О кончине Аннинского первым сообщил журналист Александр Архангельский в "Фейсбуке".
"Если кого из советских критиков и знали широкие читающие массы, то его, — написал он. — И он едва ли не первым в своем поколении научился ставить правильные слова в правильном порядке, то есть писать легко и вольно, что потом станет нормой, но эту норму задал он — вместе с двумя-тремя сверстниками".
Аннинский работал в журналах "Советский Союз", "Знамя", "Дружба народов", "Литературное обозрение" и "Литературной газете". Он автор книг о Льве Толстом, Николае Лескове и Николае Островском.
"Поражал наслаждением от интерпретации текста"
"Аннинский был лучший литературный критик своего поколения, блестящий филолог. Он был в каком-то смысле в критическом цехе симметричен Евтушенко — так же харизматичен, так же популярен, — сказал Би-би-си писатель и поэт Дмитрий Быков. — И вечера, посвященные их 80-летию, происходили одновременно: Аннинского — в малом зале, Евтушенко — в большом, и публика перетекала туда-сюда, и одинаково интересно было в обоих местах".
"Аннинский поражал тем наслаждением, которое он получал от интерпретации текста. Его восхищала полемика, ему очень нравилось спорить и выступать затравщиком газетных дискуссий. Он как рыба в воде плавал в литературной среде, но и в фундаментальную филологию вклад его огромен", — считает Быков.
Из наследия Аннинского он выделил три книги. "Охота на льва" — "лучшее исследование кинематографических подходов ко Льву Толстому", "колоссально интересная книга". "Лесковское ожерелье" — "опыт открытия абсолютно заново творчества Лескова". "И потрясающая книга "Как закалялась сталь" Николая Островского", когда он поставил себе цель прочесть ее как бы впервые без критического, филологического и общественного флера и обнаружил массу ценнейших вещей", — перечислил Быков.
"За 85 лет он написал библиотеку, осваивать которую придется нескольким поколениям, — резюмировал он. — Я счастлив, что называл себя его духовным сыном. Неслучайно я Львович — нам обоим это казалось очень забавным".
"Льва Александровича узнавали в лицо продавщицы"
"Думаю, главное, что сделал Лев Аннинский для широкого читателя, — открыл читающей России Лескова, — сказала Би-би-си писательница и литературовед Майя Кучерская. — Его книга "Лесковское ожерелье" стала окошком в творчество Лескова. Его мало знали и исследовали в России, и Аннинский восполнял эту пустоту".
"Его работы до сих не устарели и активно цитируются всеми исследователями творчества Лескова. Конечно, он был также замечательным критиком и просветителем широкого профиля, но мне дороже всего из сделанного им именно это", — добавила Кучерская.
"Эпоха потеряла еще одного своего представителя, одного из последних, одного из умнейших и образованнейших", — написал в "Фейсбуке" поэт, прозаик и журналист Ефим Бершин.
Поэтесса и переводчик Галина Климова назвала Аннинского блистательным литературоведом, "одним из последних титанов эпохи, которого знали литераторы всех поколений, ценившие его мнение и рецензии, для многих открывавшие дорогу в литературу".
"Льва Александровича узнавали в лицо продавщицы и, отдавая честь, улыбались гаишники. Мощная харизма, блистательный талант, острый ум, неотразимое обаяние", — написала Климова.
"Он принес в русскую критику другой язык и стиль"
Писатель и литературовед Павел Басинский назвал Льва Аннинского классиком русской литературной критики.
"С одной стороны, он продолжал традиции русской критики XIX века — Добролюбова, Чернышевского, Писарева. В своих статьях он поднимал общественные вопросы. Его интересовала не столько эстетика, сколько современная жизнь и как она отражается в литературе, даже в классике", — сказал Би-би-си Басинский.
"С другой стороны, он во второй половине XX века принес в русскую критику какой-то совершенно другой язык, другой стиль: блистательный, афористичный. Он мог одной фразой сказать больше, чем скажет большая статья. Например, я на всю жизнь запомнил его высказывание о фильме "Летят журавли": "Этот фильм отворил нам слезы", — вспоминает писатель.
Критик и редактор Александр Гаврилов отмечает, что Аннинский был одним из немногих общеизвестных литературных критиков.
"Литературная критика все-таки живет в очень маленьком "загоне": от того незначительного процента народа, который интересуется современной литературой, еще меньшее количество людей интересуется критикой. Но то, что писал Аннинский, было интересно всем", — отметил Гаврилов в беседе с Би-би-си.
"Его статьи о Льве Толстом и кинематографе распространялись в списках, передавались из рук в руки. Конечно, это было свойство его удивительного писательского таланта. Он делал критику не каким-то служебным событием, а собственно литературным произведением, которое часто не требовало знакомства с тем, о чем он пишет", — продолжает Гаврилов.
По его словам, Аннинский был необыкновенно свободен в выборе площадок для публикаций, чем раздражал многих своих коллег.
"Его часто критиковали за то, что он печатался сначала у каких-нибудь "почвенников", а потом у каких-нибудь либералов, но при этом он ни с кем не объединялся. Его изумительное мастерство игры позволяло ему оставаться самим собой и не смешиваться со средой, которая была вокруг него, как капля жира не смешивается с водой. Он оставался абсолютно свободным во всех формах своей работы", — говорит Гаврилов.
Гражданская панихида и прощание с Аннинским состоятся 8 ноября в Центральном доме литераторов, его кремируют на Хованском кладбище, сообщила пресс-секретарь ЦДЛ Марина Замская.
