Экс-командир спецназа Omega: "Пора определиться: это война — и мы воюем, или не война — и нас режут"  (115)

Статья была опубликована в журнале "Открытый город"

Вы возглавили спецподразделение Omega в 1995 году. Скажите, как выглядела террористическая угроза в Европе тогда, 20 лет назад? В чем сходство и главное различие с днем сегодняшним?

Так громко, как сейчас, тема терроризма не звучала, хотя, конечно, были и тогда какие-то отдельные террористические вылазки. Даже у нас, в Латвии, как раз в 1995 году произошел взрыв в Межапарке во время Праздника песни и танца стран Балтийского моря. Он тоже рассматривался как теракт, поскольку был направлен против людей.

Но таких всплесков терроризма, как сейчас в Европе, тогда не было. Да, были захваты самолетов, происходили какие-то отдельные вылазки террористов. Данная тема всегда актуальна, но в какие-то моменты активность терроризма падает, потом опять возрастает.

Сейчас, конечно, не то, что было в 1995-м и даже в 2000-м. Мы наблюдаем начало террористической войны. Об этом я сказал в одном интервью сразу после событий в Брюсселе весной этого года. Некоторым это не понравилось — в Интернете пошли комментарии: как это так он заявил, что это война? А сейчас то же самое говорит президент Франции Франсуа Олланд. Он признал, что это настоящая война, а не просто какие-то отдельные вылазки террористов.

Называйте ее, как хотите — террористической, партизанской, диверсионной, — но это война. А на войне нужны какие-то другие правила, другие законы должны работать по отношению к воюющим сторонам.

Чем обусловлена эволюция тактики терроризма за последние годы и какие формы терроризм может еще принять в будущем?

Конечно, тактика терроризма поменялась значительно — благодаря Интернету сильно изменились возможности подготовки и обработки террористов. Публикации в Интернете позволяют заочно готовить, командовать и руководить исполнителями терактов, доставлять им оружие, взрывчатку, при этом не показывая тех, кто все это организовывает и делает. Иными словами, развитию терроризма способствует сам технический и технологический прогресс.

А отследить в Интернете все эти цепочки очень сложно. Можно, конечно, но это требует не только больших ресурсов, но и иных правовых мер, нежели те, что существуют сейчас в европейских странах. И террористы этим активно пользуются и очень далеко шагнули в этом плане. Как в пользовании компьютерными системами, так и в отдаленном руководстве и подготовке исполнителей терактов. Мы не видим, кто ими управляет. Да, знаем, что это ИГИЛ, но кто конкретно дает команды?

Кто давал все эти команды на серию июльских терактов во Франции и Германии? Явно здесь не полнолуние сработало — откуда-то пошел сигнал. Нет такого, чтобы они быстро подготовились и пошли — готовились они заблаговременно и лишь ждали команды. Все это вылилось в такой вот "вал террора".

Понятно, что, если меняют тактику и методы террористы, значит, должна меняться и подготовка тех, кто с терроризмом ведет борьбу. Что сегодня наиболее важно для эффективной борьбы?

Нет, методы террористов остались прежними. Террористические группы всегда были маленькими, такими же и остались. Допустим, в Ницце один человек был за рулем грузовика, но оружием-то его обеспечивали и подготавливали другие. Значит, можно говорить о группе из 5-6 человек, а это классика террористов. Кстати, и революционеров тоже — это классика подпольной работы. В этом смысле ничего не поменялось. Вот связь поменялась — да.

Но ведь в руках борцов с терроризмом имеются те же самые технические ресурсы…

Да, но у них есть еще и определенные ограничения юридического, правового характера, которые необходимо, на мой взгляд, пересматривать.

Нет возможности вообще запретить Интернет всем. Но надо считаться с тем, что идет настоящая война. Мы все время хотим спрятаться от этого слова. Но это не баски, которые в Испании устраивают теракты, и не какие-то там корсиканские террористы. Нынешние террористы, устраивающие атаки на жителей Европы, работают военными методами, а значит, и против них надо тоже работать такими же методами.

На войне не может быть обычных полицейских методов. Фраза "по законам военного времени" — не пустой звук. Именно такие законы сейчас надо принимать, чтобы бороться с террористами и с их пособниками. Ведь всегда есть те, кто что-то знал, что-то видел, но промолчал.

Или взять теракт с нападением в церкви на священника в Германии. Этого же террориста задерживали раньше, у него дома во время обыска находили оружие. Была информация, что он планировал воевать в Сирии, что готовил теракт. Это все было известно спецслужбам, но его отпустили на свободу. Значит, полицейский закон не способен его остановить, значит — нужен военный закон.

