"Даже смерть Путина ничего не изменит". Главы контрразведки стран Балтии рассказывают о жестокости России

Фотография на рабочем удостоверении Александра Тоотса потерта, а края слегка помяты. Человек на фото выглядит намного моложе, у него короткие волосы и острые черты лица. Следующим летом исполнится 30 лет с момента, как Тоотс приступил к работе в полиции безопасности. Как он будет это отмечать, я не знаю. Большую часть времени он проводит на природе, занимаясь сельскохозяйственными работами, но где именно, не уточняет. "Давайте не будем пытаться меня профилировать, — говорит он с холодной улыбкой, когда я спрашиваю о его любимой книге. — Давайте не будем облегчать жизнь нашим противникам".

Из этих 30 лет последние пятнадцать он провел, занимаясь вопросами, связанными с Россией. Стараясь предугадать действия россиян и удивляя их самих. Он выслеживал шпионов, многие из которых — его бывшие коллеги. Когда я спрашиваю его, что он чувствовал, впервые допрашивая Алексея Дрессена, он поначалу молчит. Дрессен был его коллегой. Когда-то начальником, потом подчиненным. Они вместе пили по утрам кофе и, возможно, подолгу болтали на парковке. Пока не выяснилось, что Дрессен — предатель, работающий на Россию.

"Детали", — отрывисто говорит он, когда я спрашиваю, что именно выдало Дрессена. По словам Тоотса, когда он наконец сел за стол, по другую сторону которого в наручниках сидел его недавний коллега и добрый приятель, то почти ничего не почувствовал. "Нельзя принимать решения на горячую голову", — считает он. Лишь однажды за время наших встреч он проявляет признаки раздражения — когда я интересуюсь, можно ли взять интервью у Эстона Кохвера. Отсутствие эмоций — это не просто черта характера. Это стратегическое оружие Александра Тоотса в борьбе против России.

"Ваше преимущество в том, что по натуре своей вы уравновешенный человек", — как-то сказали Тоотсу люди из российской разведки. Дрессен на допросе тоже надеялся, что Тоотс проявит эмоции, но, когда этого не произошло, земля буквально ушла у него из-под ног. Они так не могут. Или не умеют. Из них выплескиваются эмоции. Они сердятся, расстраиваются, приходят в замешательство. В какой-то момент российские агенты перестают контролировать ситуацию — и ничего не могут с этим поделать. Так уж сложилось.