Таковы три главных вывода, которые можно сделать по результатам социологического исследования, организованного онлайн-журналом "Спектр" и проведенного Центром исследования общественного мнения SKDS при поддержке посольства Нидерландов и посольства Швеции в Латвии.
Опрос проводился в июле и августе 2020 года по всей территории Латвии. В трех раундах опроса (двух сериях личных интервью и одном онлайн-анкетировании) были собраны данные примерно о 3 тысячах респондентов. Критерием для формирования фокус-группы служил ответ на вопрос, каким является родной язык или язык домашнего общения респондента. Таким образом были отобраны и изучены мнения 1100 постоянных жителей Латвии (как граждан, так и неграждан) в возрастном диапазоне от 18 до 75 лет, для которых таковым является русский.
"Спектр" совместно с SKDS решил отвлечься от того факта, что русскоязычные — это нелатыши, и выяснить, каковы же, собственно, господствующие взгляды и ценностная ориентация этой группы, составляющей более трети латвийского общества. "Мы задались целью выяснить, как велика в русской общине Латвии группа людей, которые, не отказываясь от русской языковой и культурной идентичности, определяют себя европейцами и твердо привержены таким европейским ценностям, как права человека, свободный рынок, неприкосновенность личности, неприятие дискриминации в какой бы то ни было ее форме. Кого по праву можно было бы назвать "Русскоязычными европейцами Латвии". При этом мы не собирались сравнивать латышей и русскоязычных по степени еврооптимизма", — пояснил главный редактор "Спектра" Антон Лысенков.
Основой для центральной группы вопросов послужили два документа: Хартия основных прав Европейского союза и Европейская конвенция прав человека. Ответы на них оценивались в баллах, в результате чего была создана своего рода скоринговая таблица. Ключевую информацию содержали три пункта анкеты: респондентов попросили оценить (выбрав из четырех вариантов ответа), насколько их удовлетворяет факт присоединения Латвии к Европейскому союзу, НАТО и еврозоне. Оценивалась также степень готовности респондента поддержать даже нечестные, возможно, сфальсифицированные выборы в случае, если победил кандидат или партия, которые ему симпатичны; склонность оправдать закрытие государством неугодных СМИ; смертную казнь; полный запрет абортов; дискриминацию в каком бы то ни было ее виде; готовность к официальному признанию однополых браков; терпимость к принятию Европейским Союзом иммигрантов; согласие соблюдать законы, даже если они кажутся несправедливыми. Также важен был выбор приоритетов — между правами личности и интересами общества/государства; религиозными ценностями и либеральными свободами.
В соответствии с набранными баллами респонденты были разделены на две основные группы: людей, "не приверженных европейским ценностям" (внутри которой выделялись подгруппы: "полностью не привержены европейским ценностям" и "менее привержены европейским ценностям"), и людей, "приверженных европейским ценностям" (внутри которой также выделялись свои подгруппы: "более привержены европейским ценностям" и "полностью привержены европейским ценностям").
Однако представителей первой категории "полностью не привержены европейским ценностям" оказалось совсем мало, всего четверо, поэтому для удобства анализа они были объединены со следующей группой в один кластер "не приверженных европейским ценностям", состоящий из 300 респондентов. Но и "полностью приверженных европейским ценностям" тоже обнаружилось не очень много: всего 100 респондентов. Они были объединены с самой многочисленной группой из 700 человек "более приверженных европейским ценностям" в свой кластер "приверженных европейским ценностям". Итак, удельный вес "не приверженных европейским ценностям" составил 27% от общего числа русскоязычных респондентов (в том числе 0.4% из них — "полностью не приверженых). А "приверженные европейским ценностям" составили подавляющее большинство — 73% (из них 9% "полностью приверженых").
На основе полученных результатов можно выделить обобщенный профиль типичного латвийского русскоязычного европейца: это, чаще всего, молодой человек в возрасте от 18 до 34 лет, скорее всего, с высшим образованием, с доходами от средневысоких до высоких. Живет он, вероятнее всего, в Видземе или Земгале и, как это ни удивительно, не в городе, а в сельской местности.
