Одни боятся слова национализм, другие называют это популизмом, третьи утверждают, что "настоящий латыш" начинается с третьего колена, четвертые уверены, что национализм — это угроза, как расизм… В рамках фестиваля Lampa Национальное объединение устроило дискуссию с "новыми националистами" — музыкантом, режиссером и предпринимателями. Публику призвали ответить онлайн, какое слово ассоциируется у них с национализмом. Если в начале дискуссии лидировал "Гитлер", то в конце — "ненависть" и "патриотизм".
Модератор общения, заместитель председателя правления Нацобъединения Райвиса Дзинтарса, сын владельца крупного строительного бизнеса Рихард Колс представил пятерых молодых парней, которые называют себя "новыми националистами":
Австралийский латыш Кришьянис Путниньш вернулся на родину предков в 21 год. В качестве хобби, открыл в Риге фолк-клуб ALA, где можно послушать живую латышскую музыку, но соблюдая "языковой код".
Музыкант Гачо (Гатис Ирбе) 20 лет работает в жанре хип-хопа. Шесть лет назад Гачо вызывал на "дуэль" Артусса Кайминьша от лица униженных и оскорбленных его передачей "Suņa Būda".
Предприниматель Артур Бутанс, вернувшись из Германии, в 19 лет открыл в Лиепае бар "Kursas Putni", где не говорят по-русски. После учебы в Австралии вернулся в Латвию управлять гостиницей TwoWheels. Является соведущим передачи "Latviešu dēkaiņi pasaulē".
Журналист и политик Ансис Пуполс 11 лет работал на телевидении, после его сюжетов были отстранены от должности или лишены доступа к гостайне ряд чиновников разного порядка. Член Нацобъединения.
Предприниматель Ингемар Дзенис создает пиво под названиями Bērnības trauma и Sweet Tramp, которое можно выпить в баре Alķīmiķis. Увлекается фикс-велосипедами в объединении Tru Fix Kru, совладелец баров Vest и Mañana.
Колс предложил задавать любые вопросы онлайн и выразил надежду сломать стереотипы и предрассудки на тему "системы ценностей, которая родилась во Французскую революцию 300 лет назад". На экране тут же возникли первые два вопроса: "Почему вы ненавидите геев?" и "Думаете, что женщинам место — только на кухне?" А в первой подборке слов-ассоциаций уверенно лидировал "Гитлер".
Колс терпеливо объяснил, что "Гитлер представлял национал-социализм. Это совсем другое дело. Национализм — это не идеология, а взгляды. Идеологии — это либерализм, консерватизм, социализм… Либералы могут быть националистами, консерваторы — могут… Но националисты не могут представлять социализм, иначе мы придем к тому, что пережили в 20-м веке — гитлеровскому нацистскому режиму".
Портал Delfi публикует суть ответов "новых националистов" на старые вопросы.
Что для них национализм?
Ирбе: Любовь к себе и, несмотря на то, что я отчасти украинец, и к государству. Никакой политики.
Дзенис: "Национализм" связан с местом, где я родился — Латвией. Недавно я женился на украинке — она интегрировалась в Латвии. Это мое подношение государству... Мы — первое поколение, которое говорит про национализм открыто. Мои родители большую часть жизни провели с ощущением, что про это надо молчать..
Путниньш: Это патриотизм и ощущение, "что ты гордишься своим происхождением и идентичностью, которая влияет на твой ход мыслей, взгляды, веру".
Бутанс: Предпочитаю слово tautisms (народность), потому что в мире с националистами чаще ассоциируются скинхеды, злые и агрессивные люди, а мы — человечные, мы про любовь к государству и ответственность... Национализм — это пить пиво Alkimikis, а не Carlsberg. Не как обязанность, с тяжестью на душе, а с наслаждением и удовлетворением, что латыши свое историческое ремесло делают честно. Сегодня у нас такой антинационализм развели: государственные лица стыдятся говорить "латышский народ" — говорят "народ Латвии". Но Латвия — это территория, а латыши — этническое понятие.
Пуполс: Это вопрос выживания, потому что, если мы не осознаем нашу латышскость, нас не будет вовсе. Все глобализируется. Латвия — маленькая, все на нее влияют. Кто хочет с нами жить, должен принять латышскость.
Журналист и политик Ансис Пуполс.
Почему национализм противопоставляют патриотизму?
Пуполс: Патриотизм — уже, национализм — более широкий взгляд. Эта система ценностей включает ответственность по отношению к своей семье и воспитанию детей в государственных ценностях. Новый национализм добавляет два важных дела: борьбу с коррупцией и теми, кто подрывает основы государства.
Ирбе: Различий в этих терминах нет.
Бутанс: Тот, кто говорит, что он патриот, но не националист, — просто неумный. Патриотизм — территориальное понятие, а национализм — этническое. Получается, люблю страну и не люблю ее народ? Это же переполненные ненавистью люди. Абсурд!
Путниньш: Национализм и патриотизм — синонимы. Просто национализм чаще используют в политической среде. Я обычно говорю, что я — патриот. Но по сути, это одно и то же.
Пуполс: Понятие национализма в 90-х активно использовал Интерфронт в борьбе против Народного фронта. Якобы сами они — интернационалисты, хотя на самом деле они продвигали шовинистические позиции.
Националисты ненавидят геев?
Колс: Это не про националистов, а про националистов-консерваторов — они очень скептичны. Для националистов-либералов — все fine.
Как проявляется национализм в повседневной работе?
