С нами или против нас. Что изменилось за пять лет после языкового референдума  (243)

18 февраля 2012 года в Латвии состоялось одно из крупнейших политических событий последнего десятилетия — референдум о предоставлении русскому языку статуса второго государственного. Все, что предшествовало голосованию, а также его итоги, фактически усилили раскол между языковыми общинами в стране.

Поводом для проведения референдума стала другая политическая инициатива. Дело в том, что в 2010 году Национальное объединение VL-TБ/ДННЛ начало сбор подписей за референдум о переводе всех государственных школ на латышский язык обучения.

Проект националистов провалился. На первом этапе они собрали более 10 000 подписей, но на втором за референдум высказались в целом 120 433 избирателя (при минимальном пороге в 153 232 подписи).

В ответ на акцию Нацобъединения группа русскоязычных активистов объявила о сборе подписей за референдум по второму госязыку. На первых порах в сборе подписей активно участвовали организация "Единая Латвия" и общество "Родной язык". Затем в результате внутреннего конфликта "ЕЛ" вышла из кампании. "Лицами" кампании за референдум стали Владимир Линдерман, Евгений Осипов, Александр Гапоненко, которые и раньше были известны как непримиримые критики власти. Через некоторое время к ним присоединился юрист Илларион Гирс.

Активистам удалось в рекордные сроки собрать более 10 000 нотариально заверенных подписей, после чего Центральная избирательная комиссия провела второй этап мероприятия. В итоге за поправки собрали 187 378 подписей.

22 декабря 2011 года скандальный проект был отклонен Сеймом, а 18 февраля состоялся сам референдум, на котором почти 75% проголосовали против русского языка как второго государственного. Свой голос "за" отдали 273 347 человек.

Общество "За родной язык" всерьез взялось за идею проведения референдума в начале 2011 года. Поначалу деятельность активистов во главе с Владимиром Линдерманом никто всерьез не воспринимал, однако к осени стало ясно, что темп сбора подписей действительно может запустить механизм проведения референдума. Решающим аргументом стала поддержка со стороны "Центра согласия" и мэра Риги Нила Ушакова — пять лет назад он был одним из самых популярных политиков в стране.

Год спустя, в ноябре 2012 года, ЦИК отказался начинать сбор подписей за нулевой вариант гражданства. ЗаРЯ на тот момент пользовалась поддержкой 6,2% избирателей и постоянно присутствовала в медийном пространстве: проводила конференции об автономии Латгалии, судилась с министром юстиции Янисом Бордансом, рассказывала об угрозе покушения на лидера и т.д.

Перед муниципальными выборами в 2013 году ЗаРЯ и "Центр согласия" стали, фактически, противниками. В Риге ЗаРЯ набрала 774 голоса, по всей стране — 1568, и кандидат на пост мэра столицы Илларион Гирс обвинил в этом противодействие как со стороны государства и спецслужб, так и со стороны "русских" партий и СМИ. После выборов лидеры ЗаРЯ боролись с "легальными наркотиками", инициировали очередной референдум, на этот раз по борьбе с гей-пропагандой (неудачный) и прошли в "Парламент непредставленных".

В 2014 году лидеры партии поддержали присоединение Крыма к России, а Гирс и Линдерман заявили о готовности участвовать в войне на Украине. Вопреки первоначальным планам, в выборах в Европарламент партия уже не участвовала, и активность партии постепенно сходила на нет.

Зимой 2016 года суд принял решение о ликвидации партии.

Летом 2011 года президент Латвии Валдис Затлерс издал знаменитый "указ номер 2" и распустил Сейм. На досрочных выборах победу одержал "Центр согласия" (31 голос), второй финишировала "Партия реформ Затлерса" (22 голоса), которая ранее выступала за диалог с ЦС и не отвергала возможности создания коалиции. Однако, в конце концов, "латышские партии" оставили ЦС за бортом. Это была самая реальная для партии возможность попасть в правительство.

Лидер ЦС Нил Ушаков ранее осторожно оценивал деятельность "ЗаРи" по сбору подписей для проведения референдума, полагая, что большинство жителей страны в любом случае проголосуют против. Однако в начале ноября 2011 года он выступает с заявлением о том, что будет голосовать "за" — с оговоркой, что он не против латышского языка, а за собственное достоинство. К Ушакову присоединились и другие лидеры ЦС, в том числе Янис Урабнович и мэр Резекне Александр Барташевич. В итоге организаторы референдума набрали нужное количество голосов и референдум стал неизбежным.

Для ЦС референдум радикальных изменений не принес. На муниципальном уровне позиции остались стабильными (и вряд ли — по крайней мере, в Риге — они пошатнутся после выборов 2017 года). На национальном уровне ЦС, который за пять лет трансформировался в "Согласие", остается изгоем. Похоже, что такая ситуация многих, если не всех, вполне устраивает.

