Яков Плинер крупным планом

По знаку зодиака Плинер — Козерог. Упрямый. Если за что берется, то на полдороге ни за что не бросит. В юности занимался штангой, теннисом, добрался до 1–го разряда. Но и сейчас форму не потерял — на соревнованиях гиревиков–ветеранов занял первое место. Не без гордости вспоминает и другую победу: "Как–то Петерис Онтужанс из "Нового времени", играющий за сборную Цесиса, предложил с ним сразиться. Привел журналистов. Решили играть до десяти побед, я выиграл — 10:1. Сыграли еще раз — 10:2, опять в мою пользу. Мне было нелегко: Петерис младше лет на 12".

Так что у Якова Гдальевича не только голос зычный, но и бицепсы литые, и реакция отличная. Он рассказывает такой сюжет: "В сейме вот–вот начнется заседание комиссии по образованию. Подходит ко мне Добелис: "Яков, с какой бы радостью я с тобой подрался!" Говорю: "В любом месте в любое время. Хочешь — на кулаках или выбирай оружие". Он сразу же переходит на другую тему".

Между прочим, в роду Плинеров есть знаменитые спортсмены: его дядя, Борис Долгицер, был 15–кратным чемпионом Латвии и однажды обыграл в настольный теннис знаменитого Арнольда Книсиса. А Яков родился в Резекне в первый послевоенный год в семье скромных тружеников — швеи и жестянщика. Отец Гдалий Савельевич был отменным мастером. Гуляя с сынишкой по Риге, показывал: "Яшенька, вот эту крышу я делал в 36–м, а этому дому "надел шляпу" в 37–м…"

Яков гордился отцом. Он был невысокого роста, но смелый до отчаянности, с обостренным чувством справедливости. Отец прошел войну, был ранен, получил медаль "За отвагу". (Кстати, и Яков унаследовал его храбрость — за свою жизнь он лично спас пятерых утопающих!) И дед тоже воевал — в Первую мировую. Любил говаривать: "Я старый николаевский солдат". Жестянщик Гдалий своего сына с детства учил: сам никого не трожь, но в обиду себя не давай. Лишь однажды дал Якову пощечину. "Было мне тогда 13 лет, — вспоминает Плинер. — Я ударил мальчика — ни за что, выхваливался перед взрослыми пацанами. Он упал, заплакал. А вечером мальчик со своим папой пришел к моему отцу. Отец спросил: "За что ты его ударил?

Он тебя обозвал рыжим?" — "Нет". — "Жидом?" — "Тоже нет…" И тогда отец хрястнул меня по щеке так, что я летел в угол через всю комнату". Семейной жизни Плинеров скоро уже сорок лет. Тамара Васильевна и сегодня такая же тоненькая, как в ту пору, когда в нее, студентку–славистку, влюбился без памяти сокурсник Яков.

Учились они вместе в Даугавпилсском пединституте. Яков — на химико–биологическом, она — на русской филологии. Любовь вспыхнула буквально с первого взгляда. Группу химиков–второкурсников отправили в колхоз — возить зерно. Все таскали мешки по 50 кило, а Яков нагружал себе по 90. Торопился сделать норму, чтобы вернуться к своей Тамаре и повести ее в загс расписываться.

Пришли, а там говорят: через месяц. "Но мы ждать не могли. И пошли за разрешением к зампреду горисполкома. Бумажку нам выдали, и уже вечером сыграли маленькую свадьбу", — рассказывает Яков Гдальевич.

Семейную жизнь начали в Вирбе — это в 18 км от Талси. Приехали по направлению в сельскую школу с двумя чемоданами — один с одеждой, другой с книгами. Получили комнатку без печки и без воды. Год так прожили. По ночам замерзали даже волосы. Электрик местного совхоза из дренажных трубок соорудил молодоженам обогреватель. Его включали вечером, когда возвращались с работы. Через час было уже тепло. На ночь выключали — утром на ведрах лед.

Готовить, смотреть телевизор ходили в школу. Работать там молодым педагогам было интересно. Школьники помогали местному колхозу–миллионеру в уборке урожая. Директорствовал там Михаил Иванович Нефедов. Фронтовик, орденоносец, крутой характер. Как–то учителя вывезли ребят яблоки собирать. А ящиков, тракторов нет, дети мерзнут. Плинер поехал в колхозную контору "качать права". Нефедов встретил "салагу" чуть ли не матом. Но молодой учитель не стушевался. Поорали они друг на друга так, что посуда в шкафу звенела. Но с тех пор Нефедов всегда помогал школе.

Трудный сельский быт не разбил семейную лодку Плинеров и не помешал профессиональной карьере. Через три месяца 23–летнего Якова назначили завучем. В 25 лет он стал директором школы, в 26 — заведующим районным отделом народного образования, а в 37 — ответственным чиновником Министерства образования. Так что, в отличие от многих нынешних руководителей минобраза, Плинер прошел все ступеньки педагогической карьеры.

— Каждый документ, который я готовил, примерял к живой практике. А полезно ли это для учителя, для детишек? — вспоминает Яков Гдальевич свой опыт руководящей работы. — Я считаю: не дети для нас, а мы для детей. Сегодня Плинер в оппозиции к минобразу — а как иначе, если в Латвии по сути развалена система образования:

— Отменили программы, дали детям право выбора предметов, а они в таком возрасте, когда, конечно, предпочтут более легкий. Ну и отказываются от физики, химии. Последствия мы видим уже сейчас.

Руководят нами непрофессионалы. Безответственные шараханья называют экспериментом. А идет–то он на детях! В результате треть учащихся латвийских школ (включая латышские) — в категории неуспевающих. Ужасно то, что мы отказались от обязательного среднего образования и даже не обеспечили обязательного девятилетнего. По сведениям министерства, сейчас около полутора тысяч детей вообще не учатся. Организация "Спасите детей!" приводит еще более драматичные цифры: от 10 до 15 тысяч. Кого из чиновников это всерьез интересует?

— Представим, что вы — министр образования. С чего начнете?

— С анализа, с четких финансовых расчетов. Реально запрошу средства, получу их и добьюсь, чтобы налево не ушел ни один лат. Второе — педагогические кадры. Плохо образованный, нищий учитель не может хорошо учить и воспитывать детей. Учителя запуганы, подавлены — проверками, аттестациями… Школе нужен позитивный психологический настрой. Конечно же, я верну и НИИ педагогики, ликвидированный в начале 90–х. Кстати, большин- ство учебников у нас имеет экспериментальный характер. А результаты этих экспериментов никто не проверяет.