Путь из Харькова в Волчанск вместо полутора часа теперь занимает все пять. Дороги разбиты, мост через Северский Донец разрушен. Чтобы добраться до города быстрее, местные переправляются через реку на лодках.
На подъезде к Волчанску начинает ловиться российское радио — ведущий рассказывает об обстреле Курской области, избегая деталей. Гражданские машины почти не встречаются. На обочинах — сожженная военная техника. В городе пусто, от 17-тысячного населения здесь осталось не больше трети.
Очередь к российской границе
Большинство местных жителей выехали в Россию еще в начале сентября, накануне контрнаступления ВСУ. Очередь из машин в сторону Шебекино выстроилась на десять километров, говорит боец теробороны с позывным "Кудас". Он и еще двое его сослуживцев — первые люди, которых встречаем в городе. Все трое из Киева, в Волчанск их перевели уже во время контрнаступления. По мнению Кудасова, оставшиеся в городе люди не верили российской пропаганде.
"Когда мы сюда зашли, они думали, что это орки вернулись, — смеется Кудасов. — Но когда мы сказали, что мы украинцы, они просто плакали. Говорили, что ждали нас. Теперь не хочется их подвести".
Бойцы теробороны в Волчанске (Фото: Hanna Sokolova/DW)
Сейчас местные жители оказались в сложном положении, уверяет боец с позывным "Боцман". Мужчина вернулся в Украину из Польши уже через два дня после начала полномасштабного российского вторжения и сразу вступил в тероборону. По его словам, после деоккупации волчане остаются отрезанными от областного центра, и гуманитарная помощь сюда почти не поступает. "Я буду мстить за детей и стариков, которые не могут себя защитить, — твердо говорит "Боцман". — У меня есть автомат, а у них нет".
Ежедневно Волчанск попадает в сводки Генштаба. Сообщают о разрушении зданий и жертвах среди гражданских. Российские военные обстреливают город из минометов и артиллерии. "Каждый день что-то прилетает из-за границы. Чаще всего — мины. Как только слышите свист, сразу ложитесь. Сразу!" — инструктирует нас "Боцман".
Под оккупацией по своим правилам
В Волчанске малолюдно даже на рынке. Уже обед, поэтому продавцы уже начинают закрывать свои палатки. Одна из женщин жалуется на отсутствие покупателей. Говорит, что торговала и во время оккупации. "Я работала по своим документам, по своим правилам, — словно оправдываясь, объясняет продавщица. — Кто мне поставит новые условия? Никто".
Александр, подвыпивший молодой человек, не спешит закрывать свою палатку. В ответ на вопрос, как здесь жилось во время оккупации, он сперва истерически смеется. "Очень плохо. Здесь ходили русские фашисты. Это было так", — Александр прижимает два пальца к горлу.
Брошенная военная техника в Волчанске (Фото: Hanna Sokolova/DW)
Россияне задерживали мужчину из-за того, что он ездил на закупки в Купянск. Его держали и избивали на территории местного агрегатного завода, где оккупационные власти устроили тюрьму. Кроме местных жителей, там пытали семерых граждан Шри-Ланки, которых задержали, когда они пытались пешком эвакуироваться из оккупированного Купянска. "Говорили: ты за Украину или за нацизм, — слова "нацизм" Александр произносит не с первой попытки. — Я говорил, что я — украинец".
В центре города людей можно встретить только в нескольких открытых магазинах. Пожилая женщина с сумками в руках спешит домой и нехотя отвечает на вопрос о жизни в деоккупированном Волчанске.
"Гуманитарку не привозят. Пенсию начисляют, но банки не работают. Пока есть свет, включаем обогреватель. Воду скоро выключат — чтобы трубы не треснули, потому что отопления не будет, — перечисляет женщина и вспоминает жизнь во время оккупации. — Тогда мы жили более-менее нормально. И работа была, и гуманитарку каждые десять дней получали, и деньги давали".
Каторга в оккупации
Другое мнение у Сергея Коновалова, парня, которого встречаем во дворе пятиэтажки. "Привыкнуть к рашистам невозможно, — говорит он. — Пока они не пришли, у меня было все: работа, жена обута-одета, холодильник полный".
Вместе с беременной женой Сергей жил в собственной квартире в центре города. Работал строителем. "Этот супермаркет я строил", — парень с гордостью указывает на магазин, сейчас закрытый.
Рынок в Волчанске после деоккупации города (Фото: Hanna Sokolova/DW)
Российские военные оккупировали Волчанск в первый день полномасштабного вторжения, 24 февраля. Почти сразу исчезли свет и мобильная связь. Последним, что Сергей увидел в соцсетях, было видео с российской техникой в центре города.
"Что делать? Куда бежать?" — паниковал парень. Но семья не могла эвакуироваться и осталась в городе. Их ребенок родился в августе, еще во время оккупации.
