погибших и те, кто сумел спастись. Товарищество отстаивает в разных инстанциях интересы пострадавших, кооридинирует распределение пожертвований на их лечение и реабилитацию сверх государственной программы.
Для сохранения памяти о погибших общество добилось установки мемориала на месте трагедии и публикации Книги памяти. Авторы всех трех частей книги — "Те, кто ушел", "Те, кто выжил" и "Те, кто спасал" — близкие и родственники погибших, а также те, кто спасся и спасал. Всего получилось около 80 историй (по странному совпадению именно столько томов насчитывает сегодня уголовное дело по расследованию трагедии). В конце издания поименно перечислены все, кто пришел на помощь — сотрудники Государственной пожарно-спасательной службы, Неотложной службы медицинской помощи и больниц, Национальных вооруженных сил, Земессардзе и Муниципальной полиции Риги, латвийских строительных компаний.
"Благодаря тому, что пострадавшие объединились в общественную организацию, мы все перезнакомились и породнились, — рассказывает Регина Лочмеле-Лунева. — Золитуде теперь наш большой общий дом. Мы ходим друг к другу на дни рождения, оставляем детей для присмотра. Дети тоже между собой подружились. Был очень трогательный момент. Нам удалось выяснить, что именно Алена Бурве, которая потеряла в трагедии мужа, вынесла на руках из развалин пятилетнего мальчика Карлиса Копшталса. Мы устроили встречу Алены, Карлиса и его мамы Айи — они плакали и обнимались. Такие моменты дорогого стоят…"
Книгу "Помни Золитуде" можно будет получить 21 ноября с 10.00 до 16.30 в Рижской Думе и с 17.00 до 19.00 в Золитуде, на месте обрушения "Максимы".
Желающие пожертвовать деньги на издание книги могут также перевести пожертвование на банковский счет общества "Zolitūde 21.11"
Biedrība „Zolitūde 21.11."
Reģ.Nr.: 40008223431
Jur.adrese: Priedaines iela 13-1, Rīga, LV-1029
Norēķinu konts: Swedbank AS, HABALV22, LV68HABA0551038419426
Piemiņas grāmatas izdošanai
В его глазах были ЛЮБОВЬ, БОЛЬ, СЛЕЗЫ И ПРОЩАНИЕ
На фото: семья Бурвисов незадолго до трагедии.
Алена Бурве, жена погибшего в "Максиме" Андрея Бурвиса, ставшая свидетелем смерти мужа и спасшая пятилетнего малыша.
Ты знаешь, так хочется жить,
Наслаждаться восходом багряным.
Жить, чтобы просто любить
Всех, кто живет с тобой рядом.
Ты знаешь, так хочется жить,
Просыпаться с тобой на рассвете.
Взять и кофе сварить,
Пока еще спят все на свете…
Эту песню группы "Рождество" муж пел мне в свой день рождения 3 ноября 2013 года. Тогда я не придала значения этим словам. Только подумала: странно, что он выбрал именно эту песню. 21 ноября 2013 года у нас было 12 лет, как мы создали наш маленький мирок. И вечером планировали ужин при свечах. И свечи были тем вечером — только могильные. И ужин мы провели по разным сторонам. Я — снаружи около руин, а он — внутри под завалом.
Хроника дня 21.11.2013.
В 16.45 мы решаем дочку из детского сада забрать после похода в магазин. Муж еще добавил: если что — позвонишь сыну, и он Эльзу заберет. И мы, по-спортивному одетые, пошли навстречу своей смерти. По дороге вспоминали, как встретились. Он приехал ко мне на работу, привез товар, и две бутылки пива оказались пустыми. Я закатила скандал. Его слова помню дословно: "Девушка, ваш будущий муж, наверное, будет полным идиотом, если женится на такой истеричке". Куда я его послала, говорить не буду. Но напоследок сказала: "Смотри, как бы ты не стал этим идиотом".
