Пришел, увидел, запретил. Как устроена цензура в Латвии  (58)

При экспертной поддержке юриста фракции "Зеленых" в Европарламенте Алексея Димитрова портал Delfi попробовал разобраться, как действует цензура в Латвии — в теории и на практике.

Публиковать карикатуру можно и на Мухаммеда, и на Христа при условии, что целью публикации не является разжигание национальной, этнической, расовой и религиозной вражды (это запрещено статьей 78 Уголовного закона). Если кому-то из верующих рисунок покажется оскорбительным, то он может обратиться в Полицию безопасности, которая будет проверять, с какой целью создавалась карикатура. В случае, если полиция и прокуратура сочтут, что доказательств разжигания достаточно, дело будет передано в суд, который его рассмотрит, учитывая презумпцию невиновности.

Интересно, что до октября прошлого года в латвийском Уголовном законе предусматривалось отдельное наказание за "оскорбление религиозных чувств", но теперь наказуемо только разжигание вражды. Инициатором изменений выступила подкомиссия по уголовному праву.

В силу достаточно высокой консервативности мышления в латвийском обществе не принято иронизировать над религией. В странах западной Европы к этому относятся проще, что порождает различные судебные прецеденты. Например, в 2006 году суд Германии приговорил к тюремному заключению на год и исправительным работам предпринимателя, который выпустил туалетную бумагу с надписью "Коран" (свою продукцию он разослал местным мечетям и СМИ, сопроводив пояснением, что Коран — "поваренная книга для террористов").

Надо отметить, что международное право дает государствам достаточно большую свободу действий в вопросе ограничения свободы слова в тех случаях, когда она может задевать религиозные чувства. Исключения не делают даже для деятелей искусств. Например, Институту, учрежденному известным австрийско-американским режиссером Отто Премингером, не удалось даже в судебном порядке доказать свое право показывать в кинотеатрах австрийского города Инсбрука провокационный фильм Вернера Шретера "Cобор любви". После обращения Инсбрукской епархии Римской католической церкви прокурор возбудил уголовное дело по обвинению в покушении на совершение уголовно наказуемого деяния — "оскорбление религиозных верований". За день до анонсированного показа киноленту конфисковали. Проиграв дело в национальном суде, Институт Отто-Премингера пытался оспорить решение в Европейском Суде по правам человека. Однако в Страсбурге тоже пришли к мнению, что чувства верующих в данном случае важнее права выражать провокационные взгляды по вопросу религии. ЕСПЧ принял во внимание, что римско-католическая вера является религией подавляющего большинства тирольцев, и поэтому, наложив арест на фильм, австрийские власти действовали в интересах обеспечения религиозного мира в своем регионе.

В либеральной Дании придерживаются иных правовых традиций. Местный суд, например, оправдал издателей скандальной газеты Jyllands-Posten. В сентябре 2005 года это издание первым в Европе опубликовало карикатуры на пророка Мухаммеда, что вызывало волну протестов во многих странах мира. Истцы требовали от главного редактора компенсации морального ущерба в размере 100 тыс. датских крон. Но датский суд встал на сторону журналистов, указав, что хотя изображения пророка и могло оскорбить религиозные чувства последователей Ислама, тем менее их публикация не была направлена на "унижение мусульман". Во Франции в связи с перепечаткой этих карикатур был оправдан тогдашний редактор Charlie Hebdo Филипп Валь. А вот в Беларуси редактор оппозиционной газеты за перепечатку скандальных рисунков был приговорен к трем годам лишения свободы. Правда, потом срок потом сократили до трех месяцев.

Официального списка запрещенных слов в латвийском законодательстве нет. Все зависит от контекста и ситуации. В электронных СМИ, например, нельзя использовать грубые и неприличные высказывания с 7.00 до 22.00. В остальное время в эфире можно даже материться, но аккуратно, чтобы не привлекли за хулиганство.

Такие слова, как "жид", "негр", "оккупант", "фашист" сами по себе также не являются объектом цензуры, но с их помощью нельзя разжигать национальную, этническую, расовую и религиозную вражду. Такая же дуальность прослеживается и в опросе, может ли журналист указывать национальность, цвет кожи или сексуальную ориентацию своих героев. По определению это чувствительные личные данные. Но исключения возможны: если информацию раскрыл сам герой (например, совершив "камингаут") или если публикация преследует важный общественный интерес (скажем, публичное лицо подозревается в преступлениях сексуального характера).

Так называемая "речь вражды" в латвийской печатной и электронной прессе сегодня встречается настолько часто, что читатели уже перестают ее замечать.

