Секреты профессии. Танцовщик балета: наши мальчики – вовсе не девочки, а настоящие мужики  (91)

Можете рассказать что-то интересное о вашей профессии? О ее плюсах, минусах, подводных камнях? Предостеречь или вдохновить других? Портал Delfi приглашает стать героем серии статей о том, как выглядит "изнанка" редких и совершенно обычных профессий. Напишите нам по адресу rus.redakcija@delfi.lv, через форму на Delfi Репортер или через наш профиль на Facebook. Наш журналист свяжется с вами. Редакция гарантирует анонимность/

- В хореографическое училище дети попадают в 10 лет. Как правило, девочки приходят сами. Они с детства где-то танцуют и грезят о карьере балерины — белой пачке и атласных пуантах, лебедях и принцессах. Мальчиков приводят мамы, которые когда-то мечтали стать балеринами… Похоже, так случилось и со мной. С детства мама водила меня на бальные танцы, а в качестве компенсации за потраченное время я занимался теннисом.

Мама решила не останавливаться на достигнутом. Сказать, что ее сообщение о том, что мы идем поступать в хореографическое балетное училище, меня не обрадовало — ничего не сказать. Конечно, я был уверен, что балет — это для девочек. И с ужасом думал, что я скажу мальчишкам во дворе: привет, я занимаюсь балетом! А в ответ услышу: ну привет, балерина! Но все оказалось не так страшно.

На отборе в училище тебя осматривают, как племенного жеребца — каждую мышцу и связку — что как гнется, где что ломается… Совсем уж деревянных буратино выгоняют сразу, остальным дают шанс. Особенно мальчикам — они в дефиците. Есть такие трудолюбивые, которые за год из гадких утят превращаются в реальных лебедей — они просто круглосуточно живут у станка и под станком. И наоборот, есть ученики, у которых природные данные зашкаливают, но лень все сгубила.

Из 12 поступивших вместе со мной мальчиков училище закончили только двое. В какой-то момент мое изначальное сопротивление переросло в спортивный интерес. Захотелось стать лучшим, раз уж тут оказался. Девочек на старте приняли больше 20, до финиша дошли восемь, а в театр попали всего три… Чтобы было понятно, насколько это может быть обидно: 8 лет по 6 часов в день, 6 раз в неделю. И в итоге — ни лебедей, ни принцесс…

Отсев был крайне жесткий: каждые полгода на нас смотрели сквозь лупу — кто чего добился. И это правильно, потому что профессия связана с огромными физическими и эмоциональными нагрузками. Если человек их не выдерживает — лучше вовремя это понять. Опытные преподаватели сразу видят все наперед. Думаю, Барышникова и Годунова "вычислили" уже в первый год учебы.

В общеобразовательной школе учились мы вместе с ребятами из музыкальной школы Эмиля Дарзиня, а после уроков расходились по разным корпусам. Штудировать уроки хотелось не очень — как-то думалось, что все равно потом танцевать, так зачем мне все эти синусы-косинусы. Но учителя так не думали, поэтому любви не складывалось. В то время, как наши ровесники вечерами гоняли в футбол и водили в кино девушек, мы думали лишь о том, как поднять низкую икру, разработать выворотность, "сломать" подъем или сесть на шпагат. Два-три года подряд я каждый день прыгал на одной ноге по лестнице на четвертый этаж — вверх и вниз, делал массажи и перебинтовки. Только для того чтобы поменять форму своих икр, потому что со сцены так выглядит красивее! Другие мальчики чуть ли не спали в позе лягушки.

Педагоги с нами не церемонились — орали и били палками. Все рыдали. Не столько больно было, сколько обидно. Для обычного человека это могло показаться садизмом, но чем дальше, тем больше мы понимали, что иначе результата от некоторых не добиться. Людям свойственно себя жалеть. Да и надо быть готовым к тому, что физические боли и травмы — нормальное состояние до танцовщика: у всех то палец стерт до крови, то мышца растянута, то вывихнуто что-то.

У нас был педагог-легенда Валентин Тихонович Блинов — он был лучшим, учил выкладываться на 200%, но при этом был крайне суровым. Он мог прямо на уроке бросить в непонятливого мальчика чем-то тяжелым или сказать девочке, перепутавшей комбинацию: "Девочка, подними челку — у тебя на лбу написаны четыре буквы "Д-У-Р-А".

Были у него любимчики, а были те, кого он гнобил бесконечно. Тогда это казалось чудовищной несправедливостью, но когда мы выросли, мы поняли, насколько он был прав в оценках детей. Если ты делаешь все для победы — он подбадривал, если он видел, что человек на грани — вправлял мозг. Если тот не выдерживал психическое напряжение — значит, это профессия не для него. Балет — это непрерывный адский труд. Родители некоторых детей пытались жаловаться на учителя, но это было бесполезно, он был верен своему методу до конца жизни, за что ему многие потом говорили: огромное спасибо!

