NRA. Монумент как плебисцит

Что такое плебисцит? Решение народа по вопросам, которые касаются жителей какого-то города или региона или даже целой страны. Как принимается решение? Проводя опрос среди исследователей общественного мнения, в Интернете, по записям в доступных для общества книгах, а в тех случаях, когда речь идет о политических решениях, — с помощью выборов.

Вопрос в том, какую часть прошлого стоит вызвать к жизни и не забывать, а какую оставить в тени. То есть, по сути дела, мнение о том, какие памятники необходимы Риге, является вопросом, касающимся всех. Но процесс, который должен решить плебисцит, менее важен, чем конечный результат. Это призыв к свободным гражданам принять участие в формировании среды своего города, это обращение искренне оценить значение прошлого и решить, какие символы город должен обрести. Приняв на себя такое решение, рижане делают еще один шаг по направлению к европейской цивилизации, в которой основными ценностями считаются свобода и многообразие точек зрения.

Если водруженный на постамент Барклай-деТолли — это личность, которая со своим немецко-шотландским происхождением, Балтией как родиной и жизненными достижениями явно противоречит упрощенной формулировке "символ оккупации", то в случае с Петром I все выглядит по-другому. Статуя Петра, установленная в Риге в 1910 году и теперь после обновления ожидающая в каком-то дворе своего выхода, запечатлела историческую личность, которую в контексте истории Латвии оценивают двояко и которая вполне обоснованно вызвала целую бурю эмоций.

В основе сегодняшней жаркой дискуссии, по-моему, лежит односторонность публикаций, когда аргументов выдвигается куда меньше, чем агрессивных "за" или "против" и этим высказываниям придается нимб объективности. На острые вопросы, какую часть прошлого Латвия не хотела бы забывать и в будущем, какие традиции стоило бы включить в сегодняшнюю культуру, а какие — предать забвению, есть множество ответов. В публичной дискуссии, которая проходит в открытом обществе, должно быть место всему этому многообразию.

Соображения против Петра

Какие аргументы были выдвинуты против его повторной установки? Во-первых, тот исторический факт, что чума, разразившаяся во время Северной войны, которую вел Петр I, сократила число латышей на 40%. Эти демографические потери, сравнимые с мором в Центральной Европе за сто лет до этого, удалось компенсировать только бурным приростом числа жителей во второй половине века.

Во-вторых, против возрождения памяти о Петре говорит и тот факт, что он усилил помещичью власть балтийских немцев, чем надолго ухудшил положение латышских крестьян. И в-третьих, самым важным в исторической оценке петровских времен кажется сегодняшняя политизация, на фоне которой подается образ Петра.

Его главной целью было сделать Россию крупной державой с помощью агрессивной внешней политики, к которой в свое время прибегали и Испания, и Швеция, и Англия. Только печальный опыт, обретенный во время советской оккупации, позволил рассматривать времена Петра как своеобразную предысторию советской оккупации — непрерывную цепь страданий для латышей. В 1910 году элита Рижского Латышского общества еще радостно приветствовала открытие памятника.

Теперь, когда опыт XX столетия так близок, даже то, что относится к далекому XVIII веку, получило этикетку "символ оккупации". И субъективные чувства многих людей, направленные против Петра, — это сильный аргумент против памятника российскому императору.

Соображения в пользу Петра

Как звучало бы обоснованное решение о возвращении Петра в культурную среду Риги? Во-первых, только присоединение к Российской империи положило конец непрерывным войнам предшествующих столетий и обеспечило сегодняшней территории Латвии 200 долгих лет спокойного развития, которые заметно способствовали процессу создания латышской нации. Во-вторых, Петр в большой мере символизирует неоспоримое стремление к модернизации и европеизации, при котором Восточная Европа стала ориентироваться на Запад. И куда более определенно, чем любой другой правитель, Петр рассматривал Балтию в качестве окна в Европу, подчеркивал ее значение как моста между Востоком и Западом, что сегодня стало особенно актуальным. Он был личностью с глубоко укоренившимся европейским образом мышления, о сохранении памятнику которому стоит вести речь.

И наконец, в-третьих, в пользу Петра говорит не столько прошлое, сколько еще громче — настоящее. Все этнические группы чувствуют обоснованную необходимость утверждаться в плане культуры, укреплять свои символы и ритуалы, ассоциировать себя с ними. Кто может это понять лучше, чем латыши, которым во второй половине прошлого века все это жестко запрещалось. И теперь такому мультиэтническому городу, как Рига, с такими разнообразными древними традициями и многообразием культур дается прекрасная возможность предоставить место для развития другой культурной среды, для которой необходимы и свои символы. И тогда могла бы потерять значение "дисгармония по отношению к окружающему миру", которую Янис Страдынь однажды назвал характерным для истории Латвии родимым пятном, и появилось бы место для ненапряженных отношений между своим и чужим.

Таковы аргументы. Разве заложенные в них противоречия не ведут к организации плебисцита и по отношению к памятнику Петру I? Оставить ли обществу выработку точки зрения, а принятие решения доверить рижанам? В скором времени, когда Латвия, надеемся, станет государством — членом ЕС и НАТО, она станет и частью западной общности системы ценностей, защиты и потребления. Это возвращение в Европу придаст и смелости, и независимости по отношению к многослойным оценкам прошлого. Монумент как объект плебисцита скрывает в себе возможность такого суверенитета.

Материалы публикуются в сокращении. Перевод "Телеграфа"