Запрет паранджи: как они должны выглядеть?
Что делают в Латвии: Политические дискуссии о необходимости запрета на ношение паранджи в общественных местах возникли с подачи президента страны Раймонда Вейониса. Именно этот аспект интеграции глава государства посчитал наиболее актуальным в контексте предстоящего приезда переселенцев, связав его с вопросами национальной безопасности. Ход президентской мысли сразу одобрили представители национального объединения и, что интересно, главный рупор европейской политики в латвийском правительстве — министр иностранных дел Эдгар Ринкевич. Руководитель МИДа в интервью Delfi заявил, что если удастся найти аргументированное объяснение, почему такие ограничения необходимы, то международное сообщество должно будет с пониманием отнестись к решению Латвии.
Первая попытка вписать запрет на паранджу в законодательство состоялась 24 сентября. Но поскольку законопроект был подготовлен представителями оппозиционной партии "Латвийское объединение регионов" (ЛОР), то правящая коалиция проголосовала против него. Однако, как прогнозируют в парламенте, по мере приближения "дня икс" депутаты вернутся к эмоциональной теме. Тем более, что в дебатах о религиозном дресс-коде хотят участвовать и представители крупнейшей оппозиционной фракции "Согласие" ("согласисты" голосовали "за" передачу законопроекта ЛОР в Сейм).
Единственное высокопоставленное должностное лицо, которое пока позволило себе усомниться в актуальности проблемы, — это премьер-министр Латвии Лаймдота Страуюма. Правда, ее комментарий напоминал, скорее, личное мнение, чем политическую позицию: "Лично я — не против, и не думаю, что в законе стоит писать, "можно" или "нельзя". Молодые люди сейчас тоже иногда одеваются интересно".
Что делают в Эстонии и Литве: Полемика вокруг нарядов мусульманских женщин звучит в обеих странах Балтии, но пока нигде нет предпосылок, что реальные запреты могут ввести. В Эстонии тему закрытой одежды в начале августа на заседании Кабмина пытался поднять министр социальных дел Маргус Цахкна, представляющий консервативное объединение "Союз Отечества и Res Publica" (аналог — Visu Latvijai!/ТБ/ДННЛ). Однако больше в эстонском новостном потоке этот вопрос интеграции не всплывал. В Литве стремления местных националов поэксплуатировать тему различий в религиозных культурах были практически сразу блокированы премьер-министром страны Альгирдасом Буткявичюсом. "Сейчас наиболее актуальным является вопрос о том, как поселить беженцев в Литве и как помочь им здесь обустроиться", — заявил Буткавичюс, подчеркнув, что все решения правительства принимаются "с учетом международных обязательств Литвы в области прав человека и религиозной свободы".
Алексей Димитров, юрист фракции "зеленых" в Европарламенте:
Понятно, что политически идея о запрете нахождения в публичном пространстве с закрытым лицом связана с грядущим приемом беженцев и желанием запретить ношение паранджи. Впрочем, на практике эти вещи вряд ли связаны — перемещение беженцев из Италии и Греции касается выходцев из Сирии, Ирака и Эритреи, государств довольно светских. Так что ударит запрет, если таковой будет введен, не по беженцам, а по иностранцам из государств Персидского залива, а также по гражданам Латвии, которые, если принимают ислам, зачастую исповедуют более консервативные формы.
Надо сказать, что запреты на нахождение в публичном пространстве с закрытым лицом уже существуют во Франции и Бельгии. Французский запрет стал предметом разбирательства в Европейском суде по правам человека в 2014 году. Судьи решили, что данный запрет не нарушает право на частную жизнь, свободу вероисповедания и запрет дискриминации. Правда, они сочли, что вводить такой запрет по соображениям безопасности, равенства полов или защиты человеческого достоинства нельзя. Однако суд убедила ссылка французских властей на то, что в публичном пространстве люди должны сосуществовать по единым правилам. Суд решил, что при установлении этих единых правил у Франции есть широкая свобода действий.
Вероятно, на позицию судей повлияло отношение Франции к разделению религиозного и светского вообще. Во Франции светскость является значительной ценностью, поэтому в государственных учреждениях, школах, университетах запрещено ношение всех религиозных символов, включая христианские. Поэтому оценка схожих ограничений в Латвии со стороны ЕСПЧ или Конституционного суда может быть иной: у нас религия в публичное пространство допускается легко (взять хотя бы официальное заключение браков религиозными организациями).
Впрочем, решение ЕСПЧ и во Франции оказалось под огнем критики. Противники говорили о том, что запрет на ношение паранджи не освободит женщин Востока — они не скинут ее с радостью, а скорее останутся дома, где их возможности пользоваться правами и свободами будут еще более ограниченными.