На этом наши дорожки разошлись. Он женился, и в их семье родилась дочь. Я тоже вышла замуж и родила сына. Наши браки были недолгими. На тот момент, когда мы встретились вновь, Андрей был уже один, я — одна с ребенком. И вот, работая уже в своем бистро, однажды вижу: опять он. Заказал чай. Когда расплатился, положил чаевые — 20 копеек. Ну, тут я опять налетела на него, что, мол, если нет денег, то и эти копейки мне не нужны. Мог хотя бы лат положить. Он поворачивается к своим друзьям и говорит: "У меня такое ощущение, что я с этой истеричкой уже встречался". "А давайте с вами вечером встретимся?" — это уже мне. Не знаю, что со мной произошло, но я сказала "да"…
И вот, смеясь и держась за руки, мы идем в "Максиму", не зная, что осталось совсем чуть-чуть, и она превратится в братскую могилу. Перед входом Андрей произнес слова, которые до сих пор звучат в моих ушах: "Я не идиот, я самый счастливый мужчина на свете, потому что женат на тебе".
Подходя к полкам с кофе и чаем, обратила внимание на знак "запасной выход". Он был заставлен стендами. Я мужу говорю: странно, ведь так не положено. "Что с тобой происходит? Носишься по магазину как сумасшедшая, а теперь к полкам привязалась". Мы подошли к овощам, я помидоры выбираю, он — картошку, и тут на нас посыпалась белая пыль. Я бросила помидоры и сказала: "Все, пошли отсюда, в другом магазине купим продукты". И мы пошли быстрым шагом на выход.
Проходя мимо алкогольных стендов, мой муж "застрял" около акционного красного вина с кривым горлышком. Я ему говорю: "Ты забыл, я не пью вино". На что ответ: "А когда я его еще с тобой выпью?!" Что мне оставалось сказать? — "Ладно, бери и пошли быстрей отсюда". Андрей пошел к кассе, а я встретила подругу Юлю Бурдукевич, перекинулись с ней парой слов и договорились, что она забежит к нам в гости вечерком. Это был наш последний разговор с ней: Юля тоже погибнет всего через несколько минут. Она с дочкой к морозильникам с мороженым пошла, а я — к кассе, где уже стоял Андрей.
Предложила мужу пойти в последнюю кассу, там народа было мало, но он настоял, что будет оплачивать товар именно в этой кассе. За ней сидела молодая черноволосая девушка — это, как я потом узнала, была Тамара Александрова. Она тоже погибнет вместе со всеми. Оплатив покупки, мы встали у скамейки. Я — лицом к залу и спиной к магазину "Siberika", а муж — спиной к залу и кассам…
Очень трудно вспоминать и описывать дальнейший ад. Слезы душат. Андрей складывает продукты в сетку, а я наблюдаю за людьми. Кто-то входит, кто-то выходит. На скамейке девушка сидит; потом она встала и пошла к выходу. К информации по- дошла женщина и очень громко говорила по телефону (это была Светлана Вейдемане, она спаслась. — Прим. ред.), неподалеку от нее какой-то мужчина качал коляску для грудничков. Я еще подумала: какая красивая коляска, и вся белая. Прямо для ангелочка.
Посмотрела на кассы и стоящих людей в очередях. И мне почему-то опять стало страшно. Я начала подгонять мужа, чтобы он быстрей складывал продукты. Он в ответ: "Мне нести, и я сложу, как мне удобно". На что я разозлилась и стала просто кидать продукты в пакеты… И вот когда я уже потянулась в корзину за чем-то последним, что мы купили, произошел ХЛОПОК. Ты знаешь, так хочется жить, как не напишут в газете, взять и все раздарить, жить, чтобы помнили дети… Это были наши последние секунды.
