Он сын ваш и брат

У него есть своя версия того, что с ним приключилось. Возможно, она навеяна мексиканскими сериалами, где всегда все хорошо кончается. Миша готов поверить, что наверняка его родители с нетерпением ждали появления на свет своего первенца. Мальчик родился в Риге 6 августа 1982 года. Сутки младенец почти непрерывно кричал. Врачи поняли, что с ним что-то не так. "Не так" оказалось весьма плохим диагнозом. У ребенка было тяжелое поражение желудочно-кишечного тракта и мочеполовой системы. Он был обречен или на смерть, или на пожизненную инвалидность и постоянную зависимость от других людей. Миша думает, что отец, опасаясь за здоровье любимой жены, не сказал ей, чем болен их малыш. И, скорее всего, заверил ее, что ребенок умер. А новорожденный всем на удивление выжил.

Шведская мечта…

…Первое воспоминание о детстве: почему-то все красное. Любимым был "красный суп", так в их латышской группе дети называли борщ. Его он до сих пор любит. Но только готовить теперь некому, а сам пока не научился. Рассказывает, что еще у него была красная машина, которую он оберегал от всех как слиток золота, и один, невесть как попавший к нему, красный кубик.

Его болезнь требовала от нянечек внимания и постоянного ухода. За что больного ребенка не очень-то любили. Большую часть жизни он проводил в больницах. Перенес больше 10 сложнейших хирургических операций. Из больничной палаты он неизменно возвращался в пансионат…

Потом была школа-интернат под Елгавой. Когда Мише исполнилось лет 12, его отправили на обследование в Швецию. В больнице врачи сказали, что ему можно сделать операцию, после которой он сможет обходиться без посторонней помощи, но на это потребуется около 40 тысяч шведских крон… Уже в Латвии он узнал, что в Швеции объявили сбор средств на лечение больного мальчика из латвийского детдома. Акцию организовали немолодые уже супруги Мадлен и Питер Ларсоны.

Потом он не раз гостил у них, когда приезжал на операцию и обследование. О сироте из Латвии, которому собирали деньги жители Норчепинга, написали многие шведские газеты, там же появились фотографии Миши и его покровителей, которых он звал своими шведскими мамой и папой.

— Если честно, я думал, раз уж я им понравился, они потом возьмут меня к себе, — рассказывает Миша. По-русски он говорит не очень свободно, как и все "казенные" дети, он учился только на государственном языке. — Я бы мог работать у них в магазинчике, они вроде бы были не против. Часто присылали мне в интернат письма и маленькие подарки…

Его ангел-хранитель

Когда он как-то раз лежал в рижской детской больнице, то подружился там с Илзе. Она ему рассказала, что живет у приемной мамы. Миша попросился к ней в гости на выходные. Очень уж ему хотелось увидеть, как живут в семьях, где есть дети. И вообще, что такое мама, пусть даже неродная… Так он познакомился со Скайдрите, которая стала и его ангелом-хранителем.

…После разговора с Мишей я навестила эту пожилую женщину в ее старенькой, совсем бедно обставленной квартирке и была тронута до слез ее искренним отношением к этому мальчику и ее участием в его жизни. Рассказывая о Мише, она не скрывала своего беспокойства за его судьбу.

— В его первый приход к нам я приготовила его любимые спагетти с кетчупом. В комнате мы накрыли стол, как для почетного гостя. Мише у нас понравилось, спросил, может ли еще приходить в гости… Так мы с ним и подружились. Мальчик он довольно замкнутый, но постепенно рассказал мне все — и про свою болезнь, и про жизнь в приютах. Я потом сама навещала его в больнице. Его там все очень любили — и врачи, и медсестры, и девочки из соседних палат, даже влюблялись. Вы, наверное, тоже заметили, он очень обаятельный и добрый. Поначалу Миша как-то особенно не переживал за свое будущее, он ведь привык, что это за него делали взрослые. Или — не делали… Беда пришла, когда ему исполнилось 18 лет и нужно было уезжать из школы-интерната. Но куда?

