В 16 часов вечера перед Новым годом

А был ли лат?

Справедливости ради приходится признать, что латвийская валюта с первого дня ее появления была неким мифом и символом не столько финансовой мощи и независимости страны, сколько инструментом самовыражения для бывшего руководителя Латвийского банка Эйнара Репше. Коммерческие же банки всегда считали лат валютой, которая больше подвержена рискам, нежели, скажем, американский доллар или евро. Об этом свидетельствовали и кредитные ставки, которые на латовые кредиты традиционно являлись более высокими. Самым чувствительным флюгером в таких случаях всегда были торговцы автомашинами и недвижимостью. И на сей раз они первыми показали, как лучше и проще всего справиться с рисками, и в подавляющем большинстве случаев указывали цену на свой товар в американских долларах. А потом, когда евро по своей стоимости обогнал доллар, маклеры и автоторговцы дружно переключились на европейскую валюту. Хотя бы по одному этому сегодня уверенно можно утверждать, что зафиксированная на исторически самом высоком уровне стоимость евро уже повысила цены на недвижимость и автомобили.

Обилие казенного оптимизма

Как во время процесса обесценивания наших сбережений, так и во время определения курса латвийского рубля к лату в соотношении 200 к одному, политики и чиновники нас постоянно убеждали, что мы в финансах ничего не понимаем, потому и не в состоянии понять то или иное их решение. Так что и теперь в силу нашей приученности к подобной практике для начала прислушаемся, как столь решительный шаг латвийской монетарной политики на пути к евро прокомментируют люди понимающие. По занимаемой должности одним из таковых является председатель парламентской комиссии по бюджету и финансам Байба Бригмане. Она считает, что привязка лата к евро уменьшит рост инфляции в Латвии и благотворно скажется на развитии народного хозяйства. С аргументацией Бригмане, что фиксированный по отношению к евро лат облегчит жизнь предпринимателям, согласиться можно только частично. Уже сам курс привязки нанес им довольно ощутимый удар. В результате привязки лат обесценился как на внутреннем рынке, так и по отношению к валютам соседних Литвы и Эстонии.

Следовательно, нашим предпринимателям, за которых так радуется госпожа Бригмане, конкурировать у себя дома и на рынке стран Балтии станет пусть не намного, но все же тяжелее. На экспорте латвийских товаров в страны еврозоны нынешняя привязка отразится мало. То, что наши бизнесмены выиграют за счет уменьшения валютных рисков, они потеряют за счет снижения покупательской способности лата. А за счет чего будут покрываться дополнительные траты, связанные с необходимостью тратить "дорогие" евро на европейские технологии?

Пока до конца не понятно, как привязка лата к евро отразится на расчетах в долларах и на торговлю со странами СНГ. Однако похоже, что "бесплатных завтраков" и здесь ожидать не приходится. Если это так, то оптимизм Бригмане относительно сокращения инфляции, мягко выражаясь, не имеет основания. Тем не менее она уже строит дальнейшие прогнозы: "Если мы в течение двух лет выдерживаем все маастрихтские критерии по инфляции, то в запланированное время сможем ввести евро". А если не выдерживаем, простите, что тогда?

Экономические "откровения" Кариньша

Другой, не менее компетентный эксперт по подъему экономики и председатель парламентской комиссии по народнохозяйственной, аграрной и региональной политике Дзинтарс Яунжейкерс раздает уже менее радужные прогнозы. Не сомневаясь в том, что привязка в целом положительно скажется на народном хозяйстве, он все же признает запоздалость этого шага и винит в этом Латвийский банк. Но время, что называется, упущено, и размахивание кулаками после драки вряд ли делает честь сколько-нибудь серьезному политику.

Министр финансов Оскар Спурдзиньш проявляет еще большую осторожность, ограничиваясь общими фразами, что привязка будет выгодна для экспортеров и невыгодна для импортеров. То-то и оно — если учесть, что по разделу импорта у нас проходят энергоносители, технологии, оборудование и прочие жизненно важные составляющие, ответ напрашивается сам собой. Министр утверждает, что первую оценку привязки лата к евро можно будет дать не раньше чем через три месяца, а то и еще позже. Если говорить о возможных положительных аспектах этого процесса, то он, наверное, прав. Что же касается отрицательных аспектов, то они станут видны гораздо раньше.

Столь же неконкретен другой его коллега по Кабинету министров Кришьянис Кариньш. Министр экономики ограничивается общими фразами о том, что краткосрочно могут вырасти цены на экспортные товары, но в целом инфляция в стране должна не то что бы сохраниться на прежнем уровне, но даже сократиться. Интересно, исходя из каких ему одному известных экономических законов он делает столь смелые и обнадеживающие прогнозы? Тем более, Кариньш тут же продолжает, что риски в расчетах с евро, конечно, сократятся, но риски в долларовых расчетах точно на столько же — а то и больше — увеличатся.

Выдержит ли "привязка" испытание долларом?

Специалисты из сектора частных финансов оценивают ситуацию более прагматично. Финансовый аналитик Hansabanka Лиене Куле предупреждает, что привязка в том виде, в котором она была осуществлена, понизит покупательскую способность жителей Латвии как внутри собственной страны, так и в других странах Евросоюза. Кроме того, предыдущая финансовая практика, когда лат был привязан к валютной корзине SDR, уберегала латвийскую валюту от резких колебаний относительно к американскому доллару. Сейчас же лат станет более уязвимым и чувствительным к этим колебаниям. Латвийские предприниматели это уже заметили, когда в первый рабочий день нового года курс евро к доллару упал на два процента по сравнению с достигнутым 30 декабря максимумом. А это лишь первое испытание.

Как бы финансовые функционеры не отрекались от подобной формулировки, привязку лата к евро иначе как финансовой реформой не назовешь. А мы на собственном опыте очень хорошо знаем, что любая финансовая реформа может быть только КОНФИСКАЦИОННОЙ. Правда, это не означает, что эти реформы не нужны. Но проводить, а самое главное — подготавливать их следует более ответственно и более профессионально.

Но мы всего лишь участники этого опыта. Стиснув зубы и затянув ремни, мы переживем и эту реформу и будем ждать следующую — переход на евро в начале 2008 года. Очень хочется надеяться и верить, что та станет последней на нашем веку. Нет, не потому, что мы дольше не проживем, а потому, что наконец пора дойти до того светлого будущего, куда нас так долго и такими кругами ведут лидеры нации.