Путниньш: Я произвожу что-то очень латышское (фолк-клуб)… Внутренний язык общения у нас латышский — другого от работников не жду. Из продуктов выбираю сделанные в Латвии. Традиционные блюда, напитки обязательно включены в наше предложение. Музыка, еда, питье, оформление — все создает ощущение Латвии. Продавать надо не кич, а ощущение, как прекрасна латышскость.
Почему в Германии два турка-кассира между собой говорят на немецком, а тут — попробуй заставить, сразу закричат про национализм! Но у нас один госязык. Так везде... У латышей есть хорошее понятие "свои". Ты можешь быть незнаком, но "свой" всегда тебе поможет. И на предприятии оно тоже есть.
Дзенис: Работаю 15 лет в сфере обслуживания, на истинно национальную позицию встал последних пять лет: в кафе (с клиентами) — только по-латышски.
Ирбе: Для меня основная ценность — язык. Меня слушают много русских. Я объединяю людей.
Что важнее — благосостояние индивида или сохранение национальности?
Дзенис: Краткосрочно — первое, в перспективе — второе.
Бутанс: Рижская дума — пример того, что получается, если индивидуальное благополучие важнее нации.
Может ли кебаб быть латышским?
Ирбе: Почему нет? У нас есть резекненский кебаб — он так по-латышски вкусен!
Дзенис: Почему-то самые популярные темы для дискуссий — про кебабы, бургеры и пиццу. По-моему, если они хороши, то хорошо, если плохие — плохо. Кто вообще знает и помнит, что такое настоящие латышские блюда? Столько всех через нас прошло…
Бутанс: Могут. И не только кебабы. В Айзпуте делают джин не из лимонных корочек, а из цидонии. Мы все хорошее облатышиваем.
Может ли чернокожий быть латышом?
Ирбе: Главное — не голубокожий.
Пуполс: В "Гуадеамусе" (хор) пел чернокожий. И таких людей будет все больше — с этим надо считаться, их надо интегрировать. Если человек хочет стать гражданином Латвии, учить латышский, постигать культуру — он станет "своим".
Бутанс: Тут живет вьетнамец, который нарисовал комикс про Лачплесиса и недавно получил латвийский паспорт - таких надо показывать по ТВ, а не Линдермана. Тогда все интегрируются за год. А у нас поддерживается миф про историческое напряжение между русскими и латышами — глупости! Этот миф придумало "Согласие", чтобы быть у власти. У меня полно русских друзей, лояльных Латвии, которым надоели искусственные границы.
Путниньш: Важен не цвет кожи. Азиата, литовца — любого можно сделать латышом. И чернокожий может стать им, если чувствует себя латышом. Главное, знать язык и говорить на нем.
Дзенис: 20 лет назад сюда приехал один чернокожий. Он сказал: вы тут все расисты, потому что, когда я иду по улице — все на меня смотрят. Но ведь это не расизм, а интерес.
Националистом может быть только латыш?
Ирбе: Если ты себя чувствуешь латышом, если принял систему, любишь Латвию — почему не может (и нелатыш)? И русский — может, главное, чтобы любил это место.
Как объяснить русским, что национализм — это неплохо?
Бутанс: В Латвии много нормальных интеллигентных русских, а телевидение показывает десяток русских, которые разжигают вражду.
Пуполс: Людям надо понять, что выучить язык — это обогатить себя. Этому мешает второе информационное пространство, которое несет: будете говорить по-русски — будете круче. Но надо понять, что если они выучат латышский и интегрируются в обществе, то они обретут еще одну человеческую ценность.
Националисты против беженцев?
Пуполс: Беженцы — уважаемые люди, которые спасаются от войны. Их надо уважать, если они уже приехали и лояльны нашей стране. Но ответственная позиция не позволяет нам допустить массовый приток беженцев — это угроза государству.
Допускает ли национализм развитие других культур в стране?
Пуполс: Каждое самоуправление спонсирует культуру обществ нацменьшинств. Но конечно, не в тех случаях, когда люди неуважительно относятся к Латвийскому государству.
Бутанс: В моноэтническом государстве Латвия латышей живет всего 67 процентов. В каком еще европейском государстве есть такой показатель?! Мы в самой опасной ситуации. А в больших городах ситуация драматическая. В Даугавпилсе всего 18 процентов латышей… "Рупоры Согласия" кричат, что мы не слышим нацменьшинств. Но в их сознании есть только русские и латыши. Почему они сами не видят других национальностей?!
Как Европе объяснить латышский национализм?
Путниньш: Экстремалов полно везде. В Европе, США, России — полно людей, которые ненавидят черных, геев, евреев… И в Латвии они есть. Но это не про нас.
Бутанс: Мой отчим — немец. На многое мы смотрим одинаково, хотя он считается либералом. Там националисты — это скинхеды, которые преследуют беженцев и т. д. Мы — одинаковые по содержанию, просто определения разные. В Латвии тоже есть грубые люди, которые празднуют 1 июля, они были в германской армии, есть смешные люди, которые празднуют 9 мая… Давайте жить без дефиниций!
Националисты живут прошлым?
Пуполс: Если у нас есть красивые традиции, почему мы должны себя ограничивать? Но это неправда, что мы — стагнация.
Бутанс: Чтобы так не было, надо избавиться от советского мышления — его навязывают политики из "Согласия". Хватит говорить про военные времена! Надо провести мост из прошлого в будущее. В Эстонии сколько же дней траура, сколько в Латвии. Там придумали хорошую традицию: в день траура выдали детям по голубому шару, по числу погибших в репрессиях (символ пролитых слез), и запустили их в небо — это красиво. Это хороший пример. Он говорит: у нас тяжелое прошлое, но мы смотрим в светлое будущее.
