Обратная сторона "истории успеха": социальное неравенство в Латвии никуда не исчезло  (76)

Многие экономические показатели и индикаторы вернулись на докризисный уровень, однако результаты опросов показывают: жители Латвии по-прежнему скептически оценивают собственное благосостояние и темпы развития страны. Исследователи полагают, что одной из причин может быть социальное неравенство, уровень которого в Латвии заметно выше среднего по Европе.

Для преодоления экономического кризиса, который начался в 2008 году, латвийское правительство выбрало режим жесткой экономии и структурных реформ. Этот подход поддержали Банк Латвии, Международный валютный фонд, Еврокомиссия и коммерческие банки. В конце 2012 года кабинет министров опубликовал на YouTube клип, в котором премьер-министр страны Валдис Домбровскис рассказывал о том, что стране удалось добиться самого быстрого роста экономики в Европе. По его словам, консолидация бюджета и структурные реформы обеспечили стабильное и долгосрочное развитие страны, а опыт Латвии может быть полезен другим странам, столкнувшимся с экономическими проблемами.

Весной того же года на международной конференции "Вопреки обстоятельствам: опыт оздоровления народного хозяйства стран Балтии" влиятельные европейские эксперты также высоко оценили латвийскую "историю успеха". На комплименты не поскупилась и Еврокомиссия. Шведский экономист Андрес Ослунд, который вместе с Домбровскисом написал книгу "Как Латвия преодолела финансовый кризис", в ноябре 2016 года еще раз признал: то, что сделала Латвия — уникальное решение, которое нужно признать историей успеха.

Несмотря на то, что после 2012 года SKDS не проводил аналогичных опросов, другие исследования показали, что в целом ситуация не особо изменилась и сейчас. Например, данные опроса Baltic International Bank Latvijas barometrs за октябрь 2016 года свидетельствуют о том, что лишь 4% населения Латвии считают состояние экономики в стране хорошим. Более половины респондентов ответили, что ситуация в государстве развивается в неправильном направлении.

Эти цифры практически идентичны данным опроса DNB Latvijas barometrs, проведенного в апреле прошлого года. Лишь один из десяти опрошенных полагал, что экономическая ситуация в Латвии улучшается, в то время как 33% были уверены, что она идет ко дну. Похожая картина наблюдается и в отчете "Индекса финансовой безопасности домашних хозяйств" за 2016 год. Своим финансовым положением недовольны 41% процент жителей, что является самым плохим показателем среди стран Балтии.

Интересно, что в ходе проведенного SKDS в конце прошлого года опроса 43% латвийцев заявили, что 2017-й год для них станет лучше, чем 2016-й. Для Латвии в целом положительные изменения предсказывали лишь 26% респондентов.

"И где же тогда эта "история успеха"? Если при опросах мы спрашиваем у людей, как они себя чувствуют, то становится очевидно — вырисовывается очень, очень печальная картина", — рассказал Delfi глава SKDS Арнис Кактиньш. По его мнению, из результатов опросов вырисовывается разное восприятие происходящего в стране. Большая часть населения не согласно с позицией элиты, которая пытается преподнести события последнего времени как "историю успеха"".

Кактиньш отмечает, что жители полагаются на собственный опыт, а не на доклады правительства. За последние 10 лет сохранялся показатель, когда как минимум 60% опрошенных жителей выражали недоверие Кабинету министров. Однако в мае прошлого года уровень доверия к исполнительной власти достиг отметки в 28%, что близко к показателю, установленному незадолго до кризиса. "Нынешний уровень свидетельствует, что большая часть населения вообще не углубляется в цифры отчетов и не обращает внимание на то, что публикует правительство", — говорит Кактиньш.

Доктор экономических наук Дайнис Зелманис в монографии об осадке, оставшемся после "истории успеха", указывает, что за широко использовавшимся во время кризиса словом "консолидация" на самом деле скрывался термин "внутренняя девальвация", то есть уменьшение покупательской способности населения не из-за девальвации валюты, а при помощи средств фискальной политики.

Уменьшались расходы государства на здравоохранение, образование, науку и социальную защиту. Путем изменения законов правительство уменьшило объем и базу выплачиваемых пособий. С новыми ограничениями во время кризиса столкнулись получатели пособий по безработице, претенденты на пособия по болезни, материнству, отцовству. 1 июля 2009 года было принято решение о сокращении размера пенсий для работающих пенсионеров на 70%, неработающих — на 10%. Это вынудило 25 тысяч пенсионеров уйти с места работы, и лишь Конституционный суд сумел в итоге защитить их от намерений властей.

Затянуть пояса пришлось и домохозяйствам — в 2009 году их частное потребление по сравнению с ситуацией за 2007 год рухнуло на 25%, что являлось самым большим падением в Евросоюзе. "В результате вместо подогрева экономики правительство фактически ее замораживало. Общий объем консолидаций был одним из самых больших в ЕС и в итоге действительно обеспечил Латвии краткосрочную макроэкономическую стабильность", — поясняет Зелманис.

При этом Довладбекова подчеркивает, что использование лишь 59% (4,4 млрд. евро) от полученного Латвией займа международных кредиторов означало, что жители и предприниматели страны попали под еще большее финансовое бремя.

Во время кризиса вырос уровень безработицы, резко упали показатели оплаты труда (до этого они стремительно росли), а увеличение налогов привел к росту теневой экономики. Сейчас безработица сокращается, однако, как свидетельствует статистика, десятки тысяч человек по-прежнему не могут трудоустроиться. Три месяца назад лишь 6% опрошенных считали, что в Латвии возможно найти хорошую работу, тогда как негативно на этот вопрос ответили 60%, свидетельствует исследование Baltic International Bank.

Несмотря на то, что оплата труда растет, уровень доходов все же меньше докризисного, указывает Довдалбекова. Зелманис поясняет, что "рост оплаты труда" — это среднестатистическое понятие, которое включает в себя большие контрасты. Поэтому на самом деле в Латвии еще более актуальными стали вопросы о бедности и социальной отчужденности. При этом правительство Мариса Кучинскиса медлило с внедрением эффективных механизмов по борьбе с этими социальными процессами.

На то, что доходы латвийцев крайне неравномерны, указывает и неизменно высокий коэффициент Джини. В свою очередь, индекс S80/S20 свидетельствует о том, что доходы самых бедных слоев населения примерно в 6-7 раз меньше доходов богатых латвийцев.

Претворяя в жизнь "фискальную консолидацию", правительство игнорировало ее негативное влияние на социальную защиту и материальное обеспечение жителей. В своей монографии Довладбекова указывает, что "трудно назвать историей успеха стратегию преодоления кризиса, при которой в обществе растет бедность, неравноправие, социальная отчужденности и недоверие политике правительства в долгосрочной перспективе".

Хотя макроэкономические показатели могут служить доказательством версии правительства о конце кризиса, за числами и статистикой скрывается огромное число людей, материальное положение которых никак нельзя назвать историей успеха.