Так всегда — первое время победа за тем, кто первый напал. Пока тот, на кого напали, не придет в себя и не начнет защищаться.

Очень хорошо это все решено в Израиле. Они давно уже ответили на все вопросы. Там не скрывают, что находятся в состоянии войны, и не скрывают, что у них поменялось законодательство по отношению к тем, с кем они воюют. И действует это весьма эффективно.

Сейчас громко начали говорить о так называемой "израилизации Европы", то есть подчинении жизни населения главной цели — безопасности. Что вы об этом думаете — реально ли это и нужно ли?

Вполне реально. Мне в этом году довелось побывать в Израиле и воочию увидеть, как действует их система безопасности. Больше всего меня интересовал вопрос: какие неудобства мне это будет создавать как простому человеку? И могу сказать, что я абсолютно не почувствовал никаких неудобств. Да, может быть, я чаще видел (моя супруга вообще ничего не замечала) вооруженных, бдительных людей, патрулирующих полицейских, солдат в увольнении с автоматами. Меня это совершенно не раздражало, наоборот, придавало спокойствия, потому что я знал, что эти люди всегда готовы вступиться за тебя и остановить попытку теракта. И они останавливают — их система работает эффективно.

Как раз когда я был в Тель-Авиве, в кафе двое террористов пытались расстрелять людей. Это было моментально пресечено! Пострадали только те, кто был ближе всего к террористам, — остальные спаслись. Потому что сработала их система. Они работают уже на подступах. И волноваться, что где-то будут какие-то ограничения, не стоит. Ну, может быть, лишний раз притормозят на дороге и посмотрят мою машину, а потом пожелают счастливого пути. Извините, а в чем проблема? Зато я буду знать, что все в порядке — система работает, и чувствовать себя в безопасности.

В чем заключается основная суть этой израильской системы безопасности?

Израиль давно понял, что в безопасность людей надо вкладывать деньги. И зная ту войну, которую они ведут с террористами (именно войну, а не борьбу), они работают по законам военного времени, направленным против терроризма. Возможности террористов существенно ограничиваются, террористы не могут попасть туда, куда они хотят. Люди лишний раз проверяются — государство заботится о безопасности. И эти меры работают.

Я слышал, что после очередной попытки теракта правительство Израиля обратилось к народу: у кого есть личное оружие — будьте добры, ходите с ним. И, если увидите тех, которые режут, убивают, — действуйте, защищайте людей.

Не даст ли это обратного эффекта, если подобный призыв прозвучит в странах Европы? Не начнут люди расправляться с теми же беженцами без суда и следствия, лишь на основе каких-то своих подозрений?

Но в Израиле же не расправляются со всеми живущими там арабами. Кроме того, для этого есть закон о ношении и применении оружия. У нас он тоже есть, и за его нарушение предусмотрена уголовная ответственность. В чем проблема?

Но, если я увижу, что кто-то стреляет в кафе в людей или режет беременную женщину, то, имея оружие, я могу сразу же вмешаться, а не ждать, когда он еще пятерых расстреляет, порежет или порубит топором. А если там будут еще люди с личным оружием, то мы можем остановить террориста раньше, чем приедет полиция. Что в Израиле и происходит.

Ведь в каждое кафе, в каждую церковь, в каждый поезд полицейских поставить невозможно. Если так сделать, вот тогда получится полицейское государство. А если мы сами будем уметь защищаться, почему бы и нет?

Для этого что-то должно измениться в сознании европейского человека…

С такой интенсивностью терактов, которую мы наблюдаем сейчас в Европе, много времени на это не потребуется. Министр внутренних дел Франции уже обратился к населению за помощью, и теперь там создаются добровольческие бригады помощи полиции. То есть, те же самые советские "дружинники", как их называли. Не удивлюсь, если им еще и оружие выдадут. Еще три-четыре таких громких нападения — и это произойдет. И они будут патрулировать улицы в свободное время. К этому все идет.

Нет, эти законы должны быть направлены на определенный контингент людей, которые представляют опасность. Которые уже показали, что они представляют опасность, а не потому, что кто-то так решил. Значит, надо задуматься и на самом деле что-то ломать. Или ждать, когда всех перережут. Одно из двух. Необходимо определиться: это война — и мы воюем, или не война — и нас режут.

Удары по позициям ИГИЛ в Сирии и Ираке имеют положительный эффект или только провоцируют новые террористические атаки?