Есть некоторое расхождение в самооценке ценностной ориентации респондентов и фактической приверженности европейским ценностям, что говорит о том, что "европейскость" — понятие для (по крайней мере) русскоязычных жителей Латвии не самоочевидное. Две трети (точнее, 65%) считают себя по мировоззрению и ценностной ориентации европейцами. Таковых почти половина (48%) даже среди тех, чьи фактические ценности согласно методологии исследования не являются европейскими. Среди "более приверженных европейским ценностям" признают свою ценностную ориентацию 67% респондентов, а среди "полностью приверженных" — 93%. При этом 22% всех опрошенных не признают своей европейской идентичности.
Анкетируемых спрашивали, как они относятся к действиям России на Востоке Украины. 24% всех респондентов признали, что скорее или полностью поддерживают эти действия, а 39% — что не поддерживают. Среди "более приверженных европейским ценностям" "за" и "против" распределились в соотношении 22% к 41%, среди "полностью приверженных" — 12% к 61%. Хотя в этом вопросе наблюдается большой разброс, но санкции ЕС в отношении России ни в одной из групп не поддерживает большинство. Противников санкций обнаружилось 68% среди всех опрошенных, и даже больше (69%) среди "более приверженных европейским ценностям", а также 45% среди "полностью приверженных". Среди "не приверженных европейским ценностям" противников санкций ожидаемо больше — 73%. Только 15% в общей выборке санкции в целом одобряют. Тот же удельный вес сторонников санкций обнаружился и среди "более приверженных европейским ценностям", "полностью приверженные" относятся к ним терпимее (36% "за").
Но есть и фактор, который русскоязычных объединяет безусловно: это принадлежность к культурному пространству русского языка. В целом 84% всех респондентов ее подтвердили, и лишь 11% отрицали. Среди "более приверженных" это соотношение составило 85% к 11%, а среди "полностью приверженных" — 84% к 14%.
И вне зависимости от отношения к европейским ценностям, от дохода и образования, во всех выделенных группах большинство хотят иметь возможность получать образование на родном языке (хотя молодые респонденты настаивают на этом меньше других). Согласно данным исследования, ее считают важной 88% всех участников опроса, 90% "более приверженных" и 89% "полностью приверженных").
Впрочем, знание языков — латышского и английского — в русскоязычной общине как раз варьируется в зависимости от возраста, уровня образования и дохода. Только 1% респондентов признал, что совсем не знает латышского (среди "полностью приверженных европейским ценностям" таковых вообще не нашлось). На "хорошо" и "очень хорошо" свои знания оценили 47% всех опрошенных, 50% "более приверженных" и 56% "полностью приверженных". С английским обстоит хуже. Совсем не знают его 25% всех респондентов, столько же "более приверженных" и 8% "полностью приверженных". На "хорошо" и "очень хорошо" его знают 18% опрошенных, 17% "более приверженных", 39% "полностью приверженных".
Отвечая на вопрос, с какой территориальной единицей они себя связывают, 68% всех респондентов назвали Латвию. Латвийскую землю своей обозначили 73% "более приверженных" и 76% "полностью приверженных". Связь с Россией чувствуют 14% всех опрошенных, 21% "не приверженных европейским ценностям", 13% "более приверженных" и всего 1% "полностью приверженных". Европейский союз, как уже говорилось, оказался не той почвой, укорененность в которой ощущают латвийские русскоязычные: таковых из них только 5% всех респондентов, столько же "более приверженных" и 11% "полностью приверженных".
Впрочем, членство Латвии в ЕС удовлетворяет большинство (70%) опрошенных (78% "более приверженных и 98% "полностью приверженных").
Иное отношение к отказу Латвии от собственной валюты: присоединение к зоне евро одобряет только 52% всех респондентов (59% "более приверженных" и 90% "полностью приверженных"). И гораздо слабее в общине латвийских русскоязычных популярность Североатлантического альянса: вхождением родины в НАТО довольно всего лишь 32% опрошенных (36% "более приверженных" и даже, вопреки ожиданиям, только 68% "полностью приверженных").
В группе ценностных вопросов мы упомянем только те цифры, которые нас удивили. Латвийские русскоязычные продемонстрировали довольно единодушную верность принципам демократии. Только 9% респондентов готовы поддержать нечестные выборы. Но таковые обнаружились даже среди "полностью приверженных европейским ценностям" — целых 3%.