Я посмотрела на мужа, а он мне нежным голосом говорит: "Я тебя люблю". "И я тебя люблю", — говорю я. Андрей еще успел взять меня за руку — и это было последнее его тепло, и нежность. Я посмотрела в зал, и увидела, как часть крыши пошла под углом, давя и разрезая людей. Скорость была ненормальная. Я, опять посмотрев в глаза мужа, поняла одно: это все. Там в глазах были ЛЮБОВЬ, БОЛЬ, СЛЕЗЫ И ПРОЩАНИЕ.
Происходит толчок в плечо, и я отлетаю к магазину "Siberika", до этого я в какую-то долю секунды успеваю ему крикнуть: "Беги!"… Но при этом я вижу, как железная балка летит моему мужу на голову и разрезает ее. Брызги крови и внутренности его головы летят мне в лицо. Андрей падает, и крыша начинает прессом нас давить. Мне зажимает ноги, я не могу ими пошевелить… мне приходится смотреть на весь этот ужас, как людей кромсает на части, я слышу их крики…
Я вся в крови, и на зажатых бетоном ногах лежит знакомый ботинок… ВСЕ. ТИШИНА ТАКАЯ, ЧТО УШИ НАЧАЛИ БОЛЕТЬ ОТ ТИШИНЫ. И адский холод. Свет, где еще крыша осталась, мигает. В магазинах свет горит. Ты знаешь, как хочется жить — в миг, когда тебя задавило. Встать и всем объявить: "Я вернусь, даже если прибило". Ты знаешь, как хочется жить — в ту минуту, что роковая. Все плохое забыть, всех простить, лишь прощение — спасение, я знаю…
И вот, понимая, что мне надо освободить ноги (так как я перестала ощущать свою ступню), и что счет идет на каждую минуту, я пробую вытянуть арматуру из плиты, и у меня это почему-то получается. Через слезы, боль и крик от боли, я освобождаю одну ногу. Теперь надо вытаскивать вторую из-под бетона. Я не знаю, откуда у меня берется сила, но я его немного приподняла и вытянула вторую ногу. Выбравшись, я поползла к мужу. Сил поднять верхнюю плиту мне не хватило, а там еще одна лежит. Но я пробую и кричу ему: "Андрей, ты должен жить, ты сильный, потерпи, я позову на помощь!"
Из зала донесся крик женщины: "Мне ноги задавило, помогите!" Я встала, осмотрелась и поняла, что не могу ей помочь. Мне надо переползти эту груду бетона, под которой погребены кассы и люди. И любое мое движение может сдвинуть плиту, а там может еще есть живые, и их можно спасти. Я принимаю решение выползти и искать помощи, еще не понимая, что АД не закончился…
Я ползу к выходу и вижу того самого охранника, которому мы с Андреем показывали чек из зоомагазина. Он лежит, голова у него вся в крови. Я начинаю его трясти и кричать: "Вставай, давай, и выползаем!" Он пробует встать, и тут опять ХЛОПОК. На нас выливается ледяная вода с какими-то осколками и придавливает к земле, усыпанной разбитым стеклом. Темнота и опять тишина. Я опять ему кричу: "Давай на выход выползать!" И мы начинаем пробовать встать и идти к выходу. Но в этой темноте я потеряла ориентацию и не понимала, где находится выход.
Иду совсем в другую сторону и натыкаюсь на маленькую ножку ребенка. Я начинаю на ощупь искать, где его лицо. Нащупав, пробую убрать с его лица землю, чтобы он мог дышать. И понимаю, что одна в этой темноте я не смогу его вытащить. И тут слышу голоса: "Есть кто живой?" Я начала кричать: "Здесь!", и поняла, что кричу слишком тихо, и что у меня полный рот какой-то жидкости. Сглотнув, пошла на эти голоса. Оказалась в "предбаннике" магазина, двери заблокированы, люди в панике… И охранник второй как столб стоит. А первый, "наш" с Андреем охранник, пробует двери открыть, с другой стороны мужчины пробуют сделать то же самое.
