Синтия жила в детдоме до трех лет. Затем Бирута приняла ее в свою семью, пишет Rus.LSM.lv.
У Бируты пять своих детей. Но через ее семью прошли еще три десятка детей из детских домов. Приняли в семью и Синтию. Девочка находилась в специальной школе-интернате. Спустя полгода Бирута ее оттуда забрала. Синтия вспоминает эти полгода как страшный сон. Бирута говорит — нередко детям из детдомов ставят диагноз "задержка в развитии". Правда, когда дети попадают в семью, отклонения быстро проходят.
"В интернате меня обижали — и другие дети, и учителя. Часто меня обвиняли в том, чего я не делала. Мальчики украли деньги, а указали на меня. Мне не давали есть — наказали. За проступки — на улицу не пускали, линейкой по пальцам били. Однажды учитель меня ударила. А я сказала, что выпрыгну в окно и убегу. Меня увезли в психушку", — рассказала девочка.
"Вечером Синтия мне позвонила, что ее везут в психбольницу. Я поехала туда. Меня убедили, что я должна купить для нее лекарства. Они были очень дорогие. Я купила. Но Синтия от них стала как овощ. А потом мы перешли в другую школу, и никакой надобности в лекарствах не было", — продолжила женщина.
Бирута говорит, что практически все принятые ею дети рассказывали, что подвергались в детдоме насилию. Не только со стороны воспитателей, но и других детей.
Два года назад омбудсмен направил генпрокурору заявление о возможном сексуальном насилии среди детей в доме сирот Līkumi Салского края. Вот выдержка из этого документа: "После столкновения с конкретным случаем, связанным с сексуальными действиями детей, все внимание направили не на расследование этого случая и оказание помощи детям, а на то, чтобы произошедшее не было раскрыто".
Тем не менее у полиции нет статистики жалоб на насилие в детдомах. Нет такой статистики ни у омбудсмена, ни в Министерстве благосостояния. Хотя и там знают, что чем дольше ребенок находится в детдоме, тем больше это травмирует его психику. "Любое нахождение в институции ни к чему хорошему не ведет — дети теряют соцнавыки, рождаются другие навыки, которых не должно быть", — уверен глава Минблага Янис Рейрс.
"Если тебя бить, что будет? Ты будешь хороший, добрый? Чем больше бить, тем лучше? Нет же. Если ребенок не чувствовал любви, он не может это дать обратно", — уверена Дайга Эйдука, глава общества "Сеть детского благосостояния".
Даце усыновила двух малышей — полутора и трех лет. Первый год дочку пришлось постоянно носить на руках. "Какой мягкой ни была бы кровать и хорошие игрушки, но если тебя не берут на руки… Маленькая первое время плакала без звука. Наверное, знала: зачем плакать — не будет никто приходить", — поделилась она.
Последствия пребывания в учреждении сказываются до сих пор. Хотя прошло уже пять лет, говорит Даце. "Было очевидно, что им не хватает внимания, любви, привязанности. Это самое главное — они не очень хорошо говорили, не знали, как называются вещи, они были в тюрьме. Это точно тюрьма. Там есть терапия, игрушки, логопед, еда, но отношение людей не такое, как в семье", — уверена она.
Почему зачастую дети сообщают о пережитом в детдоме насилии, лишь когда становятся взрослыми? Ответ, по мнению специалистов, прост. "У них нет доверия к взрослым: их покидали, они без защиты. Если над ними издеваются — есть много способов унизить, чтобы ребенок себя плохо чувствовал… И нет шансов, что кто-то узнает", — говорит Эйдука.
Это очередной репортаж цикла "Дети системы", совместного проекта LTV и Latvijas Radio .
