Вова или не Вова? Леонид Парфенов: у России не очень получается быть манящим центром "русского мира"  (149)

Пятикратный лауреат российской национальной премии за высшие достижения в области телевизионных искусств ТЭФИ, российский журналист и телеведущий, автор и создатель проектов "Намедни" и "История Российской империи", а также множества телефильмов , в числе которых "Живой Пушкин", "Птица Гоголь", "Хребет России" и "Глаз Божий" приедет в Ригу 15 февраля, чтобы в рамках проекта Катерины Гордеевой "Открытая лекция" представить в кинотеатре Splendid Palace свой новый телефильм.

Леонид Парфенов расскажет об идее проекта, о том, какой ему видится роль евреев в истории Российской империи, что ждать от следующих серий и какими он видит вклады разных народов в историю своей большой страны. После лекции и показа Парфенов ответит на вопросы зрителей.

Фильм "Русские евреи. До революции" создан студией "Намедни" в партнерстве с Genesis Philanthropy Group / фондом "Генезис" и демонстрируется в Риге на русском языке с английскими субтитрами.

- Традиционный вопрос: что вас связывает с Латвией?

- В советское время я, как питерский студент, ездил в Таллин, Ригу и Вильнюс: ночь в поезде, с утра до вечера помотаться по "как бы загранице" и снова ночь в поезде. Работал я всегда, так что лишние 15 рублей заводились часто. Но в Таллин было ближе и там вроде "заграничнее", так что обычный маршрут туда пролегал.

В Риге и Вильнюсе я при СССР был раза два, максимум — три. В "переходное" время приезжал в январе 1991-го и в тогдашней первой программе "Намедни" у меня про рижские события был спецвыпуск, а в 1992-м я в своем цикле "Портрет на фоне" делал проект с Анатолием Горбуновым — как раз про переходные проблемы.

Сейчас тоже чаще всего из трех балтийских стран бываю в Эстонии — может, потому что родом из Вологодской области, той части русского Севера, жителей которого называют "чухонью". Как-то я был в жюри КВН в Юрмале, также приезжал в Ригу с одним из томов книжного проекта "Намедни" и, помню, подписывал книгу господину Ушакову — вот и все приезды за последние лет 15.

- Не возникало мысли перебраться в одну из балтийских стран, подобно многим вашему давнему соратнику Артемию Троицкому, который живет в Эстонии, утверждая, что в России ему "тревожно и зыбко"?

- Нет, не возникало. У меня в последнее время в среднем выходит в России в год по одному фильму и по одной книге и, хотя я много колешу по свету, все дела мои в Москве. Конечно, что-то можно делать и "в удаленном доступе" и так получается уже сейчас, но переехать — это другое.

- Трудно советовать, особенно в том, что другие люди должны решать сами. Но я всегда исхожу из того, что любой запрет может быть только судебным и его можно оспорить. А рассуждения про политику, нравственное здоровье, информационную войну — от лукавого. Покажите статью закона и подайте по ней в суд — там поговорим.

Если есть тяга к иностранным телеканалам — какой бы страны ни было — их ведь и в интернете будут смотреть. Или и его отрубать? Вопрос ведь в этой самой тяге. С чего она берется? Беспокоит, как я понимаю, не столько то, что передают, а то, что это смотрят-слушают. Значит, не в вещателе дело, а в аудитории, так? Что, мол, ее, глупенькую, одурачат-оболванят? Но это уже точно ваша внутренняя общественная дискуссия должна быть.

- Могут (должны) ли быть у журналиста "двойные сплошные"?

- Я никаких "двойных сплошных" в журналистике не признаю. Ремесло должно быть самоценно и не зависеть от превходящих обстоятельств.

- Но возможна ли полная независимость в тележурналистике? Могут ли на вас влиять те, кто оплачивает вашу деятельность?