Охранник, который столбом стоял, так и продолжает стоять и не двигается. Пришлось толкнуть его и заорать, что надо дверь открыть, пока в панике люди друг друга не задавили. Вдруг какая-то женщина пробует пролезть через разбитое стекло. Понимая, что ее сейчас перережет, я что есть силы отталкиваю ее, она отлетает назад и в это время стекло падает вниз, как гильотина…
Дверь открыли. Люди начали разбегаться кто куда. И тут выбегает из темноты молодой человек (Сергей Дормидонов, строитель. — Прим. ред.) и дает мне в руки маленького мальчика со словами: "Мы его нашли, нужно что-то, куда положить раненую женщину" (это были Карлис Копшталс, единственный пострадавший в "Максиме" ребенок, и его мама, Айя Копштале, она тоже была ранена. — Прим. ред.). На глаза мне попадается телега для коробок. Туда мы ее положили. У ребенка все лицо в осколках стекла и крови, я его прошу, чтобы он только глазки не открывал. Держа ребенка, я пытаюсь достать телефон и позвонить сыну, чтобы он забрал сестру из садика…
Дальше описывать весь этот ужас не буду. И про второй обвал, и как я отказалась ехать в больницу, и о том, как я орала, чтобы вытащили моего мужа… Сил больше нет… Мужа моего нашли 51-ым, подругу Юлю (Бурдукевич. — Прим. ред.) — 54-й. Все это время я ходила с перебитыми ногами, не чувствуя даже боли. Чувство одно было: ПУСТОТА И ПОТЕРЯ САМОГО ДОРОГОГО, КТО У МЕНЯ БЫЛ. МОЙ АНДРЮШКА. Ты знаешь, как хочется жить, в зимнем саду спящей вишней, чтоб по весне расцвести — деревом для новой жизни…
Спасибо большое всем спасателям, медикам и полицейским. Низкий поклон всем жителям Золитуде и других районов за то, что вы были в эти ужасные дни рядом с нами. Спасибо за пледы, чай и пирожки. Благодаря вам я поняла: в беде, только сплотившись, мы можем друг другу помочь. Вы во много раз больше сделали, в отличие от нашей власти. А вот власти спасибо не хочу говорить. Бог вам судья.
Берегите тех, кто с вами рядом. Умейте попросить прощения у тех, кого обидели. Ведь не знаешь, увидишь этого человека еще раз или нет. Дай Бог всем здоровья и любви и никогда не узнать такую боль и пустоту.
Мы очень счастливые люди и понимаем это
Айя Копштале была в торговом центре "Максима" вместе со своим 5-летним сыном Карлисом. Оба были ранены. Их спасли строители, прибежавшие на место трагедии до приезда пожарных и "скорой".
О случившемся и о нас самих в тот дождливый вечер четверга другие могут рассказать больше, чем мы сами… С самого первого мгновения, когда пришло осознание произошедшего, чувства были очень двойственными: это был и ужас, и счастье одновременно.
"Мы очень счастливые люди и понимаем это", — так мы отвечали на многочисленные вопросы и пожелания благополучия вскоре после несчастья. Мы сочувствуем близким погибших и благодарны за то, что нам была предоставлена возможность продолжить свой жизненный путь. Наша семья будет всегда благодарна парням (строителям, которые вытащили маму и сына из-под завалов — Павлу Ромбовскису, Борису Гаврилову и Сергею Дормидонову. — Прим. ред.), которые помогли нам выбраться из-под развалин.
Алена Бурве, спасибо тебе за заботу о Карлисе в первые минуты после трагедии! Большое спасибо за помощь специалистам Службы неотложной медицинской помощи. Забота медиков и персонала Детской клинической университетской больницы и Государственной больницы травматологии и ортопедии помогли преодолеть боль и эмоции в первые дни после случившегося — спасибо за это! И благодарим всех, кто посылал нам добрые пожелания, заботился и думал о нас только хорошее!