Расселять или собирать: где они будут жить?
Что делают в Латвии: Расселять беженцев в Латвии собираются по регионам, аргументируя, что там иммигрантам будет проще выучить латышский язык и найти работу. Однако, куда именно направят семьи бегущих от войны, пока не известно. Ни одно из латвийских самоуправлений публично не выразило готовности принять к себе иммигрантов. Единственное исключение — Елгава. Местная мэрия нашла пять комнат в здании общежития, где уже находится Центр социальной помощи. В свою очередь, мэр Риги Нил Ушаков, представляющий социал-демократическую партию "Согласие", еще 30 июля в интервью Латвийскому радио-4 заявил, что в столице для беженцев места нет.
Предполагается, что беженцам позволят работать буквально с первого дня. Но латвийские работодатели очень сдержанно комментируют такую возможность, политкорректно ссылаясь высокий уровень безработицы среди местного населения и действующие бюрократические преграды (требования к знаниям госязыка, необходимость наличия признанной в Латвии профессиональной квалификации и т.д.).
Что делают в Эстонии и Литве: В обеих странах беженцев планируют размещать равномерно, включая в географию расселения крупные города и столицы. К вопросу трудоустройства переселенцев соседи тоже подходят немного иначе. Несколько крупных литовских и эстонских работодателей, включая известные торговые сети, уже сообщили, что найдут вакансии для иммигрантов после того, как те пройдут первый обязательный этап адаптации.
Тимофей Агарин, политолог, доктор наук, преподаватель Королевского университета Белфаста, специалист по вопросам межэтнических отношений и конфликтов:
С учетом очевидной враждебности всех основных сегментов латвийского общества по отношению к беженцам и мигрантам из неевропейских стран, представляющих нетрадиционные для страны расовые и религиозные общины, решение правительства Латвии разместить мигрантов в сельских районах кажется разумным. Это, безусловно, зрительно уменьшит видимость этих людей в обществе, предотвратит атаки на почве ксенофобии и открытые выражения расизма на улицах и в СМИ, а также обеспечит молчаливое, хотя и холодное приветствие тем, кто убежал от войны. Как и многие латвийцы, которые переехали в другие страны-участницы ЕС, беженцы ищут лучшую жизнь и, безусловно, будут благодарны принимающей стране за возможность сделать вклад в их собственное благополучие и национальную экономику принимающей их страны.
Тем не менее, число беженцев слишком мало, чтобы переломить воздействие экономических, демографических и языковых факторов на латвийское общество, поэтому с точки зрения морали неприемлемо воспринимать этих людей как инструмент для национального выживания или как конкурентов на рабочие места или жилье. Обеспечение беженцам возможностей для освоения языка, интеграции на рынке труда и доступа к государственным услугам поможет экономике Латвии, социальным отношениям и международному имиджу больше, чем разговоры о необходимости выполнения требований ЕС.
Нынешняя риторика политических элит Латвии выглядит излишне оптимистичной по своей сути: ожидания, что сирийские беженцы будут стремиться осваивать латышский язык ради самоцели и станут маяком латышской культуры за рубежом, далеки от реальности. Многие из беженцев имеют высокую квалификацию, а некоторые получали образование за рубежом, часто в России. Если дополнительно принять во внимание структуру латвийского рынка труда и надежды правительства на участие частного сектора в решении проблемы трудоустройства приезжих, то нельзя исключать, что основным языком общения на рабочем месте для многих беженцев станет русский.
Еще один важный момент: оказавшись в сельском районе, беженцы с высокой долей вероятности могут встретить довольно холодный прием со стороны пожилого местного населения, которое последние десятилетия жило с убеждением, что иностранное влияние — это угроза для Латвии и латышей. Такое отношение может стать сюрпризом для многих беженцев и тех представителей Западной Европы, которые хорошо осведомлены, что у многих жителей Латвии есть личный опыт принудительного переселения в советское время или близкие родственники, которые прошли через подобное испытание.
Беспокоясь о том, на каком языке беженцы будут говорить с представителями коренного населения, латвийское общество должно рассматривать в качестве приоритета, в первую очередь, необходимость сотрудничества с переселенцами. Принято считать, что латвийское общество глубоко расколото и политизировано вокруг вопросов этнической и национальной идентичности, языка, равноправия в доступе к вакансиям в госсекторе, образования и рынка труда. Совместная работа по интеграции беженцев — это подходящий момент для латвийцев любого этнического происхождения улучшить экономику своей страны, качество и содержание политических дебатов, а также межэтнические отношения. Было бы серьезной ошибкой упустить сейчас возможность продемонстрировать, что страна и все ее жители готовы и в состоянии приветствовать, поддерживать и работать с беженцами так, как если бы они являлись частью латвийского народа.
