Латвия была одной из «самых любимых дочек» Москвы. В отличие от других советских республик, Латвия получала от СССР щедрую и бескорыстную экономическую помощь, особенно в 1950-е годы, сразу после войны.

Да, ВВП советской Латвии был выше среднего показателя по СССР. Однако, если сравнивать с остальными советскими республиками, Латвия по темпам роста экономики отставала, поскольку инвестиции в местную промышленность в первые годы после войны были как минимум вдвое меньше, чем в среднем на душу населения в СССР. Но больше, чем было необходимо. Экономисты считают, что развитие промышленности в Балтии требовало меньших капиталовложений. Это не было ни полезно, ни бескорыстно. Дело в том, что в послевоенные годы СССР было важно укрепиться на присоединенных территориях, которые еще несколько лет назад существовали как независимые государства.

В целом, Латвия получала на 3-10 процентных пункта меньше, чем другие республики, поскольку производительность труда здесь была выше. Доктор исторических наук Гатис Круминьш в рамках исследования соотношений бюджетов Латвийской ССР и СССР пишет: общие доходы с территории Латвии в 1946-1990 годах составили 84,9 млрд рублей, из которых 44,3 млрд были направлены в бюджет Латвии, а 40,6 млрд – в общую копилку СССР, хотя расходы республики в те времена равнялись 70,4 млн рублей (Москва в денежном исчислении возвращала треть полученного). Фактически, пишет историк, это Латвия была донором СССР, а не наоборот.

В Латвию распределялись высококвалифицированные специалисты, например, инженеры, которые приезжали сюда после окончания вузов в других союзных республиках. Приезжие могли рассчитывать на ряд льгот – например, в порядке очереди получить квартиру, а затем и дачу с машиной.

После войны многие жители СССР стремились перебраться в Латвию – но не обязательно из-за более престижной жизни в «европейских» республиках. Многие хотели вырваться из колхозов. Кто-то оставался в Латвии после службы в армии. И это были неквалифицированные рабочие и крестьяне.

Но были и специалисты высокого уровня. Латвия была выбрана в качестве региона интенсивной индустриализации с особым упором на радиоэлектронную промышленность в рамках административно-директивного планирования СССР, отмечает Эдмунд Крастиньш. Необходимые для этого специалисты, в том числе из машиностроения и химической промышленности, в основном направлялись или перебрасывались из других частей СССР.

Во время Второй мировой войны, наравне с другими европейскими странами, демографический состав Латвии сократился. Поэтому поток мигрантов мог быть желательным и естественным процессом и способствовал созданию новых рабочих мест. Темп роста населения с 1940 по 1970 год составил 125,3%.

Если в 1937 году в промышленности было занято 100 тысяч человек, то в 1950 году их было уже 170 тысяч, а в 1980 году 414 тысяч человек. Прирост происходил за счет приезжих из других республик СССР. Большинство из них были обычными рабочими. С 1949 по 1963 год доля латышей среди рабочих уменьшилась с 58 до 44 процентов. Вот лишь один пример: в 1950 году весь завод приводных цепей со 122 работниками был переведен из Ижевска в Даугавпилс, рассказывает историк Эдмунд Крастиньш.

В промышленности из расчета на 1000 жителей в Латвии было занято 168 человек – это самый высокий показатель, на 25% выше среднего по СССР. Если взять еще и строительство, то занятость составляла 208 человек на 1000 жителей. Поэтому промышленность очень быстро стала ведущей отраслью в Латвии. В развитых странах этот показатель был лишь немногим выше – в Швейцарии, ФРГ, Великобритании и Чехословакии (источник – «Статистические ежегодники СССР и Латвии»). Даже сейчас процент занятых в производстве достаточно высок: в промышленности в 2021 году работали 14,9% жителей.

Завод Radiotehnika производил современные радиоприемники, а VEF был ведущим в СССР производителем АТС, телефонных коммутаторов, телефонных аппаратов. После его ухода эту нишу в Латвии никто не занял.

