Журналистов освободят

Уточним: речь не идет о вседозволенности. Честь и достоинство каждого из нас помимо Уголовного закона (УЗ) защищает еще и Административный кодекс. Разница лишь в том, что осуждение в соответствии с УЗ означает реальную судимость (наказание — до года заключения) и клеймо преступника, а гражданско–правовое поле разрешает такие проблемы при помощи менее "кровавых" способов, например штрафов.

Тем более что есть масса мирных способов улаживания конфликтов и недоразумений: в случае доказанного искажения информации можно напечатать уточнение, извинение, опровержение…

К тому же огромная категория претензий к журналистам в итоге судами признается необоснованной, но такое вот "общение с читателями" отнимает кучу нервов, времени и денег. То есть поводы чаще всего оказываются неуважительными, герои публикаций таким образом зачастую просто мстят журналистам за критические материалы или вымещают гнев за собственные проблемы. Тем более что сделать это легко — заводят уголовные дела по заявлениям автоматически.

Как это выглядит на практике, рассказывает главный редактор нашей газеты Александр Блинов. В силу своей должности он постоянно находится под угрозой уголовной ответственности, в данный момент проходит обвиняемым одновременно по трем уголовным делам (!). Говорит, нынешняя юридическая логика вынуждает редактора быть цензором: прочитать абсолютно все газетные материалы физически невозможно, а уголовную ответственность несешь за все. Будь руководитель помягче характером — ему под угрозой тюрьмы безопаснее газету забивать ужасами про марсиан, чем вскрывать острые домашние проблемы. Обыкновенное запугивание получается.

Схожим образом обстоят дела и в латышской прессе. Обозреватель "Неаткариги" Юрис Пайдерс, известный своими острыми публикациями, тоже в данный момент носит статус обвиняемого. По его мнению, эта ст. 158 — местный рычаг для запугивания журналистов. Который особенно модно теперь использовать в политических дебатах (уводить внимание от фактов, изложенных в статье, на поиски виноватого в обнародовании информации). Хотя мероприятие это заведомо пустое, что наверняка признает Европейский суд, как только до него дойдет дело. Вопрос лишь в нервотрепке, времени и деньгах. А оплачивать все будут в итоге налогоплательщики.

Директор Ассоциации вещательных организаций Гунта Лидака считает, что нарушение журналистами этики, в том числе заказные политические материалы — вопрос действительно болезненный. Но его решение лежит в этической сфере. "Наша проблема в отсутствии сильной профессиональной организации, из–за чего мы не можем сами критически анализировать происходящее. Это приводит к тому, что нас регулируют со стороны. Мы разделены по многим признакам — на русские СМИ и латышские, на газеты и телевидение… Это мешает нам защищать свои интересы".

Неужели же наше государство так обеспокоилось свободой слова, что по собственной инициативе взялось облегчить работу журналистов? На это сенатор Верховного суда Вия Эйланде, одна из членов рабочей группы, трудящейся при минюсте, остудила наши заблуждения. Оказывается, ст. 158 касается не только журналистов, но и судей и депутатов — категорий, имеющих иммунитет. На них подавай в суд, не подавай — осудить весьма проблематично, к тому же одни противоречия от этого в законодательстве. Да и достаточно гражданско–правовой ответственности за подобные проступки — с этим большинство судей согласно. Так что журналистам просто повезло за компанию.

Впрочем, пресс–секретарь минюста Яна Салите посоветовала пока не радоваться: процесс проработки изменений еще на самой ранней стадии. Может быть, в конце мая появятся первые конкретные очертания. И все–таки — перспектива.