У Кремля много башен. Писатель Мария Арбатова: "У меня одна жена — с винтовкой, а другая — с ружьем"  (48)

В этом году круглую дату отметила не только Мария Арбатова, но и ее 40-летние сыновья Петр и Павел и также кошка Каша, которой исполнилось 20 лет. Астролог посоветовала писательнице справить юбилеи в узком кругу семьи, после чего Мария отправилась с туром по городам и странам представлять свою новую книгу "Неделя на Манхеттене".

До Риги Мария Арбатова посетила Вильнюс и призналась, что была сильно удивлена вопросами литовских женщин, которых больше всего интересовало, правда ли, что Путин — кровавый тиран. "У меня было ощущение, как будто эти люди прилетели с Луны. Вот что делают информационные потоки, чтобы нас обмануть, разлучить и поссорить. А вообще, то, что мы разошлись, счастья никому не принесло", — подытожила она. И сообщила, что с Латвией у нее отношения всегда складывались наилучшим образом.

Про Латвию, Чернобыль и Владлена Дозорцева. В Латвии я впервые оказалась в 1986 году, когда взорвался Чернобыль. Точнее, наоборот: я тут оказалась — и он взорвался. У меня даже пьеса на эту тему была "Семинар у моря". Я приехала на семинар по драматургии в Юрмале. И вот, сидим мы в прекрасном месте, отрезанные от семьи и детей, и слушаем радио "Свобода", которое вещает про радиоактивное облако над Ригой и сообщает, что завтра все умрут от лучевой болезни.

На том семинаре я познакомилась с замечательными местными писателями — Григорием Кановичем, которого выдвигали на Нобелевскую премию, и Владленом Дозорцевым, чьи пьесы тогда шли по всему Советскому Союзу в ста театрах одновременно. Владлен — уникальный парень. Очень грустно, что он потом такие гадости про меня напечатал (в книге "Заметки практикующего холостяка")…

Прошли годы, в нулевых Элла Панфилова (сейчас - председатель избирательной комиссии РФ, - прим. ред.) говорит мне: в Латвии есть клевые девчонки-феминистки — езжай к ним, мне некогда. Я и поехала. С тех пор я не раз у них гостила, а они у меня. В общем, Рига — не чужой мне город.

Про фантастический шведский феминизм. По защите женщин всему миру надо учиться у скандинавов — то, чего они добились, это фантастика. Только роди — два года тебе платят офигенное пособие, да еще и муж обязан сидеть с ребенком два месяца, иначе денег не дадут. Семьи меньше разводятся, а 99% мужчин присутствуют на родах. Смогут ли они это удержать в рамках хлынувшей иммиграции — вопрос.

Про четырехзвездочный российский феминизм. В России успехи борьбы за права женщин снизились. Мигранты едут из консервативных регионов и говорят: а чего это она так одета и дома не сидит? С другой стороны, РПЦ давит — то против абортов выступают, то законы против домашнего насилия не дают провести. Мэр Москвы Собянин отстроил четырехзвездочный Кризисный центр для женщин с детьми, страдающим от насилия, где можно два месяца жить, получать юридическую, медицинскую и социальную помощь…

Конечно, такие центры должны быть на каждом углу, что я пропагандирую давно: еще в молодые годы я попала в шведский парламент, где меня научили, как все делать. Вернувшись, мы подняли крик, что такие дела должны финансировать муниципальные службы. В итоге муниципальные службы пошли навстречу — поняли, что иначе не отвалимся. Долгое время эти обязанности сваливали на грантовую систему, но она не очень эффективна. Много женских организаций, сидевших на западных грантах, после ухода из России Сороса и других остались ни с чем и маргинализировались. Моя приятельница, основатель центра "Сестры", очень быстро умерла. Лишь немногие сумели приспособиться к новым условиям — требовать деньги у правительства Москвы, у которого их немерено — по 25 раз плитку перекладывает на тротуаре.

Про роды в тюрьме и дело Бахминой (юрист, бывший менеджер "ЮКОС"). Есть кошмар, с которым мы в России боремся, а в США — это норма, когда беременная заключенная рожает в наручниках. У нас во время родов в палате должны стоять три охранника-мужика. Была громкая история, когда я выступила против (освобождения) беременной Светланы Бахминой, за что мне угрожали, а либеральная общественность объявила войну. На самом деле, я себя считаю настоящей либералкой, а их — грантовыми маргиналами. По моему убеждению, женщина не имеет права в тюрьме не только рожать, но и беременеть — это ущемляет права ребенка. Ведь даже на роды в тюрьму скорая приехать не может — на то надо получить 150 соглашений. А если это ночь или выходной, а роды — не первые?