Я пролежал под завалами всю ночь
"До рокового вечера 21 ноября, когда рухнула крыша супермаркета "Максима", на этом рабочем месте я проработал полтора года. Вначале работа в магазине мне не особенно нравилась, потому что было трудно запомнить коды всех товаров, и некоторые люди, стоявшие в очереди, были недовольны, что я работаю слишком медленно. Но понемногу я все освоил, и тогда эта работа мне понравилась.
Работал я с радостью, покупатели тоже были довольны, и многие шли оплачивать товар именно в ту кассу, за которой я сидел. Подружился с коллективом, у меня было много коллег, часть из них стали моими друзьями. Однако мою работу прервал обвал крыши "Максимы", разрушивший и переменивший мою жизнь.
Вечером 21 ноября, когда случилась катастрофа, я находился на своем рабочем месте — на кассе. Крыша рухнула именно на кассы. Спасатели нашли меня быстро, потому что меня завалило недалеко от входа в магазин. Однако, чтобы вытащить меня, была необходима тяжелая техника: надо мной находились три больших бетонных плиты и куча обломков. Я помню все, потому что все время был в сознании. Обе мои руки и правая нога были зажаты кусками бетона, а голова находилась в вентиляционной трубе, которая и уберегла ее от сдавливания.
Я ничего не видел, потому что было темно. Только слышал: сирены, разговоры по рациям, различные шумы, гудение машин, стоны людей, призывы о помощи и звонки мобильных телефонов… Вначале я надеялся, что меня освободят быстро, но потом произошел второй обвал. Мне пришлось провести под завалами всю ночь. Сначала все тело болело, потом сдавленные места стали как бы менее чувствительными. И еще было очень холодно.
Я очень благодарен спасателям, что они меня спасли. Низкий поклон этим людям! Очень жаль, что они сами тоже пострадали. С одним из спасателей, Александром Лацисом, когда я позднее лечился в отделении микрохирургии, мы лежали в одной палате. Было приятно, что один из тех, кто спас меня из-под завалов, был со мной рядом и в больнице.
В Восточной болнице, в Гайльэзерсе, мне пришлось долго бороться за свою жизнь и здоровье. Там я пролежал с 22 ноября 2013 года до 14 февраля 2014 года. Вначале было очень тяжело, потому что не мог шевелиться; временами наваливалось ощущение безнадежности. Каждый день около меня находились мои родители, ко мне в больницу приходили мои бывшие коллеги, и даже покупатели из "Максимы". Приходили навестить и вновь приобретенные друзья.
Мне сделали несколько операций. После этого многому пришлось учиться заново, потому что пострадавшие части тела не хотели меня слушаться. Несколько раз я лечился в реабилитационном центре "Вайвари", один раз — в Центре социальной интеграции в Дубулты, побывал в клинике в Германии. Знаю, что еще будет необходима реабилитация, но я рад, что врачи спасли обе мои руки и ногу, что я могу сейчас сам себя обслуживать.
Я очень благодарен всем, кто меня спас. Всем врачам, медсестрам, сотрудникам больниц, которые заботились обо мне. Всем людям, которые молились за меня, посылали хорошие мысли, письма, жертвовали деньги и старались помочь — каждый как мог. Это дало мне большую силу — особенно в те моменты, когда было особенно тяжело".
Живой, но нас присыпало немного
Пожарный-спасатель, заместитель командира взвода 7-й части Рижского регионального управления ГПСС Роман Доронин был ранен после второго обвала. За участие в спасательной операции в Золитуде награжден орденом Трех звезд IV степени.