- Наверное, бывают исключения, но балетные, которых знаю я — едят, как кони. У мальчиков и мужчин никаких диет точно нет. Нагрузка такая, что сжигается любое количество калорий. Конечно, надо следить, чтобы пища была очень энергетической, чтобы сил хватало.

У девочек есть период гормональной перестройки, когда они пухнут немного. В этот момент им строго-настрого запрещают все мучное, торты и конфеты, и все время тюкают: ты толстая, ты нарастила ляжки, попу. Некоторые девчонки доводили себя до голодных обмороков и анорексии. Взрослым же балеринам при их нагрузке диеты, как правило, не нужны.

Помню, была девочка — одна из лучших — которая в какой-то момент вдруг вымахала чуть не под два метра. И ей пришлось оставить балет, потому что партнера такой высоты найти тяжело, да и собрать руки-ноги высокой балерине гораздо труднее. Хотя и тут бывают исключения — скажем, Ульяна Лопаткина совсем не маленького роста. Но она нечеловеческим трудом доказала свое право.

- Она начинается еще с училища. В зале у станка все выстраиваются буквой "П". Если тебя поставили в середину — ты лучший, если сбоку — что-то не так в твоей жизни, старайся, чтобы с боков потихоньку перекочевать ближе к центру. А бывает и наоборот, что из центра преподаватель переставляет вбок — это плохой сигнал. Потому что в театре потом сохранится та же диспозиция.

Не могу сказать, чтобы мальчики как-то особо сражались между собой и использовали какие-то некрасивые методы. Ну могли объединиться и начать кого-то дразнить, случались и драки — все как у обычных мальчишек. У девчонок конкуренция и зависть гораздо ярче выражались. Чаще всего это была словесная пикировка, но доходило и до драк в гардеробах. А всякие истории про толченое стекло, подсыпанное в пуанты — я про такое никогда не слышал.

- Меня часто спрашивают, у вас там все геи или кто-то нормальный? Это миф. Подавляющее большинство балетных (во всяком случае в Латвии) — это вполне себе гетеросексуальные мужчины, которые по роду деятельности должны наряжаться и краситься.

За рубежом, в Европе или США, гей-присутствие в балете развито значительно сильнее. Не знаю, почему. Я даже слышал о так называемой гей-мафии! В нашем театре я от силы двух-трех человек знаю. Из сорока. И никакого особого отношения или дедовщины в их отношении я не замечал. Да и сами они себя не особо проявляли.

Все разговоры о том, что мальчики в трико — это такие полудевочки, все это неправда. Нормальные мальчики, а потом — нормальные мужики. Даже, я бы сказал, не любой мужик такую нагрузку выдержит. Помню, как Леша Авечкин (скончавшийся два года назад премьер Национального балета — прим. ред.) — тонкий, как струнка — как пушинки, поднимал балерин по 60 кг чистого веса. И это вам даже не штанга, которую удобно взять за ручку, а живая девушка, которая все время двигается! В общем, это огромный физический труд и отработанная до миллиметра техника. Одно неправильное движение может закончиться инвалидностью на всю жизнь.

- Уже с 13-14 лет тебя начинают приглашать на практику — из училища в театр. Танцевали каких-нибудь арапчат в "Раймонде", или братьев Анны в "Анюте". Если тебя зовут — это очень круто. Ты уже танцуешь вместе со звездами, начинаешь пропитываться ядом аплодисментов, зрительской энергии — всем, что является главным для артиста, с учетом совсем не великих зарплат и очень короткого срока жизни на сцене. В 16 лет — уже берут в "Щелкунчик". Ветераны всегда по-доброму и покровительственно относятся к детям — советы дают, морально поддерживают.

На выпускном экзамене шеф Айвар Лейманис сообщает, кто идет в театр, а кто — нет. Кто пролетел — тот решает судьбу по-своему: одни продолжают учиться на педагогическом отделении, другие уезжают за границу, третьи идут в какие-нибудь варьете, а четвертые — вообще меняют профессию полностью. Трагедия это больше для родителей. Ведь если нет таланта и характера — зачем всю жизнь мучиться?

Увы, многие хорошие танцовщики с данными тут не задерживаются — уезжают. Тот же Тимофей Адриященко, который сейчас танцует в Ла Скала, сразу был с данными и характером — он уже в 13 лет пытался дружить с ведущими солистами. Он молодец. Юрий Сафонов в Америке уже свою труппу завел. Даце Радиня в Будапеште — ведущая солистка, Анна Лаудере — ведущая солистка у великого хореографа Джона Ноймайера в Гамбурге.