Эти изделия современными считались только в пределах закрытого рынка СССР и стран соцлагеря. При первой же возможности люди пытались ввозить электронику производства Японии, США или Европы. К тому же, экспорт этих «современных» приемников совершенно не удался. Во втором квартале 1970 года было возвращено 96 процентов из доставленных в Европу приемников Rīga-104. Можно себе представить качество поставляемой на местный рынок продукции – в 1963 году было установлено, что каждая седьмая радиостанция Sakta нуждалась в гарантийном ремонте. Все многочисленные административные меры по улучшению качества не принесли видимых результатов.

То же самое можно сказать и про елгавские микроавтобусы RAF, которые не «имели аналогов по всей Европе». Однако в 1982 году 47 процентов микроавтобусов, поставленных РАФ на экспорт, были возвращены как некачественные. Этот продукт также подходил почти исключительно для внутреннего неконкурентоспособного рынка или развивающихся стран (источник – «Промышленность Латвии до и после принятия независимости»).

Продукция, произведенная в СССР, стоила дороже, но по качеству уступала зарубежным аналогам. И на рынках с более развитой конкуренцией попросту никому не была нужна. Даже после развала СССР страны капиталистического мира не были заинтересованы в приобретении постсоветских предприятий и в том, чтобы вкладывать значительные ресурсы в их модернизацию и преобразование. Они не нуждались в возможных конкурентах, а интересовались рынками сбыта для своей продукции. В результате латвийская промышленность, основанная на социалистической экономике, потерпела крах. Radiotehnika просуществовала дольше всех. Сегодня ее преемницей стало предприятие VEF Radiotehnika RRR, которое выпускает акустические системы и домашние кинотеатры.

Лишь некоторым предприятиям, внедрив более современные технологии и модернизировав производство, удалось в 90-е годы продолжить существование. В 1994 году «Коммутатор» преобразовался в SIA DAMBIS с небольшим производством телефонных кабинок, а затем газонокосилок и контейнеров, а Аlfa, используя зарубежные технологии, наладила выпуск серии ИМС для автоматических цифровых телефонных станций.

VEF рухнул, но на его месте появились другие предприятия, ставшие флагманами электронной промышленности. Причем зарекомендовавшие себя не только в Латвии, но и за ее пределами. В 1995 году с целью продажи оборудования на развивающихся рынках была основана компания Mikrotīkls Ltd (торговая марка MikroTik) — латвийский производитель компьютерного сетевого оборудования. MikroTik разрабатывает, устанавливает и продает проводные и беспроводные маршрутизаторы, операционные системы к ним и сопутствующее оборудование. Один из продуктов MikroTik — RouterOS (сетевая операционная система на базе продукта мировой компании Linux).

Современная техника ломается за год, а вот Straume производил такие приборы, которые работают по сей день. Как говорится, на века! Женщины до сих пор с ностальгией вспоминают отечественную косметику, известные, проверенные временем ароматы.

Проблемы с качеством касались и продукции Straume. «Конечно, по теории вероятности всегда найдется пример продукта, работающего не то, что несколько лет, а еще со времен Улманиса или царя. Мне самому пришлось выбросить миксер и кофемолку Straume после года использования. Однако стиральная машина Electrolux у меня работает уже 30 лет», – говорит о качестве продукции историк Эдмунд Крастиньш.

Те немногие, у кого была валюта, или по блату, могли себе позволить технику от Sony и Philips или духи от Dior. Такое явление как блат существовало на протяжении всей истории Советского Союза. Общество было пропитано ограничениями и запретами, которые вполне успешно дополняла система неформальных возможностей. Блат – это одна из возможностей получить доступ к дефицитным товарам (от туалетной бумаги до видеомагнитофона Panasonic). По блату можно было решить и бытовые проблемы – найти хорошего врача, поступить в институт, получить разрешение на выезд из страны. У большинства людей таких возможностей не было и они жили в тотальном дефиците, в результате чего качество товара было второстепенным требованием, главное – лишь бы вообще его получить.