Также русскоязычные оказались ревностными сторонниками гендерного равенства: могут поддержать полный запрет абортов всего 10% респондентов, против него выступили 77%. Но даже среди "полностью приверженных" нашлись его сторонники (1%).
Только 8% не готовы мириться с наступлением государства на свободу слова. Причем отметим, что среди "полностью приверженных" сторонников закрытия или блокировки СМИ по решению государства не намного меньше — 6%. Зато среди них наиболее велико число безоговорочных противников этого — 69% при 52% во всей выборке.
Русскоязычные в Латвии за справедливость: 73% всех респондентов, 81% из числа скорее разделяющих европейские ценности и 100% полностью их разделяющих согласны с утверждением, что дискриминация не допустима ни в каком виде. Допускают тот или иной вид дискриминации 17% всех респондентов, 12% "более приверженных", и ни один "полностью приверженный" не может ее ничем оправдать.
Исследуемая группа, однако, оказалась не очень человеколюбивой. Почти треть опрошенных (30%) в целом поддерживает смертную казнь, и смириться с лишением человека жизни по воле государства могут даже 8% "полностью приверженных европейским ценностям".
И уж совсем отказывает толерантность в вопросе о мигрантах: только 14% опрошенных считают, что их можно впускать в Европейский союз. Это мнение разделяют 13% "более приверженных" и 45% людей, которые (в остальном) полностью разделяют европейские ценности. Среди последних 39% высказалось против принятия мигрантов. Еще меньше поддержки досталось ЛГБТ-сообществу: признать однополые браки готовы 12% всех опрошенных, 10% "более приверженных" и 56% "полностью приверженных" (35% последних против).
Примечательно распределились результаты выбора между правами личности и интересами общества либо государства: в пользу индивидуальных прав высказалось меньшинство респондентов: 48% из всей выборки, 34% высказались в пользу государства (еще 18% затруднились с ответом). 49% "более приверженных" и 81% "полностью приверженных" предпочли права личности.
Группа оказалась в целом атеистически настроенной: религиозным ценностям отдали предпочтение 37% всех респондентов (39% всех респондентов сделали выбор в пользу либеральных свобод), 30% "более приверженных", и уж совсем материалистами показали себя "полностью приверженные европейским ценностям": всего 3% высказались за религию. Даже несправедливые законы согласны соблюдать 64% всех опрошенных, 71% "более приверженных" и 78% "полностью приверженных". Однако не приемлют безоговорочного верховенства права 10% "полностью приверженных".
Участников опроса попросили также назвать латвийских политиков или общественных деятелей, которым они доверяют. Вопрос был открытый, то есть, варианты ответа не предлагались. Вот как выглядит рейтинг доверия к персоналиям у тех, кого можно назвать "Русскоязычными европейцами Латвии", то есть тех, кто в данном исследовании попал в категорию "приверженных европейским ценностям". Первую позицию в списке ожидаемо занял Нил Ушаков. Его назвали 16% респондентов. С 10% на второй позиции оказался мэр Вентспилса Айвар Лембергс, никогда не декларировавший ни приверженности европейским ценностям, ни поддержки интересов русскоязычного электората. Далее с большим отрывом (4%) депутат Европарламента от Русского союза Латвии Татьяна Жданок. Под ней с 3% — премьер-министр Кришьянис Кариньш ("Новое Единство") и министр здравоохранения Илзе Винькеле ("Развитию/За!"). По 2% набрали Раймонд Паулс, Эгил Левитс, Олег Буров, Вайра Вике-Фрейберга и Андрис Америкс. Остальные фигуранты едва удостоились 1% голосов. Стоит отметить, что 39% респондентов с европейской ценностной ориентацией указали, что в латвийском политикуме не доверяют никому, а 18% не нашлись с ответом. Это может означать, что место политической силы или лидера, которые стали бы выразителем мнения этой группы жителей страны, пока остается вакантным.
Мы попросили ведущих латвийских политологов и социологов ознакомиться с отчетом и рассказать нам, что в приведенных таблицах их удивило или обратило на себя внимание.
