Полиция берет курс на Европу

Время диктует

— С чем связана очередная реформа?

— Я бы назвал это по-другому — оптимизация. В июне 1991 года (тогда еще в СССР) с принятием Латвией Закона о полиции начался первый этап перемен. У нас остались сугубо полицейские функции. В законе были определены две наши ведущие структуры: Полиция порядка, обеспечивающая общественную безопасность, и Криминальная полиция, ведущая борьбу с преступностью.

Но законодательство шло вперед, совершенствовалось. Изменился Закон о полиции. Нужно было пересмотреть свои структуры и четче расписать, кто что будет делать. Мы получили много дополнительных функций и, наоборот, отдали часть своих. Иммиграционная полиция отошла Пограничной охране. Недавно создано Бюро по борьбе и предотвращению коррупции. С 1 января в таможне начало работать криминальное управление — ведущая институция, которая должна обеспечить борьбу с контрабандой. (Когда товар попадает нелегально внутрь государства, — работаем мы.) Кроме того, с 1996 года в Службе госдоходов функционирует Финансовая полиция. Сейчас, правда, идут разговоры, что ее надо объединить с Экономической…

— Кстати, как вы к этому относитесь?

— Негативно. На данном этапе ломка любой структуры отбросит нас на какое-то время назад. Большинство экономических преступлений расследуем мы. А там сугубо вопросы доходной части бюджета. СГД этим занимается, и у него должен быть определенный аппарат, который способствовал бы взысканию средств. Хотя порой функции пересекаются.

Поясню на конкретном примере: Убийство предпринимателя Пейманиса. Одна из версий была связана с экономикой. Ее с начала до конца отрабатывала Экономическая полиция. Смотрели и финансовые дела, и перечисления. Как будто бы это должна была делать Финансовая полиция, но делала наша. Весь блок рассматривался, дабы раскрыть одно преступление — убийство.

Вперед, к европейским стандартам

— Сколько сейчас в Латвии организованных преступных группировок?

— Это как посмотреть. Они трансформируются. Одну группировку взяли, оставшиеся переходят в другую. Так что четко нельзя сказать. Но, по крайней мере, три группировки я бы мог выделить, но называть их сейчас не хочу.

В настоящее время в рамках PHARE американцы помогают нам глобально анализировать криминогенную ситуацию в Латвии — как воздействуют международные сети и группировки на всю нашу преступность. У нас разработана программа проведения оперативного анализа, текущего и стратегического.

Нужно смотреть вперед: что нас ожидает через пять лет, через десять. Мы подписываем Шенгенский договор, входим в Европу, снимаем границы. Какая ситуация будет тогда в Латвии? Если вы были в Париже, то видели, что у каждого третьего встречного цвет лица неевропейский. Эти люди будут и у нас. И нам надо к этому готовиться.

— У них и криминал немного другой…

— Да, там своя специфика. И мы придем к тому! Вот в Москве сейчас есть китайская преступная группировка, вьетнамская. Такова жизнь. Нас ждет то же самое! Мы должны уже сейчас анализировать, что будет, какие надо предпринимать шаги. Управление анализа, планирования, координации займется обработкой всей оперативной информации. Более детально говорить о нем я не могу, он под соответствующим грифом.

Против оргпреступности

— Бюро по борьбе с наркотиками (NAB) вы включили в состав Управления по борьбе с организованной преступностью…

— Организованная преступность эту нишу в мире давно заняла. И у нас тоже. Исходя из многих факторов, я счел, что NAB нужно подчинить Управлению по борьбе с организованной преступностью, потому что там переплетаются все нити. Думаю, теперь борьба с наркотиками станет эффективнее и люди это почувствуют.

— Министр Марис Гулбис сказал на пресс-конференции, что, возможно, будет создана новая структура по борьбе с кражами автомобилей. Она уже есть?

— Мы этой проблемой давно озабочены, и пока могу сказать одно: угонами занимается организованная преступность. У них отработаны системы кражи, переправки за границу, схемы, распределение ролей и прочее. Недавние два задержания — результат работы многих служб, но все-таки борьба с автокражами должна проходить под эгидой Управления по борьбе с организованной преступностью.

— В новой схеме не нашлось места Управлению по координации раскрытия тяжких преступлений (SNAKP), судьба которого давно уже висела на волоске.

— SNAKP мы ликвидировали, потому что он дублировал функции Бюро по борьбе с организованной преступностью (ONAB). Дела Лаукрозе, Пейманиса — кто расследовал? ONAB. А фактически SNAKP должен был, там было отделение по убийствам.

Не размениваться на мелочи

— В NAB теперь есть отдел по торговле людьми, но нет полиции нравов. Она упразднена?