«В экономике, где удовлетворение потребностей потребителей и роль денег были второстепенными, быстро разбирали почти все, что попадало на прилавки магазинов. Строгая специализация определялась централизованно, что делало варианты выбора продукции минимальными», – добавляет историк.

Латвия считалась аграрной «державой». Во всем Союзе ценились латвийские мясные, молочные и рыбные продукты.

«Мы могли быть даже «сверхдержавой» в гипертрофированной экономике СССР, где производство определялось не динамикой спроса-предложения, а бюрократизмом учреждений плановой экономики, в которой роль денег второстепенна», – говорит Эдмунд Крастиньш.

Как только СССР развалился, сельское хозяйство Латвии столкнулось с проблемой отсутствия кормов для свиней и рогатого скота. К тому же, из-за падения курса доллара рост цен на мясные и молочные продукты в постсоветской Латвии превысил мировые. Например, в Швеции цена масла составляла 1,3 доллара за килограмм, а в Латвии – 2,2 доллара . Все экспортные договоры потеряли всякий смысл, а уже заключенные договоры аннулировались. Это привело к тому, что рынок быстро заполнили импортные продукты, которым нужны были рынки сбыта.

Самой большой утратой считают крах легендарного завода VEF, на котором трудилось 20 тысяч человек. По площади предприятие было сравнимо с небольшим микрорайоном.

Имя VEF на всем постсоветском пространстве в основном ассоциируется с производством радиоприемников и телефонов. Для многих оно также связано с производством самолетов и самых маленьких в мире фотокамер Minox, которое началось еще до оккупации.

Один из бывших директоров легендарного завода VEF Иварс Бражис, проработавший на предприятии более сорока лет, написал книгу под названием Minoksa mantinieki («Наследники "Минокса"»), в которой опубликовал много подлинных документов того периода, связанных с ВЭФом, фотографии, на которых изображена вэфовская продукция – телефоны, приёмники, например, популярная во всём Советском Союзе Spīdola.

«Трудно перечислить, что еще выпускал завод VEF – это станки, насосы, провода и кабели, трансформаторы и электромоторы , утюги и пылесосы, обогреватели и телефонные станции. Собрали даже несколько самолетов. Но была и совершенно уникальная продукция – фотоаппарат Minox размером почти со спичечный коробок», – делится в книге Иварс Бражис.

Когда Латвия обрела независимость, многие думали, что уж производство VEF точно сохранится. Однако этого не случилось.

Количество рабочих на этом предприятии, как, впрочем, и на других, было искусственно раздуто, потому что процветало тунеядство и концепция «всеобщей занятости». Неэффективность советской экономики, когда нужно было любым путем трудоустроить всех, даже не особо нужных сотрудников, а производить и то, что надо, и то, что не надо, приводила к парадоксам из серии «собираем холодильник – получается пулемет», поэтому производительность труда была низкой. Сейчас в латвийской промышленности занято в четыре раза меньше людей, а производить удается почти столько же.

VEF просто не мог продолжать существовать в том же виде, что и во времена СССР. Такое огромное и несовременное производство сегодня, во времена кризиса, было бы нерентабельным, неконкурентоспособным и убыточным.

Кроме того, большинство промышленных предприятий всесоюзного значения, которые Москва размещала на территории Латвии, обслуживали военно-промышленный комплекс СССР. Военный заказ составлял значительную часть ВВП республики. И еще один факт: ошибочно предполагать, что предприятие появилось в советские годы, год его основания – 1919.

Мы не сохранили свое индустриальное наследие. Фактически Латвия – единственная из стран Балтии, где после распада СССР многие промышленные предприятия обанкротились (VEF, Alfa, Radiotehnika, RAF, Liepājas metalurgs). В Литве и Эстонии ситуация была лучше. Несколько предприятий, работавших при СССР, например, Ekranas, Snaige, Lifosa и Azovlitas в Литве и Norma, Nitrofert, Sadolin в Эстонии еще много лет входили в число крупнейших.

