"Кровь дракона": перуанского целителя приговорили к семи годам в Москве  (2)

Мособлсуд признал целителя и травника перуанского происхождения виновным в покушении на сбыт наркотиков в значительном размере и приговорил его к семи годами лишения свободы, а также штрафу в 300 тыс. рублей.

Прокурор просил суд приговорить Диас-Струкова к девяти с половиной годам колонии, а также назначить ему штраф и лечение от наркозависимости.

Изначально Струкову грозило пожизненное лишение свободы по обвинению в контрабанде наркотиков и покушении из на сбыт в особо крупном размере, поэтому его дело рассматривалось с участием суда присяжных.

В конце февраля присяжные вынесли частично оправдательный вердикт, признав его невиновным в контрабанде наркотиков. Вину Диас-Струкова в покушении на сбыт они посчитали доказанной, но сочли травника заслуживающим снисхождения — это значит, что судья не мог назначить ему наказание более двух третей от максимального срока по статье, которая ему вменяется.

Даниэль Диас-Струков находится в СИЗО с марта 2017 года. Его задержали в почтовом отделении, куда целитель пришел забрать посылку с лечебным отваром "кровь дракона", которую он заказал из Перу.

В 10 из 11 бутылок отвара таможенники нашли DMT — психоделик, внесенный в перечень наркотических средств, оборот которых в России запрещен.

Во время обыска дома у Струкова также обнаружили перемолотый кактус Сан-Педро и муку из листьев коки.

Объем DMT эксперты-криминалисты посчитали по общей массе высушенного остатка смеси — получилось 2,7 кг. 8 кг перемолотого кактуса посчитали за то же количество чистого мескалина, а 2,7 кг листьев коки — за тот же вес чистого кокаина.

Диас-Струкова обвинили в контрабанде и покушении на сбыт наркотиков в особо крупном размере (часть 4 статьи 229.1 и часть 5 статьи 228.1 УК РФ).

Струков признавал, что употреблял листья коки и кактус Сан-Педро сам, но отрицал вину в покушении на сбыт и в контрабанде наркотиков.

До своего задержания в Москве он работал педагогом в детских садах, а в свободное время читал лекции о перуанской медицине, переводил выступления приезжавших шаманов и лечил людей самостоятельно, используя перуанские техники.

Установленных фактов того, что Диас-Струков занимался сбытом наркотиков, в деле нет, считает защита. Прокурор настаивал именно на этой квалификации.

В качестве аргумента в пользу покушения на сбыт прокурор приводил тот факт, что найденных в квартире Диас-Струкова наркотических веществ было слишком много для того, чтобы употреблять их самому. Выступая перед судом присяжных, прокурор указывал, что наркотиков, изъятых дома у Диас-Струкова, хватило бы на 30 лет.

Защита во время суда добивалась смягчения обвинения и заявляла, что количество запрещенных веществ, найденных дома у целителя, было меньше, чем посчитали эксперты-криминалисты МВД.

В итоге обвинение смягчили и переквалифицировали со статьи о покушении на сбыт в особо крупном размере (максимальное наказание — пожизненное лишение свободы) на значительный размер (до 15 лет).

Суд по просьбе защиты согласился провести повторную экспертизу, которая показала, что в смесях, найденных у Струкова, количество кокаина и мескалина незначительно — от 0,1 до 0,5%.

Обвинение переквалифицировали, потому что для листьев коки и кактуса Сан-Педро установленные российским законодательством крупный и особо крупный размеры больше, чем для кокаина и мескалина.

Вину в контрабанде DMT Диас-Струков тоже не признавал и настаивал, что лечебный отвар "кровь дракона", который он заказывал, не содержит в своем составе наркотиков.

Защита травника настаивала, что в отвар могли попасть следовые остатки DMT, поскольку его готовили в кустарных условиях в перуанских джунглях. Однако выяснить, действительно ли это так, оказалось невозможно, так как в России нет аналитического образца этого психоделика.

В январе этого года Диас-Струков подал гражданский иск к российскому правительству и МВД. Он заявил, что они не обеспечивают экспертные учреждения аналитическим стандартным образцом диметилтриптамина. Суд иск принять отказался.

"Мне хотелось поделиться теми знаниями, которые я приобрел на родине отца [в Перу], чтобы помочь стране, в которой я родился, — сказал он в своем последнем слове в суде. — Я хочу вернуться в Испанию, в которой проживает моя 12-летняя дочь. Если вы считаете, что я должен быть наказан, то я уже три года провел в заключении в изоляции от родных и общества, осознал свои ошибки и готов начать новую жизнь".