— Мы поднимаем проблему торговли людьми на уровень государства. Вывоз наших девиц на заработки, торговля детьми… Это большой блок, весь мир борется с торговлей людьми. А по проституции пусть работают отделы в Риге. Я не хочу, чтобы работники Госполиции проверяли наличие санитарных книжек у проституток с улицы Чака. Не тот уровень! И дальнейшее направление нашей работы как центрального аппарата — обеспечить, чтобы все делалось в регионах. Но что касается международных преступлений, межрегиональных — это должны делать мы. Приведу пример. Помните ограбления почтовых отделений?

— Конечно, помню! Преступники действовали в разных районах, и каждый район расследовал свое ограбление.

— Вот-вот! Теперь такое мы будем расследовать централизованно.

— Вы включили в отдел по взрывам и расследование поджогов. Кто раньше занимался этим?

— Занимались разные отделы. И потому не было глубокого анализа таких преступлений. Недавно сожгли вагон с бумагой. У нас подозрение, что это диверсия. В полном смысле слова. Бывает, что с помощью поджога пытаются скрыть преступление. Потому мы эту функцию возложили на Управление по борьбе с организованной преступностью. Оно будет расследовать серьезные поджоги, с большим экономическим ущербом.

— Говорят, есть тенденция брать на работу в административное управление людей гражданских.

— В полиции уже лет десять не финансировалось большое количество должностей, при реорганизации мы их ликвидировали. Теперь у нас 8807 штатных единиц с погонами. Кадры, финансы — функция вспомогательная. Сейчас там работают люди с погонами, и они останутся. Но, когда человек уйдет, мы будем стараться заменить его вольнонаемным. Замена будет постепенной. Думаю, в течение пяти лет. А то получается не совсем справедливо. Скажем, человек просидел в кадрах, финотделе, где-то в тепленьком местечке, дослужился до подполковника, но ни разу не был ни на охране общественного порядка, ни на раскрытии преступления.

Прощайте, дежурные части!

— Куда вы переместили дежурные части?

— Они будут называться бюро оперативного руководства и подчиняться Полиции порядка. Потому что в Законе о полиции четко записано, что на все вызовы, жалобы в первую очередь реагирует Полиция порядка. Это и Дорожная полиция, и патрульно-постовая служба, и участковые, и инспекции по несовершеннолетним. Раньше дежурная часть будто бы подчинялась начальнику штаба. И между службами были разногласия: это не мое, то не мое. Сейчас бюро оперативного руководства будет реагировать на каждый сигнал и, если понадобится, вызывать оперативную группу из Криминальной полиции.

— Гулбис говорит, что дежурные части в плачевном состоянии, а ведь это лицо полиции.

— Я с ним согласен. Нужны страшнейшие суммы, чтобы привезти их в порядок. Здания рушатся. В Айзкраукле прокуратура запрещала держать людей в изоляторе временного содержания, потому что туда подходили грунтовые воды. Необходимо было вкладывать деньги. У нас много дежурных частей, которые нужно ремонтировать.

— Какова судьба объединения Apsardze?

— Эта хозрасчетная организация финансируется из госбюджета. Так пока и останется. Посмотрим, как будет, когда мы вступим в Европу. Были предложения ликвидировать, но… Патрульной службы на селе практически нет. В маленьких городах большое подспорье, когда патрулируют полицейские в форме. Работники Apsardze объезжают свои объекты и патрулируют. Сейчас Apsardze заклю- чила договор с Рижским портом и начинает его охрану по периметру. Эта очень большая территория. Мы все заинтересованы, чтобы это была полицейская охрана.

— Как сказывается реорганизация в полиции на криминогенной обстановке? Не возросла ли за это время преступность?

— Наоборот, идет спад преступности. Убийств, правда, больше, но это из-за маньяка, убивавшего старушек. Зато сократилось число грабежей. По наркотикам вроде бы рост, но это нельзя оценивать однозначно, потому что мы стали больше выявлять латентных преступлений. Мы могли бы многое улучшить, если бы у нас был транспорт.

Старая рухлядь

— Но МВД обещает вам 160 машин.

— В лучшем случае мы получим их в декабре. У нас сегодня примерно 1500 машин и 60 процентов надо списать.

— Обещанные машины будут распределяться по районам или опять по начальникам?

— В первую очередь они пойдут в дежурные части. В январе Кабинет министров, спасибо ему, посчитал, сколько Госполиции необходимо машин. Чтобы обновить автопарк, нужно сразу 1500 новых, а потом постепенно, приобретая по 150-300 машин в год, дойти до цифры 3000. Если в каждой волости у участкового будут машина и мобильный телефон, поверьте мне, он в течение десяти минут приедет на место происшествия и разберется.

Вторая проблема — компьютерная техника. У Госполиции 1200 компьютеров на 10 000 работников. 30 процентов приобретены в 1994 году, 35-40 — в 1997-м. Остальные — в этом. Можете представить КПД. А сейчас нужно работать по-другому, ведь многое можно получить не выходя из кабинета и экономя бензин.

— Спасибо за беседу.