"Было обычное дежурство: делали рукава, работали по хозяйству, проводили занятия — как раз тема была "Работа на завалах". Я во время занятий думал: ну какие тут завалы? У нас в Латвии гор нет, землетрясений нет, но надо — так надо. В свободное время сидел, читал книгу и слушал рацию: что-то говорили, куда-то поехали. Слышу, в Пардаугаве 5-я часть усиленно начала передавать информацию: вроде взрыв в магазине, и звонит телефон центрального пункта связи. Вот и нам на выезд, только 2-я машина…
По дороге позвонил жене. Она у меня в Пардаугаве работает, хотел предупредить: ты там не едь, там будет большая пробка… что-то случилось и, похоже, надолго… Зачем звонил — не знаю, я, в принципе, никогда не звонил с работы, не говорил, куда едем, чтобы не переживала…
Приехали на Приедайнес, 20. Пожарных машин много, все бойцы работают внутри. Здание "Максимы" было как- то странно освещено, бросился в глаза только их красный "X". В машине мы ехали вдвоем плюс шофер. Подошли к руководителю спасательных работ, получили задание и пошли работать. Шли по магазину, смотрели под прилавки: может, ребенок спрятался. Впечатление ужасное, как в фильмах про войну. Какая-та груда пенопласта, мусора… Половина магазина под крышей, над другой — звезды на небе.
Встречались посторонние: навстречу идет женщина, спасает товар. "Что вы здесь делаете?" — спрашиваю. Отвечает: "Я из Литвы специально приехала". Выгнали, пошла жаловаться. Очень надеюсь, что не обидел. Что ушла и осталась жива… Пожарных много, как муравьев в муравейнике, все людей ищут. Нашли место, где меньше народу, рядом с Эдгаром Рейнфелдсом: на его участке работы под завалом нашли человека, трудно сказать, кто это — мужчина или женщина, да и не имеет значения.
Придумали план действий и начали работать. Установили домкрат, чтобы поднять бетонную плиту, пошла довольно легко, но всюду бутылки с алкоголем, стекло. Откопали место для работы. Я решил залезть под плиту и попробовать вытащить чело- века. Да, было опасно, но я точно знал, что рядом коллеги, а они, если что, точно помогут выбраться. Я только успел присесть на корточки, как получил удар по каске и ногам. Секунда — и все.
Пыль, мрак, только фонарик еле пробивает темноту… звук генератора, выхлопные газы и крики о помощи. Рация не работает, ногами пошевелить не могу, жутко болит грудь и плечо, впереди кто-то выбрался. Вот, наконец, заглох генератор… Пыль рассеялась, глаза слезятся от разлитого алкоголя… рядом коллега — на нем вентиляционная труба, надо помочь, но никак. Только тогда я понял, что плечо зажато между домкратом и панелью, которая лежит у меня на голове.
Через какое-то время перестал чувствовать руку, стал психовать: ну что они там делают, я же здесь, все просто! Но я знал, что ребята наверху делают все возможное и невозможное… В голове пролетело много мыслей, но надо же что-то делать! Рядом валялось много камней и алкоголя, одна рука вроде работает. Разбил бутылку, получилась хорошая лопатка, начал откапывать землю и щебень. Но мешала труба, которая прижала мне колени. Пожарные просунули мне гидравлические ножницы, перекусил трубу, стало легче — но все равно не выбраться…
Опять мысли: можно же "откусить" руку, и я свободен… ну, живут же люди с одной рукой… Единственное, что остановило — не было сил поднять инструмент. Тут плита еще чуть опустилась, но было уже все равно. Коллеги установили еще один домкрат, и вот оно: я свободен!.. Но ноги не вытащить. Не знаю, как, но довольно быстро ноги удалось освободить. Так через щель сквозь две панели меня и вытащили…
Вот она свобода. Оглянулся по сторонам: поле, мрак. Не понимаю, зачем меня несут, куда? "Скорая", теперь понятно. Попросил у доктора телефон, надо жене позвонить. Первые слова: "Как? Что?"… Как сейчас помню свой ответ: "Живой, нас присыпало немного". Зачем расстраивать? Часто думаю и задаю себе вопрос, а как бы я действовал сейчас в той обстановке? Да думаю, так же… Пожарный-спасатель — это образ жизни. Это — семья на работе, это мышление по-другому, не так, как у всех. Выжить, жить, выздороветь — без близких, без семьи невозможно. Трудно передать то чувство, когда после мрака, пыли, боли, открыв глаза, ты видишь жену, дочку, маму… Это все, что я хотел написать про тот ужас 21.11., который начинался так просто, КАК ВСЕГДА.
