Десятки кампусов в университетах США были заняты студентами, протестующими против войны в Газе.
В результате рейдов полиции более тысячи демонстрантов были арестованы, в том числе десятки - в ночь на среду в Колумбийском университете в Нью-Йорке.
Буквально за день до этого журналист Владимир Козловский побывал на кампусе этого университета и прислал нам свои впечатления.
К прошлым выходным переговоры между администрацией Колумбийского университета и активистами его пропалестинского движения окончательно зашли в тупик, и протестующим был предъявлен ультиматум с требованием свернуть к 2 часам дня в понедельник свой палаточный "Лагерь солидарности с Палестиной", самочинно разбитый 17 апреля на огромной Южной лужайке этого элитного вуза Америки. Местные остряки немедленно прозвали лужайку Газа-Плаза.
В 2 часа дня в понедельник я был, наконец, впущен университетской охраной в исполинский внутренний двор Колумбии, обычно открытый для прохожих, но сейчас недоступный для посторонних. Две недели назад, когда городская полиция совершила с позволения администрации вуза первый рейд на лагерь, 70 из 108 задержанных ею демонстрантов оказались не колумбийскими школярами, а пришлыми активистами.
То есть просочиться во двор было возможно, но не всем: я попал туда лишь с третьей попытки, потому что в выходные визиты прессы в стан юных санкюлотов были без предупреждения отменены.
В понедельник срок ультиматума истек, но сотни демонстрантов как ни в чем не бывало продолжали шествовать по двору Колумбии под барабанную дробь и скандировать лозунги, а полиция скучала снаружи, поскольку ей нельзя входить без приглашения на частную территорию.
В последний раз я был в колумбийском дворе много лет назад в сентябре 2003 года, когда его посетил Путин. Тогда я не осознал, насколько двор громаден.
В противоположном его конце возвышается классическое здание Батлеровской библиотеки, самого большого из примерно двух десятков книгохранилищ университета, у которого гораздо больше манхэттенской недвижимости, чем у Дональда Трампа.
У подножия библиотеки расстилаются два больших прямоугольных газона. На левом зеленела свежая трава, а правый был заставлен примерно 120 небольшими палатками преимущественно того же зеленого цвета. Живая зеленая ограда этого бивуака была увешана транспарантами, самый большой из которых гласил: "Добро пожаловать в Народный университет Палестины".
Транспарант осел, и его поправила у меня на глазах юная китаянка. В нескончаемой колонне из сотен демонстрантов, маршировавших под барабан вокруг газонов, было поразительно много китайцев и немало евреев.
В ермолке явился лишь один, профессор журналистики Нью-Йоркского городского университета, известный либеральный публицист Питер Бейнарт, беседовавший с седовласым господином, которого он назвал "самым известным израильтянином в Колумбии (имеется в виду, конечно, университет)".
Я испросил у Бейнарта интервью и уже сунул ему под нос микрофон, но он отказал, сославшись на еврейскую Пасху, которая якобы запрещает ему пользоваться магнитофоном.
Изрядная часть демонстрантов была облачена в арабские головные платки куфии, а больше половины были в масках, от плотных черных до копеечных голубых.
Во дворе был установлен большой щит с одиноким американским флагом. Демонстранты несли массу маленьких палестинских.
На ступенях у здания библиотеки сидели две студентки и громко скандировали лозунги, периодически сверяясь со своими мобильниками.
Ассортимент лозунгов был стандартным, и к концу дня я знал почти все.
"Интифада, революция — это единственный выход!", "Интифада, интифада, да здравствует интифада!", "Сплоченный народ никогда не победить!", "Палестина будет жить вечно!", "Свободу, свободу Палестине!" и тому подобное.
Особой популярностью пользовался лозунг "От реки до моря Палестина будет свободной!", вызывающий негодование сторонников Израиля, поскольку ставит под сомнение легитимность Государства Израиль.
Мимо нас прошла стайка молодежи, произносившая Palestine не привычным "Пэлестайн", а как "Палестина", и скандировавшая "Вива, вива, Палестина! Муча, муча Палестина!".
— Оккупация — это преступление! — выкрикивала одна демонстрантка. — Чего мы хотим?
— Справедливости! — хором отвечали студенты.
— Когда мы ее хотим?!
— Прямо сейчас!
День был уже нестерпимо жарким, многие демонстранты явились в шортах и майках и несли бутылки с водой. Один зажал бутылку в правой руке и ритмично шлепал ею в такт барабану по левой ладони.
Когда я спросил у девушек на ступенях, можно ли их сфотографировать, они машинально потянулись к своим маскам, а одна бросилась искать в сумочке куфию. В кадр почти целиком попала их собеседница, державшая кусок картона от магазинной коробки с надписью "Активные лесбиянки за деколонизацию".
Студентка пронесла мимо большой плакат "Евреи за свободную Палестину".
"Я уехала из [Советского] Союза маленькой и тамошнего антисемитизма не испытала, — сказала мне во вторник бывшая москвичка, пожелавшая остаться безымянной. — Сейчас я впервые в жизни испытываю по его поводу беспокойство".