По существующему положению выпускников детских домов должны направлять туда, откуда они прибыли. Школьная администрация, решив, что Миша один жить не сможет, начала оформлять его в рижский пансионат для престарелых и инвалидов.

— Для Миши это был крах, — вспоминает Скайдрите, — он примчался ко мне весь в слезах, сказал, что хочет учиться, работать, завести семью. Пансионат для престарелых ставил крест на всех его планах. Он вообще не видел смысла жить дальше…

Но это была не единственная трагедия для юноши. В том же выпускном для него году пришла тяжелая весть из Швеции: в результате сердечного приступа скончался его шведский покровитель Питер Ларсон. И Миша понял, что он совершенно одинок и беззащитен на этом свете…

Где же ты, родная душа?

И тогда Скайдрите начала за него бороться. Нелегко ей это далось в ее почти 70 лет. Она обратилась в организацию "Спасайте детей!", с их помощью ей удалось устроить Мишу Гладкова в реабилитационный центр в Алсвики, где он смог выучиться на оператора компьютерной связи. Миша был спасен.

В тот "черный" год он понял, для чего человеку нужны отец и мать — чтобы не пропасть совсем в этой жизни, чтобы был уголок, куда можно прийти в случае чего. Чтобы была на свете хоть одна родная душа, которая могла бы его поддержать в трудную минуту… И Миша начал искать своих родителей. По закону любой совершеннолетний имеет право узнать, кем были его родители, и ознакомиться с записями в регистрационной книге.

Из документов, выданных ему в ЗАГСе, следовало, что он до сих пор числится сыном Лидии и Бориса Гладковых. Там же он узнал, что в 1988 году у него родилась сестра Наталья. И ему вдруг до боли в сердце захотелось их всех хотя бы увидеть…

В акте от 18.04.83 года, полученном им вместе со свидетельством о рождении, было записано, что его отец написал "отказ от ребенка, Гладкова Михаила Борисовича, 06.08.82 г. рожд., с тяжелой врожденной патологией. …Ребенок считается отказным и подлежит оформлению в дом инвалидов". Из справки 22-Ж он узнал, что на 11.04.83 он вместе с родителями был прописан в двухкомнатной квартире на ул. Калнциема.

Чудес не бывает?

Он сам нашел в Риге эту улицу и дом, в котором родился. Но там уже жили совсем другие люди. От них он узнал, что Гладковы отсюда давно переехали и, по слухам, живут в Германии.

Идея обратиться на телевидение принадлежала Скайдрите. Она сама позвонила в студию "Алтер А" Наталье Аболе.

— Понимаете, чтобы встать на ноги — выучиться и получить профессию, Мише нужна поддержка, — говорит Скайдрите. — Я получаю пенсию 65 латов 95 сантимов, живу в старом хозяйском доме и уже получила предупреждение о выселении. При всем желании я не могу быть ему опорой. Подумала: если его родители вдруг увидят по телевизору, какой их мальчик стал красивый, умный, добрый, может быть, что-то дрогнет? И они не откажут ему в помощи…

Но чуда не произошло. Никто не вошел в студию со слезами на глазах и распахнутыми объятиями. И вообще ни одна родная душа так и не откликнулась на их призыв ни во время телевизионной передачи, ни после нее…

Год назад Миша закончил учебу в Алсвики, и ему дали комнату в Риге, в центре для выпускников детских домов. Он поступил учиться в колледж, чтобы стать специалистом по компьютерам. Но учеба давалась ему очень трудно, сказалось недостаточное образование во вспомогательных школах. Кроме того, получая пенсию по инвалидности в 50 латов, он почти половину отдавал за комнату в общежитии. И элементарно голодал.