Сажать на пособие или отправлять на работу: чем им помочь?
Что делают в Латвии: Претендентам на переезд в Латвию обещан довольно скромный пакет помощи — в течение первого года им будут выплачивать в виде пособия 256,12 евро в месяц (или 50 евро, если правительство поддержит предложение уменьшить пособие до размера гарантированного минимума доходов), плюс 49,80 евро на изучение языка. По информации СМИ, каждому беженцу (или его семье) будет также предоставлен индивидуальный консультант, который должен помочь приезжему найти работу и жилье, и медицинская страховка на год.
Как задуманное латвийскими властями будет осуществляться на практике, пока понять невозможно. Латвийские самоуправления уже сообщили, что у них нет социальных работников, психологов, переводчиков и врачей, имеющих необходимые языковые и профессиональные навыки для работы с такими клиентами. Непонятно, кто и как будет учить беженцев латышскому языку, на котором фактически завязана вся латвийская программа интеграции. К тому же, не ясно, где переселенцы будут жить. По заявлению госсекретаря МВД Илзе Петерсоне-Годмане, ни у правительства Латвии, ни у самоуправлений нет задачи обеспечить беженцев жильем, поэтому тем иностранцам, которым будет предоставлено убежище, придется самим искать квартиру для съема или селиться в бюджетных хостелах. Латвийский союз самоуправлений в этой ситуации предлагает концентрировать беженцев, отбывших три месяца на территории центра Mucenieki, в одном или нескольких центрах под названием Pusceļa māja. И только через год разрешать им свободно проживать на территории Латвии.
Что делают в Литве и Эстонии: Ситуации в обеих странах в целом напоминают латвийскую — не хватает опыта, переводчиков, жилых помещений. Тем не менее, подход к решению проблем все же отличается. Например, в Литве на подмогу политикам вышли местные неправительственные организации, обратившиеся к населению с призывом регистрировать свое жилье для последующей аренды беженцам. Тем самым НГО взяли на себя роль посредника в непростой коммуникации между коренными жителями и будущими переселенцами.
В Эстонии, в свою очередь, оперативно начали подготовку специалистов, которые будут курировать интеграцию беженцев. Планируется обучить 35 человек, 20 из которых — это добровольцы, согласившиеся помогать приезжим безвозмездно. Занимается этим проектом тоже неправительственная организация "Эстонская помощь беженцам".
Еще один важный участник процесса — религиозные общины. Например, Эстонская евангелическая лютеранская церковь готова предложить жилье и поддержку двум десяткам беженцев. Латвийские религиозные общины в этом вопросе пока не слишком активны.
Светлана Дьячкова, исследователь Латвийского Центра по правам человека:
Оценить объем планируемой помощи пока трудно, т.к. программа помощи еще не принята. В СМИ прозвучала вероятность привлечения индивидуальных консультантов, а также предоставления медицинской страховки на год.
Международные стандарты не дают точных указаний об объеме помощи — это зависит от конкретной ситуации в отдельной стране. Однако у государства есть обязанность создать условия, чтобы права беженцев и лиц, которым был присвоен альтернативный статус, осуществлялись бы без какой-либо дискриминации, наравне с гражданами и другими жителями. Уже сейчас в Латвии много лет действуют законодательные нормы, запрещающие дискриминацию (в т.ч. на основе расы, цвета кожи, национального происхождения, религиозных убеждений и т.д.), в доступе к трудоустройству, жилью, образованию и т.д.
Прибыв с незнакомую страну, беженцы нуждаются в особом руководстве и помощи, чтобы освоить язык и ориентироваться в местных учреждениях, школах, в поиске работы и жилья. У многих беженцев проблемы со здоровьем, и им необходимо лечение или реабилитация после перенесенный травм. Для этого и необходимы программы интеграции, чтобы государство оптимальнее могло принять во внимание особые потребности беженцев и принять необходимые меры. Нормы ЕС, в частности, указывают на необходимость таких программ и доступ к ним, а также определяют права беженцев и на информацию, целостность семьи, работу, образование, процедуру признания квалификаций, здравоохранение, социальную помощь и т.д. Новые нормы приравнивают права беженцев и лиц, которым был присвоен альтернативный статус, в большинстве областей.
В Латвии опыт интеграции беженцев очень небольшой, даже на фоне большинства стран Центральной и Восточной Европы, и он основывается лишь на работе НГО ( в первую очередь — Patvērums — Drošā māja) в рамках периодических проектов Европейского фонда беженцев. В Литве, в которой число беженцев в последние годы было немного больше, чем в Латвии и Эстонии, уже в предыдущие годы правительство выделяло средства на работу так называемых менторов — представителей НГО (Caritas и Красный крест), с которыми центр размещения беженцев заключал договор и которые помогали беженцам найти жилье и работу. Но сейчас прибывших беженцев будут размещены не только в Вильнюсе и Каунасе, но и других самоуправлениях. Поэтому будет необходима помощь менторов из местных самоуправлений.