В издании 2022 года «Промышленность Латвии до и после восстановления независимости» сказано, что Латвия была сильнее других советских республик интегрирована в экономическую систему СССР. Поэтому кризис 90-х оказал на нее очень сильное влияние. По данным Всемирного банка, сужение производства наблюдалось вместе с началом реформ во всех странах, которые обрели независимость. Однако в Латвии этот спад был наиболее выраженным.

Латвия всегда считалась центром Балтии, здесь находились и находятся стратегически важные транспортные узлы. Поэтому именно тут в советские годы появлялись производства, нацеленные на развитие военной инфраструктуры. Целенаправленно ввозилась рабочая сила. Пропорция по отношению к коренному населению составляла 1:1. То есть, один работающий житель Латвии обеспечивал проживание одному приезжему (жилую площадь, школы, больницы, детские сады, дороги и пр.). Такие расчеты сделала Латвийская академия наук в 1989 году в докладе «О мерах по остановке механического прироста численности населения и регулирования процесса миграции в ЛССР».

После восстановления независимости в таком объеме продукции местные жители уже не нуждались, ее невозможно было реализовать ни на Востоке, учитывая высокую инфляцию, ни на Западе, где рынок уже был перенасыщен собственной продукцией более высокого качества.

Создававшаяся 50 лет структура народного хозяйства Латвии оказалась неконкурентоспособной в условиях рыночной экономики и капитализма. Она не формировалась естественным образом на основании экономической целесообразности, а выстраивалась вертикально. В результате общий уровень производства 1990 года был достигнут в Латвии лишь к 2006 году. А в некоторых отраслях так и не был возвращен. Например, в строительстве, сельском хозяйстве, обрабатывающей промышленности, отраслях сетевой инфраструктуры.

Отраслевая структура в Латвии была особенно неблагоприятна для перехода к рыночной экономике, процесс приватизации затягивался, а руководство крупных компаний было не готово к работе в конкурентных условиях.

«Несмотря на эти трудности, промышленность в Латвии реструктурировалась и заняла прочное место в народном хозяйстве», – отмечает Эдмунд Крастиньш. Неверно говорить, что все промышленные предприятия закрылись. По сей день работают Latvijas Finieris, Valmieras stikla šķiedra, бывший Броценский цементный завод (сейчас – SCHWENK Latvija), бывший Болдерайский деревообрабатывающий завод, фармацевтические компании Grindex и Olainfarm, пивоваренный завод в Ильгуциемсе, возродился и Dzintars.

До сих пор действуют созданные еще в 30-е годы промышленные предприятия, такие как Laima (теперь под брендом Orkla), Rīgas Miesnieks, пивоварня Aldaris, Kaija, на месте RAF возникло предприятие по изготовлению микроавтобусов UNIVERSALS LTD, два судоремонтных завода в Риге также не пустуют – там обосновалась судоремонтная компания Netaman и много мелких компаний по ремонту и производству маломерных судов.

Важной предпосылкой для развития современной промышленности становится не количество рабочей силы или размах площадей с неэффективным оборудованием и технологиями, а инновации и исследования, позволяющие автоматизировать труд, создавать высокоэффективные и малозатратные, но высококачественные производства. Такие, которые, увы, не могла породить вертикальная экономика СССР, в результате чего канули в лету «величественные» заводы той эпохи.

С появлением новой промышленности в Латвии начался новый этап развития народного хозяйства, основанный не на легкодоступных средствах для стимулирования потребления, а нацеленный на производство экспортной продукции, повышении продуктивности и создании добавленной стоимости. Этому способствует продуманная и целевая политика господдержки (гранты, субсидии, софинансирование), косвенные инструменты (налоговое стимулирование) и развитый банковский сектор (кредитование).