Каждый запрет обставлен, разумеется, солидными обоснованиями, учеными расчетами, экономическими, экологическими, моральноэтическими и прочими выкладками. А народ… народ ничему этому не верит: он привык, что запреты вводятся не для его пользы, а исключительно потому, что это нужно, выгодно кому–то из власть имущих.
Взять, например, тот же запрет на продажу табачных изделий на рынках — в целях борьбы с контрабандой, видите ли. Так разоблачайте контрабандистов, господа экономические стражи, вам же и положено этим заниматься, считает народ. Но — нет: к чему стараться, напрягаться? Прихлопнул — и шабаш, проблем нет. И плюс ко всему народ считает также, что данный запрет на руку неким монополистам табачной торговли.
А ведь все равно она останется, эта проблема. Потому что запретами никогда еще ничего не удавалось решить. Или "блошиный рынок": его хотят закрыть, ибо там, по сведениям полиции, торгуют пиратскими аудио- и видеотоварами. Так ловите же, профессионалы и специалисты, этих тайных продавцов, выходите через них на поставщиков и дальше — на непосредственных производителей незаконной продукции.
Разоблачайте мошенников — вы же для того и существуете, и зарплату за это получаете. Нет, зачем им, профессионалам, такие хлопоты, когда проще простого ликвидировать данный беспокойный объект — и дело с концом. А то, что люди толкуют, будто этот "блошатник" очень им нужен, очень популярен и от покупателей всяких хозмелочей (основной, кстати, продукции рынка) отбоя нет, — так и пусть себе толкуют, это их, людей, заботы…
Но есть и запреты (или проекты таковых) отнюдь не бытового порядка — скажем, запреты (или проекты) на проведение встреч депутатов с избирателями или запреты (проекты) на участие в митингах школьников и проч. А то и вовсе негласные запреты, но то уже совсем другая тема…
Недавно нашей редакции рассказали подлинно анекдотический случай. Одному бизнесмену запретили строить киоск — соответствующую бумагу подписал некий чин из самоуправления. Потом оказалось, что другой чин, рангом повыше, ранее дал добро на злополучный киоск. И тогда первый чин стал оправдываться, что допустил "досадную оплошность": в спешке, мол, подписал, среди прочих, бумагу на запрет, не глядя — принесли, мол, кипу бумаг, ну и…
Это напомнило мне опус из "Рассказов из недавней старины" (Русский архив, 1882). Речь там идет о том, как к члену тогдашнего правительственного Сената обратилось некое лицо с просьбой посодействовать в его деле, назначенном к слушанию в Сенате. И сенатор обещал. Дело было провалено, и оказалось, что под этим определением стояла и подпись гаранта. Проситель был изумлен:
— Ваша светлость! Вы обещали мне помочь!
— Обещал, братец.
— Как же, ваша светлость, вы подписали определение против меня?
— Не читал, братец, не читал, вот и подписал.
— Как же, ваша светлость, вы подписываете, не читая?
— Пробовал иначе, братец, — хуже выходит…