За 20 лет независимости Латвия так и не смогла решить один из самых болезненных для себя вопросов — проблему института неграждан. В этом уверен доцент факультета социальных наук Латвийского университета Ивар Иябс, выступивший с докладом на конференции в Балтийском федеральном университете им. Канта (Калининград).
Политолог напомнил, что накануне распада СССР, согласно официальной статистике, доля латышей в ЛССР составляла всего 52%, в 2011 году она увеличилась до 62%. Однако говорить о том, что прирост коренной части населения будет продолжаться такими же темпами, преждевременно, поскольку, если опять же обращаться к статистике, на сегодняшний день Латвия не может похвастаться своими успехами на демографическом поприще, кроме того, ежегодно из страны в поисках лучшей жизни уезжают десятки тысяч человек.
Те же, кто остался в стране, продолжают жить по алгоритму, заданному в 1991 году. Неграждане все дальше отдаляются от государства, поскольку теперь видят в фиолетовом паспорте больше преимуществ, чем в синем. В частности, могут свободно путешествовать без визы и по Европе, и в Россию. Мотивация для получения гражданства практически сведена до минимума: если человек понимает, что он не нужен этой стране, он идет по пути наименьшего сопротивления, извлекая из своего положения максимальную для себя пользу.
"Те, кто разрабатывал проект о негражданах, наверное не думал, что спустя 20 лет мы еще будем им заниматься", — нерадостно заметил политолог.
Кроме того, не в пользу для позитивного образа государства сыграл и тот факт, что с 1991 по 1995 год люди, которые ранее изъявляли желание и готовность стать гражданами Латвии, были лишены этой возможности на законодательном уровне. Именно эти четыре года люди не имели возможности натурализоваться, что негативно в дальнейшем сказалось и на отношении некоренных жителей страны к государственной системе и поспособствовало усилению разделения по этническому признаку.
"Можно сказать, что этническое деление в Латвии институционализировано, в том смысле, что мы имеем параллельные структуры, например, в школьном обучении, в вузах, масс-медиа. Фактически, разделение труда также частично происходит по этническому признаку: традиционно латыши занимают либо руководящие посты в госуправлении и муниципальных структурах, либо занимаются сельским хозяйством. А за русскоязычными, например, закрепился транзит", — пояснил политолог, подчеркнув, что Латвия является единственной страной Евросоюза, где этническая составляющая играет наиважнейшую роль.
Иябс отметил, что после 1991 года можно говорить о разделении по этническому признаку и латвийского электората. Кроме того, все еще не решенными остаются вопросы госязыка, а также геополитики. Ни для кого не секрет, что большая часть русскоязычных жителей Латвии более солидарна с теми решениями, которые принимает руководство современной России, также именно для этой категории жителей более характерна идеализация советской эпохи.
Что же касается будущего, то перспективы тут также далеко не радужные. Ивар Иябс считает, что деление общества по этническому признаку продолжится, во власть будет вовлекаться все больше так называемых русских партий, что приведет к появлению конкуренции с "Центром согласия" (ЦС). Правда, как подчеркивает политолог, новые партии будут характеризоваться более радикальной позицией. В качестве примера он привел "За русский язык" (ЗаРЯ), в которую входят бывший лидер национал-большевиков Латвии Владимир Линдерман, экс-лидер Латвийской национал-демократической партии Евгений Осипов и другие.
"У ЦС есть успешный харизматичный лидер, возглавляющий Рижскую думу. На грядущих муниципальных выборах ставка русскоязычного электората будет делаться в большей степени на Нила Ушакова. Мы помним, к чему привел отказ взять ЦС в правительственную коацицию даже с учетом их победы на внеочередных парламентских выборах. В том случае, если Ушакова не переизберут в РД, этот факт также не поспособствует интеграции общества", — заключил Ивар Иябс.