Владимир Линдерман живет в Риге и продолжает активную общественную деятельность. Сейчас его усилия сконцентрированы на поддержке латвийцев, которые воюют на Украине на стороне ДНР и ЛНР.

"С момента референдума о статусе русского языка в Латвии в моей жизни каких-то принципиальных изменений не произошло: латвийские власти считали меня "врагом государства" до референдума, в период референдума, такое же отношение сохраняется и сегодня", — заявил он порталу Delfi.

Линдерман полагает, что итоги референдума повлияли на русских в других бывших советских республиках, в том числе в Крыму: "Взбодрили, внушили оптимизм, веру в свои силы". При этом в Латвии давление на русских жителей после 2014 года идет, в основном, не по линии языка, а по линии "лояльности", считает он.

"По поводу моих соратников по референдуму. Кто-то остался рядом, кто-то отошел в сторону. Не все оказались способны выдержать прямое и косвенное давление со стороны спецслужб. Ядро, самые идейные, отправились в ДНР/ЛНР, на помощь народу и ополчению Донбасса. А сам я сейчас занимаюсь поддержкой тех, кого в Латвии преследуют по политическим мотивам. Самое заметное — дело Артема Скрипника, которого судят за участие в ополчении ЛНР", — заявил Линдерман Delfi.

"За прошедшие пять лет изменилось в моей жизни многое, я на себе испытал, что такое быть известным противником латышской этнократии в подчиненной этому режиму Латвии: потеря успешной юридической практики, критическое падение уровня жизни, угрозы расправой, политически мотивированная криминализация и маргинализация, клевета со стороны политических конкурентов и предательство товарищей по баррикадам. Это уникальный опыт, он мне очень дорого обошелся, но его приобретение сделало меня многим сильнее", — заявил Гирс Delfi.

Гирс полагает, что с позиции личного благополучия лидеров движения референдум "того не стоил", однако он по-прежнему считает, что сам по себе языковой референдум был потрясающим моральным достижением. "За редким исключением все правоспособное русское сообщество Латвии тогда однозначно и единогласно волеизъявилось в пользу восстановления равенства между русскими и латышами", — отметил он.

С мая 2016 Гирс проживает в Москве: "В пределах идеалистично-разумного я сделал в Латвии все возможное и даже немного больше того. (..) Новых политических проектов у меня нет, свой гражданский долг в Латвии я полагаю исполненным, свою дальнейшую жизнь планирую в России".

В Латвии, тем не менее, Гирс по-прежнему обвиняется в разжигании межнациональной розни. Суд по его делу перенесен на осень 2016 года.

Лиепайский политический активист Евгений Осипов также не жалеет о проведении референдума: "Несомненно, референдум проводить стоило. Уже только потому, что он, если отбросить всю скучную "процессуально-бухгалтерскую" шелуху, стал беспрецедентным примером единения русской общины". По мнению Осипова, итогом референдума стала "победа русофобов и поражение всей Латвии", но в широком смысле это событие стало "первым днем "Русской весны".

Сам Осипов в течение последних пяти лет несколько раз оказывался в центре внимания СМИ в связи со своими высказываниями или акциями. В конце декабря 2016 года Верховный суд Латвии оправдал Осипова, которого суд более низкой инстанции ранее признал виновным в осквернении флага Латвии.

После референдума серьезной дискуссии о статусе русского языка — за исключением возможности запуска русского телеканала — в Латвии не было. На национальном уровне ни одна парламентская партия не поддерживает особый статус для русского языка. После событий 2014 года острота языкового вопроса, в том числе в системе образования, был несколько приглушена.

Официальная позиция правящих партий остается неизменной: никаких компромиссов в языковом вопросе не будет, латышский всегда будет единственным государственным языком. Бывший министр культуры Сармите Элерте в разговоре с Latvijas Avīze заявила, что нужно улучшить преподавание латышского языка в детских садах для того, чтобы к первому классу дети уже владели языком. По ее словам, в системе образования снова назрела проблема: "Статистика показывает, что количество детей в латышских школах росло — с 64% в 1999 году до 74% в 2009-м. С тех пор тенденция остановилась, и в 2015 году соотношение таково: 27,5% в русских школах, 71,5% — в латышских". В латышской среде "мы будем счастливее", считает Элерте.

Председатель Комиссии по госязыку при президенте Латвии Андрейс Вейсбергс заявил газете: "Почти все, что обсуждалось и делалось в 2012-м году, рассосалось. Были резкие движения и хаотические попытки что-то спасти. Но ничего особо спасать было и не нужно, потому что референдум закончился позитивно. Народ оказался более зрелым и дальновидным, чем некоторые его нерешительные представители". По его словам, за 26 лет ситуация улучшилась, и если работать последовательно, то через 25 лет все будет так, "как мы хотели бы сейчас".