Года два назад, узнав адрес, где живет семья родного брата Мишиного отца, Скайдрите уговорила свою знакомую позвонить им:

— Я думала, что она, как русская женщина, быстрее найдет с ними общий язык. Моя приятельница попросила позвать к телефону бабушку, но хозяин квартиры отказался это сделать. Тогда она вкратце изложила ему суть дела, сказала, что сейчас Миша ищет своих родных, просила сообщить об этом его родителям. Во время второго звонка нам в довольно резкой форме ответили, чтобы мы их больше не тревожили, якобы родителям было обо всем доложено, и они запретили кому-либо распространяться на эту тему…

Но однажды Скайдрите все-таки дозвонилась до бабушки. Сказала ей, что это же, мол, ваша кровинушка, как вы можете отказываться от него? В ответ бабушка заверила звонившую, что их внук умер 20 лет назад, хотя где он похоронен, она не знала… Больше женщина их не беспокоила.

"Вы не моя сестра?"

Зато Миша решил лично навестить родню. Произошло это спонтанно. Сидели как-то с друзьями Илзе и Вадимом, говорили о жизни, о судьбе, обсуждали Мишину ситуацию. И вдруг кто-то предложил поехать всем вместе к этому самому дяде и поговорить, объяснить ему все. А вдруг повезет?

— Вообще-то я пессимист, и на особо теплый прием не рассчитывал, — уверяет герой моего рассказа. — И, если честно, конечно, боялся. Думал, вдруг бабушка откроет дверь, увидит своего "умершего 20 лет назад внука", и ей станет плохо с сердцем? Что тогда я буду делать?.. Нашли мы их дом, поднялись на 9-й этаж. Я нажал на звонок. Два раза. Но никого не было дома. Мы уже пошли по лестнице, и вдруг нам навстречу поднимается девушка лет 17. Очень красивая, мы с Вадимом даже присвистнули… И она идет в ту квартиру, куда мы только что звонили. Я немного растерялся и брякнул, как идиот: "Вы, случайно, не моя двоюродная сестра?" Она посмотрела на нас с удивлением, ответила, что, мол, за ерунду вы тут несете, и зашла в квартиру, закрыв за собой дверь. Я позвонил опять, говорю, хотите я вам свой паспорт покажу, я действительно ваш двоюродный брат Миша Гладков. Но она пригрозила, что сейчас вызовет полицию, если мы не уйдем… Я так и не понял, почему она не захотела меня выслушать? Обидно было, но больше я к ним не ходил.

"И тогда я приду и скажу…"

Но спустя два года одна его родственница все же дала о себе знать. Прочитав в газете Diena о том, как сироте Михаилу Гладкову провели уникальную операцию в больнице Страдыня, его разыскала девушка, как оказалось, внучка двоюродной сестры бабушки Миши Гладкова. Приехала она к нему по большому секрету от дяди. Потом пригласила к себе в гости. Там Мише показали фотографию его родителей с сестренкой — высокой, светленькой девочкой.

— Она на папу больше похожа, а я, наверное, пошел, в маму, — говорит Миша, и я вижу, как приятно ему говорить эти слова, как ласкают они его слух. — Я их увидел на фото втроем, обрадовался, что нормальные люди, не алкаши какие-нибудь, сразу видно. Подумал, что, может быть, и меня они примут в семью? Я же теперь практически нормальный человек, мне исполнилось 22 года, я не нуждаюсь в физической помощи, могу сам себя полностью обслуживать. Я ни на кого зла не держу. В наше время жизнь надо принимать такой, как она есть. Я сердцем чувствую: мама просто не знает, что я жив. А я приду к ним и скажу: "Я сын ваш и брат!.." Вы думаете, они меня тоже прогонят?

В прошлом месяце Миша Гладков устроился в аквапарк, где он теперь работает мойщиком окон с 7 утра до 11 часов дня. Надеется, что теперь голодать не будет. Из колледжа он ушел. Но учебу не бросил, а поступил в Рижскую вечернюю гимназию. Вместе с ним мы решили попробовать разыскать его родителей в Германии. Сейчас готовим запросы в соответствующие организации.