Совсем уж анекдотический случай имел место во вторник на заседании Юридической комиссии Сейма. Народные избранники решили сократить зарплату латвийских европарламентариев на 15%. Строго и справедливо. Председатель комиссии Винета Муйжниеце признала, что речь идет об «акте солидарности». Зато, по мнению Владимира Бузаева, бумага, на которой напечатаны соответствующие поправки, стоит больше, чем позволяет сэкономить сам документ.
А дело вот в чем. После июньских выборов в Европарламенте будет введена унифицированная система зарплат. То есть, все депутаты независимо от того, какую страну они представляют, смогут ежемесячно получать из бюджета ЕП около 7 000 евро (не считая всевозможных доплат и компенсаций). При этом парламентариям предоставлен выбор: они могут или перейти на новую систему, или продолжать получать зарплату из бюджетов своих стран. Сделано это для того, чтобы не обижать депутатов от некоторых зажиточных стран, которым их собственные правительства платят больше (итальянцам, в частности, 11 000 евро в месяц).
В общем, принятое комиссией решение может касаться только европарламентариев нынешнего созыва, которые в июле сложат мандаты. Их преемники смогут сами решить — получать 7000 евро от ЕП или 700 латов от Латвийской республики. Выбор предсказуем и логичен. Как с точки зрения житейской логики, так с позиции государственных интересов: они сэкономят не 15%, а все 100%.
Но вот вопрос: зачем тратить время и средства на разработку и обсуждение закопроекта, который позволит сэкономить лишь несколько тысяч латов, если в некоторых учреждениях чиновники могут позволить себе ошибиться на несколько миллионов? В чем смысл экономии на спичках (читай — на восьмилатовых пособиях), которые экономику не спасут, а еще раз задуматься о том, стоит ли заводить ребенка — заставят? При том, что об этих нерожденных детях вспомнят все, кто доживет до середины XXI века? Почему никто не видит леса за деревьями?
Глупо, конечно, надеяться на то, что кризисные меры доставят обществу радость. Никто особенно и не надеялся. Но общество все-таки имело право надеяться на то, ему хотя бы объяснят, ради чего терпеть сегодня. Объяснения — кроме интуитивного понимания того, что нам надо дотянуть до понедельника, — нет. И почему-то кажется, что и не будет.