Нет, новым атакам это не способствует, это просто политический пиар: я не могу у себя на родине прекратить терроризм, но хоть дам им по морде на их территории. А как дал — это тоже еще бабушка надвое сказала.

Опять же, возвращаемся к истории: сколько бы ты ни наносил ударов на фронте, если у тебя партизаны сзади, то они будут постоянно тебя долбать. В данный момент происходит то же самое — террористы находятся внутри Европы. Воюй в Сирии, сколько хочешь, — пожалуйста, но что от этого изменится?

Многие террористы являются гражданами европейских стран, причем даже не в первом поколении. Однако своими корнями они еще там, на исторической родине. С ними очень хорошо поработали через Интернет. Они не смогли устроиться, интегрироваться в европейскую среду и поэтому такой результат.

Получается, что это проблема европейских стран, раз они не смогли интегрировать прибывших к ним переселенцев?

Подождите, поляки ведь не взрывают в Англии, латыши не взрывают в Англии и Германии. Турки, курды, которых полная Германия, тоже не взрывают. Почему же взрывают выходцы из Сирии и Ирака? Потому что цель их прибытия сюда — не работать, а жить на пособие. А на пособие миллионером точно не станешь.

То есть, речь идет о конкретном социальном слое беженцев. По крайней мере, то, что сейчас происходит в Европе, показывает именно это. Кто за этими людьми стоит — пока неясно. Но то, что поднялся именно этот социальный слой, — очевидно. Где-то в Интернете они что-то посмотрели, кто-то на них повлиял, получили хорошее денежное вливание, и результат мы видим: пошла волна терроризма. Масла в огонь подливают еще и СМИ, тиражируя подробности терактов. Это подвигает и других "примазаться" к этому делу.

Пока, как говорит Полиция безопасности, террористических угроз в Латвии нет, но никогда нельзя расслабляться. Готовность должна быть всегда. Может быть, нас спасает то, что у нас нет такого количества беженцев.

А что значит, по-вашему, быть готовым к отражению террористических атак? Можно ли к этому подготовиться?

Да, можно. Можно подготовиться физически и юридически — на законодательном уровне. Чтобы те, кто прибыл, знали, что от сих и до сих у них рамка. И тогда — либо ты соглашаешься и к нам едешь, либо не соглашаешься и не едешь. И все. Или мы тебя выдворяем.

Покупать автоматы уже поздно, когда людей расстреливают в кафе. Эти автоматы не успеют сработать. А юридическая, законодательная часть может сработать. То есть, надо разработать и принять какие-то законы, исходя из уже имеющегося опыта европейских стран, где много беженцев.

Где у них и в чем ограничения? Почему террориста, у которого дома обнаружили взрывчатку, выпускают из тюрьмы через три месяца после задержания? Что такое три месяца для самоубийцы? Не взорвался сейчас — взорвусь чуть позже. Он все равно это сделал. Значит, надо было как-то по-другому с ним обходиться — не сажать, например, а выдворять сразу из страны. То есть, не давать ему возможности для теракта.

А мы все прикрываемся словом "демократия". А в чем "демократия" для тех, кого взорвали, прирезали, раздавили грузовиком? Эта демократия их защитила? Она убила их! Значит, что-то не в порядке, значит, надо что-то менять в этой демократии.

Кроме законодательной подготовки есть еще и физическая, техническая, аналитическая подготовка…

Эта работа идет, она не останавливалась. Выделяются дополнительные средства — у той же полиции улучшается финансовое и материальное обеспечение. Идет аналитическая работа, обмен информацией со спецслужбами европейских стран. Все это есть. Но, понимаете, только такими мерами от волны террора не закроешься — все-таки нужна новая законодательная база. Ведь правильно говорят, что у полицейских в Европе сегодня руки связаны. И связаны они потому, что законодательство европейских стран разработано для цивилизованных людей, но оно не годится для противостояния террористам-смертникам.

Ни в коем случае не надо ограничивать простых людей и проверять, например, поголовно у всех паспорта. Можно делать это выборочно. В России же было такое. И это давало свои результаты.

И в Израиле точно так же — там проверяются все сомнительные личности. И этот фейсконтроль срабатывает. При подъезде к аэропорту и в других местах установлены блокпосты. Когда уровень террористической угрозы низкий — проверки не производятся: там стоят солдатики и просто осуществляют визуальный контроль. Но как только ситуация ухудшается — начинаются проверки более тщательные.

Насколько зависит безопасность людей от них самих? Может ли обыватель каким-то образом снизить собственные риски стать жертвой теракта?