Беременность в тюрьме превратили в колоссальный бизнес — это во всем мире: мужчинам из охраны платят деньги, чтобы они продали сперму в шприце. Ведь беременная женщина сидит совсем в других условиях: она не работает, по-другому питается, у нее другое медобслуживание…

Все это было с Бахминой. При всей суровости статьи за колоссальные хищения, ей дали командировку на волю, чтобы она смогла забеременеть от собственного мужа. Это называется "у Кремля много башен": хотя все кричат, что Путин — кровавый тиран, но есть сложная система сдерживающих противовесов… По моей модели, если женщина беременна — пусть родит и выкормит хоть полгода на воле, а потом досиживает по полной программе, чтобы ребенок не был инструментом для облегчения отсидки, он ведь не совершал преступлений. До сих пор мы не разберемся с этой историей.

Про свою роль в принятии "закона Димы Яковлева" (против усыновления российских сирот за рубеж). Как погиб Дима Яковлев? Американский папа забыл его в машине (на 9 часов в 32 градусной жаре) — заживо зажарил мальчика, который был отдан за рубеж с нарушением Закона об усыновлении, благодаря насквозь коррумпированной системе. Какое наказание получил папа? Никакого. Потому что это усыновленный мальчик из России. Подобные процессы в данном штате с американскими детьми кончались совершенно по-другому. Был другой случай, когда американская мама забила ребенка до смерти. Ее тоже никак не наказали.

Была четырехлетняя девочка Маша Ален, которую продали одинокому мужчине с одной спальней: с 4 до 14 лет он ее насиловал, и ни один социальный работник или школьный психолог туда не зашел. Спалился папа сам, начав торговать фото дочки в интернете. Пришла полиция, его повязали, девочку потащили к Опре (Уинфри), после чего конгресс США приняли закон Маши Ален. Уменьшилась после этого педофилия с сиротами? Нет.

В США дети, оставшиеся без родителей, обычно растут в хостерных семьях, которые получают за каждого бешеные деньги — посмотрите фильм "Белая орхидея", сценарий написала американка. Усыновить ребенка там довольно трудно: надо ходить по службам, сдавать кучу анализов, получать все справки и ждать… Папы-мамы, с которыми были все те скандальные случаи — они по психиатрии в Америке не проходили, а в России легко покупали нужные справки. Усыновлять сирот дешево — в Индии и Китае, но они не будут белыми. Поэтому так востребованы дети из России и Украины, но контролировать там условия жизни наших детей невозможно. Даже Павла Астахова туда не пустили.

В России система детдомов сильно реновирована, огромное количество детей усыновлены, появились современные SOS-поселки, где дети видят модель семьи. Был случай, когда ремонтировался детдом, детей временно раздали в семьи — никто не захотел возвращать. У нас стали давать большие пособия тем, кто берет детей-инвалидов, и берут охотно. Началась даже обратная проблема, родители слишком много набирали и не могли вытянуть. Была жуткая история с семьей Дель, которая получала около миллиона рублей пособий.

Мое мнение: проблемы своих сирот каждая страна должна решать сама. Идея торговли сиротами — чудовищна.

Про Россию. О России рассказываю с удовольствием, потому что десять лет занималась политикой довольно профессионально. Как я говорю: в моей жизни было три мужа и четыре политических партии, в двух из которых я была вторым лицом. Значит, так: а у нас в квартире газ. Да у нас есть углеводороды, но половина бюджета уже состоит не из них. Все ждем, чтобы санкции продлились подольше. Благодаря им, возродился наш продуктовый рынок, не стало завозной дряни, потому что у нас — жесткая установка против ГМО… То, что Россия развивается, понятно не только по бюджету, но и потому как выглядят города (не только Москва), какая там средняя зарплата и пенсии, как отстраивается социалка. Конечно, всегда всем не хватает, но динамика положительная.

Про гастарбайтеров. В Россию ломанулось колоссальное количество мигрантов из стран бывшего СССР. У нас все строители и дворники — из консервативных исламских стран. Белорусы с кандидатскими степенями торгуют на рынке. В больницах все сиделки — украинки и молдованки, ни одна россиянка работать на таких условиях не будет… У каждой из сиделок за спиной — клан. Она берет полторы тысячи рублей в день за человека и успевает обслужить 25. За это время она просто сходит с ума. Работают декадами: месяц в России, месяц — дома, где сидит муж у телевизора, ждет ее с деньгами, а с детьми и внуками — бабушки. В общем, сиделки поставлены в чудовищные условия и живут практически, как скот. Но для них это единственная возможность прокормить семью.

Про получение российского гражданства. Сейчас все стало гораздо строже из-за терактов. Получить гражданство стало сложно: с одной стороны, китайцы валом валят, с другой — наш исламский мир рвется. Сейчас к нам еще пытается попасть вся команда ВИЧ-инфицированных из ближнего зарубежья, потому что в России пусть и не ах, как лечат, но бесплатно. А цена препаратов от ВИЧ для жителей Средней Азии, Молдавии и Украины — неподъемна.