Обычно все происходит так. Сперва ты попадаешь в кордебалет, получаешь некий опыт. Потом тебе дают сольный танец — ты корифей. Корифеем можно стать, когда вырастаешь из кордебалета или, наоборот, когда отработал лет 15 солистом и тебе тяжело выносить такую нагрузку — ты выходить каким-нибудь королем. Следующая ступень за корифеями — деми-солист. Это неглавные сольные партии. Потом — солисты (всякие па-де-труа) и ведущие солисты (грубо говоря, принцы).

Что касается распределения ролей — там надо уметь со всеми дружить, тогда ты на волне и в топе. А вообще-то до недавнего времени у нас была довольно странная система, когда танцовщикам надо было выступать и солистами, и в корде (когда не занят солистом). Типа, ты и профессор, и полы в аудитории моешь. Конечно, любой труд уважаем, но с точки зрения балета — это тормозит. Или ты достиг чего-то, или нет.

- Долгое время система оплаты была крайне несправедливой — платили всего две ставки — кордебалетную или сольную. И никаких корифейских, деми-солистских и ведуще-солистских. Хотя нагрузки разные. Многих хороших солистов мы из-за этого потеряли. Помню, как-то один из ярких солистов пришел и сообщил шефу, что ему не хватает денег — тот посоветовал продать машину. Солист уволился. За ним потянулись другие недовольные. К счастью, сейчас система изменилась.

Сегодня стартовая зарплата в кордебалете — за 600 евро. Дальше - больше. Ведущие солисты получают около полутора тысяч. Плюс солистам и премьерам выделяют отдельные гонорары за каждую роль в постановке. И это не так уж много, с учетом нагрузки и бесконечных проблем со здоровьем. Хорошо, что последнее время появились медицинские страховки.

Гастроли — это отдельные деньги. Это суточные плюс надбавки за каждую сольную роль. Правда, сколько кому достанется — никто не знает. Большинство стараются всячески экономить на еде — берут с собой кипятильники и бомж-пакеты, чтобы привезти суточные в Латвию. Но, конечно, зарубежные поездки — это очень интересно.

- Да, бывают девочки, у которых кость тяжелая — таких поднять непросто. Особенно, когда на репетиции 10 девочек на три мальчика. Это сколько кругов ада? Но чем тяжелее на репетиции, тем потом легче на сцене.

Не секрет, что балетная труппа — практически одна семья. Ведь танцовщики по работе все время находятся в близком физическом контакте, а они… тоже люди. И тут уже не нужны свидания и походы в кино — все происходит куда быстрее. Типичная история, когда на гастроли едут с одной "женой", а возвращаются уже с другой. На работе это не отражается — разве что на разговорах в курилках и гримерных.

Материнством балерины в наше время редко жертвуют во имя карьеры. Часто танцуют уже беременными. У некоторых случались серьезные проблемы, очень. Конечно, балеринам раньше приходится выходить в декрет — но это они как-то договариваются с врачами.

- Огромный плюс профессии — ты можешь познакомиться и поработать с великими людьми и увидеть их в жизни, без прикрас. Растропович, Эйфман, Васильевы (и балетный Владимир, и историк моды Александр), Ратманский, Кшиштоф Пастор... Работа с ними это то, чем можно гордиться до конца жизни.

Скажем, играет наш оркестр — ничего не могу сказать, это очень хорошо. Но когда у пульта Растропович — это магия и полет, тебя как будто накрывает мощный поток энергии. Все звучит по-другому. С теми же музыкантами. При этом он очень веселый и совершенно человечный человек.

Эйфман, наоборот, суровый дядька — но несомненно тоже гений. Балет "Чайковский" — один из лучших. В нем как раз солировал Андрей Румянцев, недавно ушедший.

- Обычно на пенсию выходят в 38-40 лет, после 18 лет работы в театре. Но некоторые работают и гораздо дольше, например, Геннадий Горбанев, считавшийся в советское время самым техничным артистом, выходит на сцену до сих пор. Счастливых пенсионеров я видел мало. Хорошо, если у тебя есть талант педагога — ты можешь отучиться в Академии культуры и работать в хореографическом училище или с гимнастами или с народными коллективами. А если нет — все печально.

Государство могло бы поддерживать бывших звезд, да и рядовых балетных, которые, как правило, к пенсии становятся инвалидами. Но о них никто не заботится. И пусть пенсия у них не самая маленькая, но после славы и аплодисментов на сцене оказаться никому не нужным, один на один с собой — морально это очень трудно. Это же как наркотика лишиться. Некоторые спиваются. Мужчины и женщины. По счастью, у нас хорошая закалка — очень многие балетные сумели начать вторую жизнь, найти себя в новом деле. Ведь чего-чего, а работы они не боятся, хоть и здоровье уже не то.