Через полкилометра мы повстречали бригадира, наблюдавшего за торфоразработками. "Вы только не курите", — предупредил он нас. "Да мы некурящие", — заверили мы его, чем, собственно, и заслужили право попасть на болото. Здесь нас ждала приятная неожиданность: клюква на сухом болоте была (хоть и не очень крупная и развесистая). Она росла на кочках, словно вдавленные в торт изюмины, подставляя солнцу свои розовато–белые бока. По–настоящему зрелых ягод пока нет. Мы попробовали их на вкус: твердая корочка взрывалась во рту горьковато–терпким вкусом. Как и положено нормальной клюкве. Вот только ягоды были немного суховатыми!
"Поклевав" перезрелой черники, которой в этом году очень много, мы стали выбираться на дорогу. Вытряхнув черную торфяную пыль из обуви и почесав царапины от можжевельника, забрались в машину. Там, где начинается двухполосное движение (это километрах в 17 от Даугавпилса), всегда кто–то из местных торгует дарами леса. Туда мы и двинули.
Инара уже успела поставить самодельный столик (необходимые детали на ночь благоразумно прячутся в придорожных кустах) и разложить свой товар: яблоки и клюкву. Литровую банку ягод она отдает за 80 сантимов. На ведро — скидка до 10–20 сантимов с литра. Последние 3–4 года торговля дарами природы — единственный источник пропитания этой молодой женщины. "Как не стало работы, так и занялась ягодами и грибами, — рассказывала она нам, раскладывая в кучки зрелый графштейн. — Ранней весной, прямо из–под снега, собираем мороженую клюкву. Она ведь с зимы очень вкусная, сладкая и сочная — не то что сейчас. Потом торгуем черникой, малиной, земляникой, лисичками. Соседка–учительница после школы приносит сюда помидоры и огурцы — в парнике выращивает. А всю осень мы продаем грибы, яблоки и клюкву. За клюквой ходим, пока болота снегом не засыплет. Вот только грибов нынче вообще нет. А на клюквенные болота не пускают. Сколько я тут живу, впервые такое вижу: в Сергунтах торфяники уже вторую неделю горят!"
Подошла еще одна женщина — как оказалось, соседка Инары, пенсионерка Марфа Иванова. Она принесла целое ведерко брусники. "Где брали?" — спросили мы. Оказалось, собирала вокруг Ницгальского камня — это такое знаменитое место на Ницгальском болоте, где лежит древний валун с древними письменами. Брусника у Марфы по 50 сантимов за литр. Марфа "урожаем" недовольна: ягод мало, да и те народ собрал еще зелеными. "Не понимаю, — ворчала она, — зачем бруснику зеленой драть? Ведь это не клюква — она без болота не созреет. Да и как ее зеленую есть можно? Она ж горькая и невкусная!" Подъехала машина. Из нее вышел рослый латгалец и направился к торговкам. "Почем?" — поинтересовался он и отправил в рот внушительную пригоршню ягод. Поморщился, покрутил носом, но покупать не стал. Так и уехал, дожевывая.
"Много у вас клиентов?" "Хватает, — ответила Инара. — Иногда даже из Риги перекупщики приезжают: купят у нас по 80 сантимов за литр, а в столице в два раза дороже продадут. Мы не обижаемся, ведь жить всем надо. А перепродавать лучше, чем воровать".
Своим пунктом Инара и Марфа больше чем довольны: в любую погоду торговля идет бойко — были бы ягоды. Выручка, правда, нерегулярная: иногда получается продать все ведро сразу, а иногда только литр. Но и лат в деревне — большие деньги. На него можно купить хлеба и колбасы. Но однажды пункт пришлось отстаивать: как–то (еще в самом начале его существования) в волость пожаловались на незаконную торговлю. Мол, сертификата нет, кассового аппарата, да и налоги не платят. На что председатель волости сказал: "Обеспечьте этих женщин работой, и мы пункт закроем. Не можете? Мы тоже не можем, поэтому пусть себе торгуют". И болота продолжают кормить сельчан — на радость городским жителям, имеющим возможность получать натуральные витамины. Ведрами.
Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!