Профессор, доктор философии, доцент факультета социальных наук и преподаватель отделения политической науки Латвийского университета Юрис Розенвалдс:
— Некоторые вопросы я задал бы по-другому. Когда речь идет о (не)допустимости дискриминации, разные ее виды по-разному оцениваются разными группами, и не стоит их смешивать. Когда человек утверждает, что нельзя дискриминировать людей на основе сексуальной ориентации, это вполне гармонирует с европейскими ценностями. А когда речь идет о дискриминации по этническому признаку, тот, кто, к примеру, признался, что у него есть проблемы с латышским языком, может решить, что это о нем. Я не говорю, что в этом случае ее нет, но здесь не обсуждаются европейские ценности.
Или вот, вы спрашиваете насчет однополых браков. Учитывая ту дискуссию, которая у нас сейчас в обществе разворачивается, выглядит даже забавно, когда некоторые люди так сказать, размахивая конституцией, которую они сами только что поменяли, говорят: здесь же записано, что брак — это союз мужчины и женщины. Например, архиепископ Риги Збигнев Станкевич на Латвийском телевидении. Поэтому я думаю, что в этом вопросе хорошо было бы разделить отношение к однополым бракам и регулирование совместного проживания. Я полагаю, что есть некоторая часть общества, которая брак воспринимает как очень серьезный институт, но согласна была бы упорядочить отношения.
Меня заинтересовали две вещи. Они ясно свидетельствуют о том, что языковая политика в Латвии вызывает у русскоязычных серьезное отторжение. Во-первых, здесь хорошо видно, что при всем различии между носителями европейских ценностей и их отрицателями они солидарны в очень критической, мягко говоря, оценке отношения властей страны к носителям русского языка в Латвии. Все группы подчеркивают необходимость образования на родном языке. Протест объединяет высоколобого интеллектуала и человека с образованием ниже среднего.
Второй момент касается самых юных участников опроса с 18 до 24 лет. Эти молодые люди сейчас уже вошли и в трудовую, и в общественную жизнь. По сравнению со следующими группами (25-34 года и 35-44 года) они в наименьшей степени связывают себя с Латвией. В то же время, среди них больше всего людей, которые связывают себя со странами вне Европейского союза. Даже не только с Россией, а с другими. Также среди них чаще, чем у следующих трех групп, представлено однозначно негативное отношение к санкциям, направленным против России.
Эти тенденции требуют более серьезного изучения, но у меня есть гипотеза. Историк американской иммиграции Маркус Ли Хансен еще до II Мировой войны сформулировал так называемый закон третьего поколения. Первое и второе поколения иммигрантов в качестве основного жизненного мотива испытывают благодарность новой родине за то, что приняла их, дала работу, возможность лучшей жизни. А третье поколение — внуки переселенцев — все эти блага воспринимают как нечто само собой разумеющееся и начинают искать другие основы для идентификации. У меня при взгляде на эти цифры создалось такое ощущение, что самое молодое поколение (отчасти из-за возраста) ориентировано на некий бунт.
И это свидетельство, что наша государственная интеграционная политика не возымела успеха. Они не чувствуют себя причастными к этому обществу. Или даже посмотрите, как они оценивают свои знания латышского — хуже, чем две следующие за ними группы. Различие незначительно, но ведь это дети, которые пошли в школу после первой школьной языковой реформы, и у них, по идее, вообще не должно возникать проблем с языком. Хотя я не исключаю, что они себя более критично оценивают.
- То есть, по-вашему, это свидетельствует об отчуждении и возможной радикализации, а не о том, что они граждане мира и готовы в любой момент отбыть в любом направлении?
- Это тоже возможно. Опять же, интересно, что при определении территориальной связи среди них велико число тех, кто выбирает "трудно сказать". 62% связывают себя с Латвией — это на 10 процентных пункта меньше, чем в следующей группе. При этом, что касается России, разница в пределах статистической погрешности. Я бы обратил особое внимание на этот возрастной отрезок. Эти дети родились в независимой Латвии. Эти цифры говорят о том, насколько успешна наша политика.
- Как вы оцениваете попадание в список лидеров мнений европейских русскоязычных Айвара Лембергса?
- Вентспилс — красивый, чистый город, порядок в нем есть. Мой коллега Валтс Калниньш на основе своих исследований утверждает, что когда мы задаем вопрос жителям Латвии, хорошо ли воровать, все отвечают, что, конечно, плохо. А когда спрашиваем, как относиться к человеку, который, возможно, ворует, но делится (имеется в виду (в исследованиях Валтса Калниньша) Айвар Лембергс и иже с ним), тогда оказывается, что с коррупцией можно мириться. Простой обыватель — не философ, чтобы доводить все свои размышления до логического конца.