Я молодая женщина, но чувствую себя, как старушка
"Под завалом я пролежала около полутора часов, в сознании и все время испытывая дикую боль. Я не знала, что с моими ногами, они просто невыносимо болели. Было очень страшно, что нависающие надо мной бетонные глыбы не выдержат и упадут на меня… Все казалось нереальным. С разных сторон я слышала крики людей о помощи, но… со временем их становилось меньше… я слышала, как умирают люди и ничего не могла сделать. Вокруг стоял запах бетонной пыли, сырой земли. Пахло смертью. Было очень страшно.
Я боялась, что больше не увижу Артура (Артура Остапенко. — Прим. ред.)… В первый момент после обрушения свободной рукой я дотянулась до сумки и сумела достать мобильный телефон. Я позвонила ему, и он без раздумий сказал: "Я сейчас приеду".
Они долго не могли найти меня, сориентироваться. Мы с ним созванивались, я пыталась без слез объяснить ему, где нахожусь. Когда они меня, наконец, нашли, рядом уже были спасатели и медики. Все вместе они меня достали и отнесли в "скорую".
В больнице c меня ножницами срезали всю одежду, всю: куртку, свитер, джинсы… Потом мне сказали, что у меня перелом колена, очень сильные ушибы ног и перелом позвоночника. Наутро мне сделали операцию. Пять дней я пролежала в реанимации, несколько раз мне делали переливание крови, было подозрение на внутреннее кровотечение.
Когда меня перевели в палату, Артур сделал мне предложение. Я была самой счастливой на свете. Артур очень много сделал для меня, он спас мою жизнь. Он поддерживал и приободрял меня. Только он вечером, когда расходились все посетители, видел мои слезы и успокаивал меня. Рядом со мной самый замечательный мужчина на свете, на которого можно положиться (я не умею писать красиво, и мне очень сложно выразить всю бурю эмоций, которую я испытываю к Артуру).
Было так больно, что, казалось, я никогда не смогу встать на ноги. Но я верила, что вот я вылечусь, и все будет как прежде. Но ничего не будет как прежде… Тогда казалось, что самое страшное позади. Но теперь понимаю, что нет. Я уже не помню, что значит прожить день без боли. У меня есть ограничения в движениях. Я не могу выйти работать на целый день, не могу физически. Я молодая женщина, а из-за этого случая уже инвалид, и чувствую себя, как старушка. Уже начинаются проблемы со здоровьем из-за травм, а что будет дальше?..
Всем пострадавшим надо как-то продолжать жить. Государство очень скоро перестанет нас поддерживать, от этого еще страшней. Чувствуешь себя незащищенным. Только тот, кто был там, под завалами, и выжил, сможет понять, что я пережила, так как это невозможно описать. Описать тот ужас, боль, страх, веру и надежду. Никто из нас не останется прежним.
Начинаешь ценить вещи, на которые раньше не обращал внимания. Когда ты лежишь и не можешь пошевелиться от боли, начинаешь понимать, какое это счастье, когда ты просто можешь сам встать с постели. Сам одеться, сам идти, просто смотреть в окно. Люди зачем-то тратят время на ссоры и выяснение отношений, выяснения, чье мнение важней и кто прав. Ведь можно просто любить друг друга.
Никто не идеален. Если бы мы все были идеальны, нам было бы неинтересно друг с другом. Не надо тратить бесценное время на ссоры, не надо откладывать на завтра и ждать подходящего момента, чтобы сказать кому то, что вы его любите и он вам дорог. Если вы подумали об этом сейчас, это и есть самый подходящий момент, чтобы сказать об этом. Я верю, что ничто не остается безнаказанным. Все наши поступки и мысли к нам обязательно вернутся.