15 лет назад отношение к стилистике подачи информации было иным. В 2000 году в экономическом журнале Kapitāls вышла статья о влиянии евреев на мировой бизнес. Текст сопровождался изображением ортодоксального еврея, обнимающего земной шар, и заголовком "Жиды правят миром". Публикация вызвала возмущение Еврейской общины Латвии, представителей посольств Израиля и США. С подачи Бюро по защите Сатверсме против главного редактора издания Гунтиса Розенбергса было возбуждено уголовное дело, которое, впрочем, через полгода закрыли в связи с отсутствием состава преступления. Розенбергс к этому моменту в журнале уже не работал.

До недавнего "камингаута" министра иностранных дел Эдгара Ринкевича проявлять медийный интерес к сексуальной ориентации конкретных граждан в Латвии в целом было не принято. В культуре западной журналистики личная жизнь публичных людей гораздо чаще становится объектом изучения. Особенно, если имеются новостные предпосылки. В 2007 году, например, в США широко обсуждался вопрос сексуальной ориентации сенатора Ларри Эдвина Крейга  — будучи ярым сторонником политики "консервативных семейных ценностей" и противником однополых браков, он был арестован в аэропорту Миннеаполиса за попытку совращения другого мужчины.

Журналисту позволено задавать любые вопросы, но при соблюдении стандартных условий — не разжигать рознь и не отрицать или оправдывать международные преступления (например, геноцид тутси в Руанде). Электронные СМИ, согласно законодательству, также должны обеспечивать, чтобы факты и события в передачах отражались честно, объективно, способствуя обмену мнениями и соответствуя общепринятым принципам журналистики и этики. Нарушителю грозит штраф.

Размытая формулировка закона неоднократно становилась поводом для скандалов, преимущественно с участием русскоязычных СМИ. В 2009 году Национальный совет по радио и телевидению (НСРТ) принял решение оштрафовать на 1000 латов журналиста Андрея Мамыкина за идеологическую провокацию. В праздничном эфире 18 ноября Мамыкин предложил зрителям программы "Без цензуры" для телефонного голосования вопрос о значении независимости Латвии. В качестве одного из вариантов ответа предлагалась версия, что обретение независимости было "роковой ошибкой". НСРТ посчитал, что использование подобной формулировки является разжиганием национальной розни. Вариант про "роковую ошибку", кстати, тогда поддержало подавляющее большинство респондентов.

По следам скандала с Мамыкиным в Закон об электронных СМИ был внесен ряд уточнений, запрещающих создавать сюжеты, дискредитирующие государственность Латвии и национальные символы.

Вторая волна законодательных изменений поднялась после того, как по Первому Балтийскому каналу была показана российская публицистическая программа "Человек и закон", где утверждалось, что ответственность за гибель людей в Вильнюсе 13 января 1991 года несут не советские силовые структуры, а сами борцы за независимость. НСРТ наложил тогда на телеканал максимальный административный штраф в размере 1500 латов за невыполнение "обязанности объективно отражать факты и события". А вот возбудить судопроизводство против ПБК не удалось: Полиция безопасности, опираясь на действующие нормы, не обнаружила оснований для начала уголовного процесса.

Министерство юстиции с перспективой на будущее предложило Сейму дополнить Уголовный закон новым для Латвии понятием — "речь вражды". Депутаты идею концептуально поддержали, но на практике она воплотилась в запрет разжигания вражды по социальным признакам — в связи с полом, возрастом, инвалидностью и другими признакам (подразумевается сексуальная ориентация). Соответствующие поправки вступили в силу в октябре прошлого года.

Добавим, что в европейской практике нет единого мнения, что важнее — свобода слова или сбалансированность подачи информации. И любое решение национального суда может быть критически оценено в Страсбурге. Хрестоматийным примером считается дело датского журналиста Йенса Йерсилда. В конце 80-х годов, выполняя задание редакции, корреспондент копенгагенского телеканала сделал интервью с группой молодых людей, причислявших себя к расистской группировке "зеленые куртки". Свой сюжет для воскресных новостей он составил исключительно из экстремистских реплик скинхедов, не делая каких-либо заявлений в противовес. Программа возмутила местного епископа. На основании его жалобы против трех интервьюируемых были заведены уголовные дела, а против журналиста были выдвинуты обвинения в пособничестве в распространении оскорбительных и жестоких расистских заявлений. В качестве наказания предусматривался крупный денежный штраф.