Про бывшие республики СССР. Из всех благополучна сегодня лишь одна — Казахстан. Они в полном шоколаде, там огромный поток инвестиций, при том что столько времени правит одна семья, черти-чего творят дочери и коррупция — нереальная… Помимо всего прочего, у них потрясающее женское лобби — тетки правят всем. В Казахстане исторически женщины сидели на конях и воевали, так что мужики не забалуют. То ли великая нация, то ли повезло астрологически…

Про украинские земли. Я — украинская домовладелица, у меня полгектара в украинском селе. Моя свекровь от первого брака живет на Украине в Черкасской области — я там растила сыновей на прекрасной природе. Падчерица моего бывшего мужа живет с мальчиком из Луганска. Так что я имею серьезные информационные потоки с обеих сторон. Что там происходит — страшный сон. Мои близкие друзья из Одессы (он был главным редактором газеты, а у нее было три магазина одежды) побросали дачи, квартиры, машины и иммигрировали в Россию. Говорят, что ради дочери, у которой на Украине нет будущего. Фраза, с которой они приехали: "Мы живем, как французы под гитлеровской Германией". Кострома, где им дали квоту, красивый город на Волге, но после Одессы там очень суровая зима — им уже сейчас на улицу выходить страшно.

Про хипповское прошлое. Я была в хипповской системе. Общалась с лидером движения — Юрой Солнышко. Ездили по всему Союзу — ночевали "по вписке" на "лохматом флэте"… Когда я смотрю, как сегодня изобразили хиппи в фильме "Дом Солнца", мне хочется сломать телевизор: так не одевались, так себя не вели, так говорили только лет через 15.

Про буддизм. В среде хиппи все были буддистками, это шло в пакете с музыкой "Битлз" и книжками "Сузуки". Христианство и иудаизм меня никогда не привлекали, хотя мама — еврейка… Далай-лама, кстати, феминист — он даже считает, что следующей Далай-ламой должна быть женщина. Не знаю, насколько он просветленный, но точно прогрессивный и очень современный. Всем коррупционерам Кириллам и папам Римским, у которых такой же бизнес, надо у него поучиться.

Про своих мужей. Первого мужа я сама бросила. Потом удачно "выдала его замуж" — за полковника космических войск, справедливо решив, что она его построит. Дети папу любят. Второго мужа мы похоронили вместе. Мы все родня — все жены и мужья. Браки стареют и разрушаются, главное — суметь сохранить хорошие отношения.

Про сыновей Петра и Павла. Я все собираюсь стать бабушкой, но мои сыновья как-то пока не размножаются… Когда мои сыновья пошли в школу, я им сказала: вот кнопки на стиральной машине — дальше, сами. Сейчас им по 40 лет — я не знаю, как у них происходит процесс стирки и глажки. Они пришли в свои браки абсолютно самостоятельными. Да и жены им под стать. Готовить они, конечно, умеют, но они абсолютно социальные женщины — не домохозяйки и цыпочки.

Про невесток. У меня одна жена — с духовой винтовкой, ворон стреляет, а другая — с настоящим ружьем и тремя охотничьими собаками… Пока закон о хранении оружия не принят, я не имею права сказать невестке, чтобы она не хранила оружие в доме, потому что однажды ребенок может открыть сейф и всех перестрелять. Я уважаю право гражданина на выбор, а если это моя невестка — уважаю его вдвойне, ведь это выбор моих сыновей, чей вкус формировала я.

Про идею, что мальчика должен воспитывать отец. Сама по себе идея, что один родитель может лучше воспитать ребенка одного с ним пола — глубоко патриархальная, средневековая и ущербная. Нормальный, психически здоровый и современный родитель не воспитывает мальчиков так, а девочек — по-другому. Если бы у меня были дочки, я бы воспитывала их также, как сыновей.

В идеале, воспитывать должны оба родителя. Даже если они разведены. Но если не случилось, то цивилизованное общество предусматривает, что при разводе ребенок достается не папе или маме, потому что у них гениталии определенной формы, а тому, кто может лучшие условия предоставить и психически больше готов его воспитывать. Папа, мама, бабушка, тетя — это следующий вопрос.

Была громкая история с Кристиной Орбакайте (певица разводилась со вторым мужем бизнесменом Русланом Байсаровым и претендовала на воспитание их общего сына Дени, - прим. ред.). Всю жизнь защищая права женщин, я была на стороне ее придурочного мужа. Объясняю почему: я знаю эту семью, если Кристина раз в месяц звонила сыну с гастролей, а бабушка Алла — раз в два месяца, то чеченская бабушка хотя бы раз в утро целует ребенка в нос, кормит завтраком, отправляет в школу и встречает — я за нее. Ребенок должен быть любим, а кем — неважно!

Про книгу "Неделя на Манхеттене". Я писала ее года три-четыре. Отправной точкой послужила поездка на книжную ярмарку в Америку — мой первый визит туда. Хоть я и бывшая хиппи, представитель культуры, которая пришла оттуда. В книге я пишу о разбитых замках и иллюзиях, противостоянии России и США, анализирую гуманистические ценности там и тут. Признаюсь, представление об американской монополии на права человека для меня давно порушено.