Доктор коммуникационных наук, исследователь Института философии и социологии Латвийского университета, эксперт Европейского центра политического анализа Мартиньш Капранс:
— Это исследование, кажется, может гордиться самой большой русскоязычной выборкой за последние пять лет. У нас они обычно не превышали 400 человек. Поэтому данные, по-моему, очень надежные. Я ожидал, что между теми, кто "полностью разделяет европейские ценности" и следующими группами различия в отношении к обучению на русском языке в школах будут немного большими. Но разницы нет совсем. С другой стороны, это не удивляет, поскольку, когда речь идет о культурной идентичности, разница между разными кластерами тоже пропадает.
Собственно говоря, консолидирующей основой русскоязычной общины и является русофонная культурная идентичность. Что не отражается в осознании территориальной принадлежности: несмотря на то, что русскоязычные чувствуют тесную связь с русской культурой и языком, они признаются в намного более тесной связи с Латвией, чем с Россией или какими-либо другими образованиями, причем во всех группах.
Но самым большим сюрпризом для меня был один небольшой нюанс — появление в рейтинге доверия к персоналиям Кришьяниса Кариньша. Топ-3 в нем уже традиционный. Мне кажется, что Татьяна Жданок бывала в нем и ниже. Но здесь важно иметь в виду, что это открытый вопрос. Люди говорили спонтанно то, что приходило им в голову. И с методологической точки зрения этот список намного надежнее, чем, если бы мы предложили выбрать из 10 готовых имен. Если бы мы сейчас для проверки предложили тем же людям этот список для голосования, рейтинг Ушакова, наверное, зашкаливал бы за 50%. Лембергс тоже получил бы несколько десятков процентов голосов — он всегда высоко ценился в русскоязычной среде. Но он также достаточно высоко, — хотя и не настолько, — оценивается латышами. Так что, если речь идет об общем персонаже с сильным авторитетом (не считая Раймонда Паулса), то это Айвар Лембергс. Но Кришьянис Кариньш на 4-й позиции! Особенно это удивительно, если иметь в виду, что часть самых активных русских политиков, например, Андрей Мамыкин, пытались его максимально дискредитировать, рассказывая, что у него двойное гражданство и тому подобное.
- Но президент тоже есть в списке, и это еще более удивительно?
- У Левитса все же есть предыстория. Он со всеми Преамбулами (к Конституции Латвии — прим. "Спектра"), провокационными национальными идеями уже был достаточно известен какой-то части русскоязычных. Кариньш начал приобретать в этой аудитории узнаваемость, только став премьером. Есть в этом списке и Алдис Гобземс, что мне нравится. Мне интересно, по каким каналам он обращается к русскоязычным, если известно, что он не говорит с ними по-русски. Если он смог мобилизовать какую-то часть таких избирателей, это только делает ему честь. На его митинге было много членов церкви Нового поколения Алексея Ледяева. Это особая часть электората, думаю, для них вопросы идентичности вторичны, или, точнее говоря, важны другие элементы идентичности, кроме языка и культуры. Некая реинкарнация Шлесерса.
Интервьюируя самый крупный из этих кластеров — тех, кто "более привержены европейским ценностям", — нужно быть очень внимательным. По геополитическим вопросам они часто ближе к прокремлевским нарративам и поддерживают российскую геополитическую интерпретацию, а не брюссельскую. Особенно ясно это видно по отношению к НАТО. Эти люди очень прагматичны. Когда речь идет об экономических вопросах, они предпочитают позиционировать себя как про-европейцев, по отношению к иммиграции иногда расположены достаточно либерально, могут быть весьма космополитически настроенными, но когда включается геополитика, переходят на другую сторону. Во всех других вопросах, кроме культурной идентификации, эта группа дифференцирована и зависима от контекста. Когда происходит геополитическое обострение (например, грузинско-российская война или украинский конфликт), в ней возрастает поддержка России, которая снижается, когда эти конфликты угасают. Тогда как среди тех, кто не разделяет европейских ценностей, поддержка России сохраняется все время, но сама эта группа уменьшается через пару лет после конфликта. С точки зрения социальной психологии мы можем интерпретировать это как желание всегда выбирать в каком-то смысле более удобную, надежную позицию и одновременно такую, которая соответствует мнению большинства из своей воображаемой группы.