Думаю, что привлечение индивидуальных консультантов к каждому беженцу или семье — это был бы первый важный шаг для улучшения системы интеграции. Однако опыт НГО показывает, что большая нехватка средств и невозможность сразу найти работу не позволяет беженцам обеспечить себе жилье и условия жизни, отвечающие минимальным стандартам, лишь из выплачиваемых временных пособий, без дополнительной социальной помощи НГО или самоуправлений. Поэтому важно предвидеть необходимость дополнительной помощи. Важно также обеспечить равные права беженцам и лицам с альтернативным статусом в ряде областей. Например, сейчас пособие для лиц с альтернативным статусом (в т.ч. сирийцам) выплачивается в течение 9 месяцев, а не года, как у беженцев, что значительно ухудшает их интеграцию, особенно если у НГО нет финансирования; существуют также различия в плане социальной помощи в сфере жилья, что противоречит нормам ЕС, Директива 2011/95/ЕС).
Латышский, английский... Кто и как их будет учить?
Что делают в Латвии: 21 сентября правительственная коалиция одобрила поправки к законодательству, согласно которым размещенным в Латвии беженцам нужно будет посещать учебные заведения только с латышским языком обучения. Это требование будет распространяться также на курсы и детские сады. В латвийских СМИ, в свою очередь, уже появилась информация о том, местные учебные учреждения совершенно не готовы к приему детей из стран Африки и Ближнего Востока.
Что делают в Литве и Эстонии: Проблема нехватки специалистов и методик актуальна для всех стран Балтии, но власти соседних государств все-таки не ставят во главу угла госязык. Наоборот: в мэрии Вильнюса, например, заговорили о возможности создания в детских садах группы на арабском языке.
В целом, как можно понять из интервью ответственных чиновников Литвы и Эстонии, основные надежды в процессе интеграции детей возлагаются на билингвальный опыт образовательных систем и возможности активного использования иностранных языков. Например, ректоры литовских вузов приняли решение, что при наличии среднего образования и владения английским языком детям беженцев позволят получить высшее образование бесплатно.
Лиесма Осе, эксперт по билингвальному образованию, руководитель Латвийского Фонда инициатив общин:
Как можно оценить решение правительства обучать детей беженцев в латышских школах и детских садах? Я считают, что в таком регулировании нет необходимости, поскольку:
- если самым важным фактором считать соблюдение интересов ребенка, то язык, на котором в школе проходит обучение — а на латышском языке образовательный процесс организован во всех школах, просто при билингвальном подходе в комбинации с 40% от общего содержания на языке нацменьшинств — не имеет решающего значения. Решающим фактором является школьная среда, куда попадает ребенок. Дети-беженцы, которые приезжают из регионов военных конфликтов, пережили страдания и еще продолжают испытывать последствия стресса. Следовательно, самым важным является психосоциальная поддержка, которую они смогут получить в школе от социального педагога, психолога или социального работника;
- наиболее дружелюбной средой для приезжих детей являются школы, которые осуществляют программы образования национальных меньшинств, поскольку в них разнообразие культур является ежедневной составляющей и нормой. Если в школе представлено несколько культур, это влияет не только на стиль работы, но и на культуру школы в целом. В монокультурной среде "быть другим" означает, что ученику присущ какой-то недостаток, который надо устранить, и многообразие воспринимается как угроза "нормальной" среде.
- во всех школах Латвии, независимо от языка обучения, соблюдаются единые государственные стандарты образования;
- Латвийское государство с 2000 года сделало существенные вложения в развитие билингвальных школ и сейчас пришло время использовать эти достижения.
Формально правительственное решение обучать детей беженцев в латышских школах отвечает международной практике, но при выполнении двух обязательных условий: а) перед началом учебного процесса приехавшие в Латвию дети должны освоить основы латышского языка; б) учеба на государственном языке должна сопровождаться поддержкой на родном языке приехавшего школьника (в случае с Латвией речь может идти об использовании посреднических языков — английского и французского).
Я считаю, что с точки зрения школьной культуры наиболее благоприятной средой для детей беженцев стали бы небольшие сельские школы, в которых царит семейная атмосфера. Хорошая модель дала бы возможность интегрировать детей иммигрантов в любую школу, в свою очередь с точки зрения интеграции этнокультурного разнообразия школьников педагоги билингвально работающих школ могли быть поделиться опытом и поддержкой с учителями монолингвальных школ.