Однако Европейский суд по правам человека признал правоту за Йерсилдом, указав, что репортажи, основанные на интервью, — неважно, отредактированных или нет, — представляют собой одно из важнейших средств, при помощи которых пресса может играть свою исключительно важную роль "стража общественных интересов". Наказание журналистов за содействие в распространении заявлений, сделанных другим лицом в ходе интервью, может серьезно помешать прессе вносить свой вклад в обсуждение проблем, представляющих общественный интерес, говорится в решении ЕСПЧ, тем более что сам журналист не был автором расистских высказываний.

Может, если в состоянии обосновать, почему так считает. При возникновении судебного разбирательства суд должен будет найти баланс между свободой слова и защитой чести и достоинства. Согласно практике ЕСПЧ, свобода критики в отношении политика шире, чем в отношении частного лица, особенно если автор критики — журналист.

Латвийские представители власти с журналистами судятся достаточно редко. В отдельных случаях в качестве цензора выступает редколлегия самого СМИ. Так было, например, с известным телеведущим Карлисом Стрейпсом, которому под давлением руководства пришлось публично извиниться перед Союзом "зеленых" и крестьян за то, что в одной из своих передач на LTV назвал членов партии "шлюхами". Начальство Латвийского радио в аналогичной ситуации поступило иначе и проигнорировало тот факт, что журналисты в прямом эфире назвали кандидатов партии "Согласия" "списком проституток".

В международной практике процессов, основанных на конфликтах между политиками и журналистами, довольно много. Один из самых известных  — Oberschlick v Austria ("Обершлик против Австрии"). В апреле 1991 года австрийский политик, губернатор Каринтии Йорг Хайдер подал в суд на журналиста Герхарда Обершлика в связи с тем, что тот в одной из своих публикаций назвал Хайдера "идиотом" (публициста возмутило высказывание губернатора о том, что во время Второй мировой войны все солдаты, включая тех, кто воевал в германской армии, "сражались за мир и свободу").

Изначально национальный суд вынес решение в пользу политика, обязав журналиста заплатить штраф. Но Обершлик сумел оспорить его в ЕСПЧ. Страсбург подтвердил право журналиста на свободу слова, указав, что выпад против Хайдера не носил личностного характера, а был вызван эпатажными действиями Хайдера как политика.

Если владелец ягодиц согласен на публикацию, то редакции издания или портала нужно просто убедиться, что снимок не носит порнографического характера. Если элементы порнографии на фотоснимке все-таки заметны, то нужно обеспечить дополнительные меры защиты (закрытая упаковка с непрозрачной обложкой, на торговом стенде газета должна располагаться на высоте не менее 165 см от пола и т.д.).

Законодательная рамка в корне меняется, если запечатленная на фотографии модель не разрешала себя публиковать в стиле "ню". В этом случае будет затронуто право человека на собственное изображение и неприкосновенность личной жизни, что можно доказать в суде.

В 2008 году газета Kurzemes Vārds опубликовала фотографии голых чиновников, отмечавших в бане удачное завершение конференции о европроекте. Узнавшие себя на снимке дамы подали в суд, потребовав компенсацию за испытанное унижение. Сенат Верховного суда удовлетворил иск, обязав Kurzemes Vārds выплатить обеим жертвам публичности 6000 латов. Редакция сочла этот приговор несправедливым. Аргументы газетчиков: конференция, после которой были сделаны снимки, была публичной, и фотограф газеты был специально туда приглашен. Руководство Kurzemes Vārds решило продолжить тяжбу в ЕСПЧ и сейчас ожидает новостей из Страсбурга.

Впрочем, не все герои несанкционированных фотосессий доходят до суда. Иногда уходят их. Так, например, случилось с бывшей советницей президента Элиной Эгле, чьи интимные фотографии попали в сеть 31 января 2012 года. Эгле не отрицала, что фотографировала себя сама, но уверяла, что снимки были украдены с ее телефона. Чиновница обратилась в полицию, направила в СМИ письма с требованием удалить ее фотографии. Однако при желании их можно легко найти в Интернете и сегодня. Со своего поста в президентской канцелярии Эгле довольно быстро ушла (официальная причина ухода — "состояние здоровья").

Не удалось продолжить карьеру в госаппарате и бывшей пресс-секретарше премьера Джейне Тамулевиче. Осенью прошлого года, перед парламентскими выборами, в СМИ появилась информация, что 15 лет назад Тамулевича проходила кастинг на съемки в порнофильмах. В качестве доказательства была опубликована видеозапись ее беседы с порнорежисером Пьером Вудманом, а также кадры, на которых девушка раздевается. Премьер-министр Лаймдота Страуюма тогда воздержалась от публичных комментариев. Но для работы в следующем правительстве взяла к себе в пресс-службу другого специалиста.