На правозащитной улице Латвии праздник — чистятся перышки, надуваются шарики. В страну едет главный правдолюбец Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе Рольф Экеус, которому поручено "разобраться с русскоязычными".
Позвольте, но разве г–н Экеус у нас раньше не бывал? Помнится, в этом феврале он обнаружил в Риге "значительные достижения в области прав человека, развитии экономики, а также укреплении идей демократии". "Мы совершенно определенно поддерживаем ситуацию, когда в Латвии ЕДИНСТВЕННЫЙ государственный язык, — заявил Экеус в марте 2004 года. — Также ясно, что в соответствии со стандартами ОБСЕ мы поддержим УСИЛЕНИЕ этого государственного языка". А когда у него поинтересовались — возможно ли возобновление в Латвии миссии ОБСЕ, то Рольф отмахнулся: "Это уже история".

Стоит ли удивляться? Кажется, не 130 лет назад, а вчера писал по этому поводу Федор Михайлович Достоевский в "Дневнике писателя": "Даже нарочно изучавшие нас европейцы, для каких–нибудь целей (а таковые были), и положившие на это большой труд, несомненно уезжали от нас, хотя и много изучив, но все–таки до конца не понимая иных фактов, и даже, можно сказать, долго еще не будут понимать, в современных и ближайших поколениях по крайней мере".

Как про Экеуса ведь сказано — да и не одного него. Ведь всю латышско–русскую разборку можно и нужно рассматривать в контексте отношений России и Европы. При чем здесь русские Латвии? Да при том, что от России мы отделены разве что сами — своими синими и фиолетовыми паспортами, а ни ЛР, ни ЕС нас "пятой колонной" считать не перестают. И именно на фоне очевидного охлаждения отношений Москвы и Брюсселя трудно ожидать какого–то соучастия в ситуации с русскими школами, языком и гражданством.

"Все это намекает на долгую еще, может быть, и печальную нашу уединенность в европейской семье народов; на долгие еще в будущем ошибки европейцев в суждениях о России; на их видимую наклонность судить нас всегда к худшему, и, может быть, объясняет и ту постоянную, всеобщую, основанную на каком–то сильнейшем непосредственном и гадливом ощущении враждебность к нам Европы; отвращение ее от нас как от чего–то противного, отчасти даже некоторый суеверный страх ее перед нами и — вечный, известный, давнишний приговор ее о нас: что мы вовсе не европейцы… Мы, разумеется, обижаемся и изо всех сил таращимся доказать, что мы европейцы…"

Таращимся, Федор Михайлович, чего греха таить. Говорят ведь, что самой большой проблемой русских является то, что они БЕЛЫЕ. Были бы чернокожими или с узкими глазами, то тогда можно было бы нашу инаковость смелее списать на "конфликт цивилизаций". А так даже внешне не отличишь. Автор помнит реакцию посла одной богатой нейтральной страны ЕС на Балканах, когда шутя обсуждался вопрос "Что есть самая большая страна Европы?" Посол назвал Германию, а я — Россию. Ответом был веселый заливистый смех, хотя, собственно, географическая правда (до Уральских гор) была абсолютно на моей стороне. Но у ЕС есть своя версия.

Так, стало быть, приедет Экеус и рассудит? Не дай–то бог — ведь еще Достоевский писал: "То, что они ничего не понимали в нас до сих пор, — в этом была наша великая сила. Но в том–то и дело, что теперь, увы, кажется, и они начинают нас понимать лучше прежнего, и это очень опасно".

Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!

Publikācijas saturs vai tās jebkāda apjoma daļa ir aizsargāts autortiesību objekts Autortiesību likuma izpratnē, un tā izmantošana bez izdevēja atļaujas ir aizliegta. Vairāk lasi šeit