Доктор политических наук, ведущий исследователь Латвийской национальной академии обороны Иева Берзиня:
— Чем выше образование, тем выше приверженность европейским ценностям и прозападная ориентация. Но два графика меня удивили, и я не могу объяснить их без дополнительных исследований. В группе с основным образованием удовлетворенность фактом присоединения Латвии к НАТО выше, чем в других, хотя логика подсказывает, что должно быть наоборот. И еще удивительно — люди с основным образованием гораздо слабее других поддерживают действия России на Востоке Украины. Одобрение членством Латвии в еврозоне и Евросоюзе в этой группе меньше, чем среди людей с высшим образованием, и это соответствует тренду. Кто эти люди в данной выборке? Я предположила было, что это 18-летние школьники. Это вопрос к SKDS — возможно, у них есть объяснение. Удивило и возрастное распределение чувства территориальной связи. Мы привыкли к объяснению, что старшее поколение является и более пророссийским. Но здесь этого не видно, скорее, имеет значение уровень образования.
Есть довольно большая часть русскоязычного населения Латвии, которая разделяет европейские ценности — и это, мне кажется, важная находка. Русскоязычные — очень разнородная часть общества в смысле взглядов и отношений. Примечательно, что по языку и культуре между группами нет больших различий, а в выборе между религиозными ценностями и либеральными разделение очень заметно — это даже, пожалуй, взаимоисключающие ценностные ориентации. Бросается в глаза, что доверие к политикам наиболее низко в той группе респондентов, которая полностью разделяет европейские ценности. Ведь эти взгляды подразумевают и более высокую политическую активность. Очевидно, в латвийском политическом спектре нет для них предложения. Ни одна из политических партий не способна работать с этой аудиторией. И такая возможность для политических партий есть, просто нужно научиться вести с ней диалог.
Магистр юридических наук, директор и ведущий исследователь "Центра общественной политики PROVIDUS" Ивета Кажока:
— У меня есть несколько наблюдений. Русскоязычные жители Латвии — это, конечно, не однородная аудитория. Несмотря на то, что они, как и латыши, очень позитивно относятся к Европе и Евросоюзу в целом, есть несколько пунктов, по которым различие огромно. Пункт номер один — отношение к НАТО, к которому русскоязычные настроены более скептически, чем латыши. И язык обучения в школах: почти все латыши ответили бы, что в Латвии дети должны обучаться на латышском языке, а русскоязычные жители говорят, что каждый должен иметь право учиться на родном.
Так же, как и среди латышей, среди русскоязычных жителей Латвии наблюдается стремительная смена поколений и связанное с ним изменение в некоторых ценностных вопросах. В первую очередь, отношение к людям гомосексуальной ориентации — чем старше человек, тем менее вероятна поддержка идеи однополых браков. Второй очевидный показатель — это отношение к религии: чем старше человек, тем она более важна. Мне кажется, что это также связано с той информационной средой, в которой человек живет: так же, как и латышская молодежь, русскоязычная очень хорошо говорит на английском языке.
Меня немного удивило, что так много народу (84%) живет в основном в русскоязычной среде, и различия между поколениями не заметны. Я бы предположила, что молодежь скорее живет в английском, латышском информационном пространстве, но это оказалось не так. Это означает, что для русскоязычных Латвии и впредь очень важным будет оставаться вопрос о доступности средств массовой информации и обучения на родном языке.
Русскоязычные граждане относятся к ЕС так же позитивно, как и латыши. Неграждане тоже положительно относятся к Европейскому союзу, хотя и более скептически. Так что, Латвия одна из самых еврооптимистически настроенных стран в ЕС. По НАТО обычно появляется большой разрыв по языковому признаку.
Единственный вопрос, ответы на который сигнализируют об отчужденности русскоязычных в Латвии, это "Можете ли вы назвать среди латвийских политиков и известных личностей кого-то, кому вы доверяете?". Там вообще кого-то назвать смогло менее половины опрошенных. Это показывает, что особенно-то люди в общественной политике в Латвии никому и не доверяют. Если людям почти не с кем идентифицироваться, это показывает на некую отчужденность. Но мы еще не знаем, какова она у латышей — возможно, тоже высока.