Вскоре российские военные задержали Сергея — он нарушил комендантский час. У него забрали паспорт и приказали "отработать" — в течение недели приходить на агрегатный завод, где была обустроена тюрьма, и заниматься хозяйственными делами.
"Это была каторга, — вспоминает Сергей. — Копали окопы. Носили мешки с песком, закладывали ими окна. Меня и еще одного заключенного заставили одним отбойником разбить бетонную стену, чтобы они там сделали себе убежище".
На третий день отработок парень встретил в тюрьме своего друга, ветерана АТО. "Половина тела синяя — его пытали током. Держали там 36 дней", — с ужасом вспоминает Сергей.
Даже после освобождения Волчанска он не может жить дома со своей семьей — из-за постоянных обстрелов. Жена уехала с ребенком в более безопасный район Харьковской области. Сам Сергей остался, чтобы помочь матери.
Не "русский мир", а война
Сергей соглашается показать нам центральную площадь, где недавно развевались российские флаги. На фасаде дома культуры сохранился довоенный баннер, посвященный 30-летию независимости Украины, и надпись "Волчанск" желто-синими буквами. Из окна своей квартиры Сергей наблюдал, как на этой площади 9 мая отмечали День победы.
"Здесь был парад, здесь поддерживали "русский мир", — с отвращением говорит парень. — Для меня это не мир, а война, и страшная война! Они шли с флагами, а я думал: что же вам не нравилось. Вот что? Вы жили спокойно, ничего не летало, ничего не бахало. На что они повелись, я не знаю. Или на деньги, или на сладкие слова".
Пытаясь понять поддержавших оккупацию горожан, Сергей вспоминает о тесной связи Волчанска с Россией до введения биометрического контроля в 2018 году. Ранее россияне регулярно приезжали сюда, в ближайший к границе украинский город, за покупками. "А теперь они пишут в чатах: где же те украинцы, те волчане, которые нас встречали хлебом-солью. Да вы же нас выгнали из наших домов! А теперь они хотят нормального отношения к себе, — возмущается Сергей. — Мы на своей земле. Мы ни к кому не лезли — нам чужого не надо!"
На этих словах парня раздается свист, через несколько секунд — взрыв. Мы быстро ложимся на землю. А Сергей лишь чуть-чуть пригибается, предлагая нам спрятаться за столбом. Минометные обстрелы его уже не пугают.
Подготовка к холодной зиме
"Вы уехали — и прекратили стрелять. Понятно?" — с претензией обращается к нам женщина средних лет. Мы встречаем ее уже на выезде из Волчанска. Вместе с мужем она складывает в старую тележку ветки от поваленных деревьев.
"Нестрашно, — вспоминает жизнь в оккупации женщина. — Сейчас страшнее. За эти два месяца не изменилось ничего. Стало только хуже. Только дважды получали гуманитарку — по банке тушенки и по пачке крупы".
Она считает, что украинские военные и местные власти "сдали" город. "Нас бросили. Одни ушли, другие зашли. По нашей улице заезжали. Боев не было", — говорит женщина.
Пошел ли председатель Волчанской общины Анатолий Степанец на сотрудничество с россиянами, неизвестно. В начале оккупации он отказывался раздавать российскую гуманитарную помощь. А уже летом Служба безопасности Украины объявила Степанцу заочное подозрение в госизмене — он якобы участвовал в создании оккупационной администрации Харьковской области.
Пес на улице Волчанска (Фото: Hanna Sokolova/DW)
С начала оккупации женщина, живущая на окраине Волчанская, потеряла работу на местном маслоэкстракционном заводе. Он не смог возобновить работу даже после освобождения — из-за нехватки сырья. Вдоль дороги действительно стоят черные подсолнухи. Урожай невозможно убрать из-за мин в полях.
Эвакуироваться могут не все
Вместе с мужем-пенсионером женщина жила за счет компенсации, которую ей выплачивал завод. Питались своими запасами. Выехать не могли, поскольку у них не было денег, чтобы арендовать жилье в более безопасных регионах Украины. Во время оккупации массовой эвакуации не было, уверяет женщина. Местные жители начали выезжать только накануне контрнаступления украинских войск, о которых россияне распространяли фейки.
"Говорили, что "Правый сектор" и "Азов" заходят в город и тупо всех вырезают. Почти полгорода рванули в Россию. Сейчас постепенно начинают возвращаться", — говорит женщина.
"Все хорошие", — добавляет она и вспоминает, как, убегая из Волчанска, российские военные грабили дома местных жителей. Забирали даже подушки. Каких взглядов придерживается женщина, понять сложно. Сейчас все ее мысли заняты подготовкой к холодной зиме. Во время боев был разрушен общий с Россией газопровод. Ее семья установила домой дровяной котел и теперь запасает дрова.
Пока женщина говорит, ее муж накладывает полную тележку сухих веток. "Замерз?" — спрашивает маленького белого пса, который все время вертелся у его ног. Закончив работу, мужчина ласково гладит собаку.