- Конечно, есть редакционная политика, формат издания, одни не сказали — так другие скажут, но мы-то говорим про диктат власти: чтоб никто про запретное не смел показывать-писать-говорить. По счастью, я в своих проектах совершенно свободен. Книги просто технически контролировать невозможно, а те, кто дают средства на фильмы, имеют единственную привилегию — посмотреть их первыми.

- Год назад перед "Открытой лекцией" в Риге Кирилл Серебренников заявил в интервью Delfi, что вы создали "матрицу, которая нас программирует жить вчерашним днем". ("Считаю, что "виноват" мой товарищ Леонид Парфенов, который в 90-е годы придумал этот адский кошмар — невинное развлечение под названием "А не спеть ли нам старые песни о главном?!", — сказал Кирилл. — И эти песенки свернули мозг целой стране. Люди заболели ретрофилией. По-моему, именно тогда началась вся эта патологическая тяга к совку и возвращению в СССР".) Согласны ли вы с этим? Когда вы придумали "старые песни", ожидали ли, что они "перевернут мозг стране"?

- Мой товарищ Кирилл Серебренников чересчур идейно рассуждал у вас, я думаю. Просто застольные песни во всех странах старые. Сколько раз я слышал как на разных юбилеях американцы поют хором My Way — это они что, ностальгируют по временам Фрэнка Синатры, который дружил с мафиози? Здание академии наук Латвийской ССР отравляет жизнь вашего города тем, что это — сталинская архитектура?

- Последнее дело — рассказывать о фильме до его показа. Но в названии "Русские евреи" первым стоит слово "русские". У нас в истории было три нации, которые так массово и ярко приходили в русскую жизнь, карьеру, культуру. Русские немцы, русские евреи и русские грузины. Про всех трех и собираюсь сделать проекты.

Евреи — первые, да и в этом проекте фильм, показываемый в Риге 15 февраля — первый из трех, время до революции. А потом будет второй — про период советской юдофилии, его премьера состоится в Москве 21 марта, а потом третий — про период советского антисемитизма, о котором вы спрашиваете. И который был избирательным — национальность тогда не мешала рижанину Михаилу Талю быть гордостью СССР. Но, повторю — прежде всего это фильм русского про одну из сторон русской жизни.

- Национальный вопрос в Латвии стоит остро. Особенно тема смешения и самобытности. Одни ратуют за полную ассимиляцию местных русских (разве что кокошники можно оставить) — они должны стать латышами русского происхождения (иначе латышам, как нации, и латышскому, как языку, трудно выжить), другие — за интеграцию на равных… На ваш взгляд, что оптимальнее? Может ли ассимиляция не по доброй воле довести до добра?

- Как показывает опыт евреев в Российской империи, обрусевали прежде всего те, кто жаждал русской реализации себя в жизни. Ойстрах хотел быть русским и мировым скрипачом, а не играть на одесских свадьбах, как это делали несколько предыдущих поколений скрипачей в его городе. Если такая дорога притягательна — человек сам на нее ступает, порой и проклинаемый родней как "нацпредатель". Если не хочет ассимилироваться — то вопрос в силе и самоорганизованности диаспоры. И в силе связи с родиной предков.

У России не очень-то получается быть манящим центром "русского мира" на всем земном шаре. С Запада к нам соотечественники обычно не возвращаются. Значит, несмотря на все проблемы, там им как-то получше.

- В видеоролике "Превед, Медвед!" вы задаете вопрос "Нужен ли нам Вова или не Вова?" Что сегодня ответили бы на него сами?

- Вы про этот наш с Васей Обломовым и Ксюшей Собчак рэп спрашиваете с серьезностью прибалта из советского анекдота. А по-русски — если ничего поделать нельзя, то лучше просто рассмеяться.

Что до вопроса "Вова или не Вова?", то когда возникнет в России политическая конкуренция, тогда на него и будет ответ. И Навального я поддерживаю как расширение предложения на политическом рынке — а то ведь монополия иначе. Но прежде всего я своим ремеслом занят, все остальное — побочные проявления журналистского темперамента.