Это хороший вопрос. Вот скажите, вы должны следить за своим здоровьем или надеяться только на врачей? То же самое и здесь. Наверное, надо быть бдительнее и смотреть, что происходит вокруг. Не стесняться по каким-то вопросам обращаться в полицию, в правовые структуры, если видите что-то подозрительное. Может быть, лишний раз подумать, прежде чем посещать какие-то массовые мероприятия, особенно сейчас, с выездом в Западную Европу. Ведь террористы всегда выбирают своей целью те места, где собирается много народа.

Эту статью закона можно интерпретировать по-разному: у кого-то будут подозрения, у кого-то нет. Я бы обратил внимание на другой аспект.

Если изучать, кто такие шахиды-смертники, то у них первый фактор — подняться ближе к Богу, второй — отправившись в рай, получить 72 девственницы, и третий — деньги. Но зачем мертвым деньги?

Их семьям…

Вот! А если заявить, что семья смертника будет моментально выдворена из Германии, из Франции, из Латвии туда, откуда она прибыла (и не важно, идет там война или не идет), — тогда он подумает, идти взрываться или нет.

Это и есть то, о чем мы говорили, — закон военного времени: все, кто хоть сколько-то причастен к терроризму, тут же высылаются из страны. И когда смертник будет знать, что всю его семью — родителей, братьев, сестер — отправят туда, откуда они прибыли, да плюс еще всех родственников тех, кто помогал ему готовить теракт, он десять раз подумает. Потому что третий фактор для него очень важен. Ведь так зарабатывают средства для семьи? Он себя взорвал, а семья получает в Германии неплохие "подъемные" и растит следующего террориста, который опять решит "поднять", семью таким способом.

Может быть, лучше такой вариант закона рассмотреть? Потому что надо искать то, что им не нравится, подрезать то, к чему они относятся с уважением. Девиц мы не можем отобрать у них на том свете, приближение к Богу тоже, а благополучие семьи — почему бы и нет?

Правда, сейчас опять на меня набросятся: Грабовский такой, сякой. Но я скажу: ради бога, приезжайте и живите здесь. Но давайте тогда вы будете жить по нашим правилам. Если этого кто-то не хочет, значит, ему здесь не место. Я не собираюсь тратить свои деньги и энергию на его дополнительную интеграцию, воспитание и перевоспитание.

Могу показать видео — их невозможно перевоспитать. Они с малых лет играют в шахидов и режут головы. И вы думаете, что их в зрелом возрасте можно перевоспитать? Какие тут могут быть европейские ценности, когда у них одна ценность: новый гаджет и пособие. При этом он хочет быть миллионером. И он не будет уже другим. Работать и учиться они не хотят, хотя все возможности для этого у них есть. Поэтому давайте называть вещи своими именами, а не успокаивать себя какими-то выдумками. Надо себя защитить законом и четко сказать тем, кто приехал, что у нас такой закон.

Это правда, что подразделение Omega создавалось именно для обеспечения безопасности Рижского аэропорта, иначе он не мог получить статус международного?

Да, это так. Если в стране имеется аэропорт с международным статусом, то должно быть подразделение, которое защищает его от террористических угроз. Таковы международные требования. Именно по этой причине и было в Латвии создано специальное подразделение, призванное предотвращать любого вида вмешательство в авиатранспортное сообщение. Затем уже функции Omega были расширены — это и освобождение заложников, и помощь полиции, и прочее. Сейчас это одно из подразделений полиции Латвии.

По своей подготовке оно не хуже, чем аналогичные спецподразделения других европейских стран. Но здесь более важна не столько физическая и психологическая подготовка, сколько оснащенность. Поначалу некоторые вещи нам приходилось делать самим, тогда как в других странах спецназовцы это просто покупали. Например, тараны для вышибания дверей — мы их сами конструировали и делали. А наши коллеги в Европе просто открывали каталог и покупали.

В целом же все европейские спецподразделения находятся примерно на одинаковом уровне по своей подготовке. Единственное, что их может отличать, — это опыт. Omega свой опыт получала не в борьбе с террористами, а в осуществлении спецопераций по задержанию особо опасных преступников. То есть, в борьбе с преступностью. Но я всегда говорил своим бойцам: ребята, если мы сегодня работаем по задержанию наркоторговцев, не забывайте, что мы должны работать так, как будто мы освобождаем заложников и работаем против террористов. Это значит, что действовать надо быстро и качественно, то есть — демонстрировать самый высший уровень. А не расслабляться — мол, с наркоторговцем и так справимся. Таким образом мы совершенствовались и развивались. У многих европейских антитеррористических подразделений такого опыта было меньше.