"Утверждают, что сейчас у нас разгул антисемитизма, — сказала мне на тротуаре у кампуса Дороти Зелнер, ветеран американского движения за равные права и член прогрессивной организации "Международный еврейский коллектив за справедливость в Палестине". — Это фикция, это ложь! Я сама лицо еврейского происхождения, и я говорю, что это ложь! В пятницу я пошла в палаточный лагерь и спрашиваю у студентов: "Где студенты-евреи? Я хочу выразить им свое уважение". Они говорят: "Да везде!" Какой там антисемитизм, если студенты-евреи во всем участвуют? И видят огромную поддержку со стороны профессоров-евреев? Так что это полная ложь! Нетаньяху сказал, что имеет место худшая вспышка антисемитизма после того, что было в 1930-х годах в Германии. Полная, абсолютная ложь!"
В середине дня я переместился из университетского двора на бродвейский тротуар к запертому главному входу в университет, где уже несколько часов бушевал пропалестинский митинг.
Сотня его участников размахивала плакатами и большими палестинскими флагами, скандировала лозунги и утоляла жажду водой из бутылочек, а голод — дальними родственниками "сникерсов". Все это угощение даром раздавали активисты их движения, чей источник финансирования вызывает живой интерес консервативных СМИ.
Лозунги митингующих были все те же, что я слышал в университетском дворе, но к ним добавился еще один: "Нью-йоркская полиция — это Ку-клукс-клан, а Армия обороны Израиля — туда же". Молодой человек, представившийся мне как коренной нью-йоркец, обратил внимание на то, что это выкрикивалось в нескольких шагах от чернокожих полисменов, выстроившихся вдоль Бродвея.
"Я думаю, что протесты предназначены для того, чтобы убедить людей, иначе какой в них смысл? — сказал он мне. — Но говорить полицейским-афроамериканцам, что они ничем не отличаются от ККК, как мне кажется, — это не то, что вы должны говорить людям, которых вы хотите убедить".
"Мы…эти демонстранты пытались найти себе союзников уже полгода! — вскричал в ответ палестинский активист, который назвался Саидом и с которым мы оказались однокашниками по Нью-йоркскому городскому университету. — Мы не нашли себе союзника в лице президента Колумбийского университета, мы не нашли себе союзника в Нью-йоркском городском университете, мы не нашли себе союзника в Джо Байдене, мы не нашли себе союзника ни в одном американском конгрессмене! Так что мы союзников не ищем — мы ищем действий!"
"Но несколько американских конгрессменов вас поддерживают!" — возразил Саиду коренной нью-йоркец.
"Да, и их называют сторонниками террористов! — крикнул палестинец, который успел научить меня с грехом пополам произносить "Газа" по-арабски. — Их называют сторонниками ХАМАС!"
"Рашида Тлаиб, Ильхан Омар, АОК (Александрия Окасио-Кортес)!" — перечислил Саид своих союзников в Конгрессе, но быстро сообразил, что поместил латиноамериканку АОК в эту компанию в спешке, и дальше ее не упоминал.
"Если вы берете единственных двух мусульманок среди членов Конгресса, которые протестуют против геноцида, и называете их сторонницами ХАМАС, — продолжал он, — разве это не приводит на память дело Дрейфуса во время…до Второй мировой войны?!"
Саид, который родился в Америке, полон разносторонней информации, но не всегда помнит ее досконально и, например, упомянул "советскую оккупацию Вьетнама".
Напоследок я подошел к пожилому еврею, прислонившемуся к фонарному столбу и слушавшему тротуарные разговоры, и спросил у него, кем станут, когда вырастут, дети, марширующие в двух шагах от нас с антиизраильскими лозунгами.
"Они станут мной", — лаконично ответил мой собеседник, ходивший в юности на митинги протеста, а потом переквалифицировавшийся на продавца недвижимости.
"Так вы как Трамп!" — воскликнул я, не учтя, что дело происходит на манхэттенском Вест-Сайде, известном своим либерализмом. Шутливое сравнение с Трампом собеседника возмутило, но не сильно, и на прощанье он пожал мне руку.
Вспомнилось, что родители выкладывают по 66 с лишним тысяч долларов в год за обучение своих детей в Колумбии (вместе с жильем и пропитанием эта сумма вырастает примерно до 89 тысяч).
"Белые пришли! — раздался поблизости чей-то крик. — Что-то будет!"
Я не сразу понял, что кричащий имеет в виду старших чинов полиции, высадившихся из машин на Бродвее и щеголявших в белоснежных рубашках.
Толпа поначалу решила, что это предвестники штурма "Газа-Плазы", тем более, что за белыми скоро последовало подразделение дюжих полисменов, экипированных для борьбы с беспорядками.
"Эй, а это-то зачем?! — вызывающе крикнул им с тротуара юный санкюлот. — Где вы здесь видите беспорядки?"
Но подразделение скоро исчезло под гиканье толпы и забылось, хотя сейчас я подумал, что оно, возможно, являлось на рекогносцировку.
В понедельник я наткнулся на кружок журналистов, записывавших интервью с одним из колумбийских профессоров, который высказывался в поддержку своих протестующих студентов. По его словам, они "протестуют мирно, если не сказать образцово".
Но в ночь на вторник протестующие вломились в Гамильтон-Холл, университетское здание, названное в честь Александра Гамильтона, одного из отцов-основателей США. Видеозапись взлома приводила на память штурм вашингтонского Капитолия трампистами 6 января 2021 года.
После чего администрация Колумбийского университета, наконец, дала полиции добро на штурм Гамильтон-Холла и заодно палаточного лагеря.