Нам все разрешено. Жизнь и смерть идеолога красного террора Мартиньша Лациса

В 1983 году латвийский советский писатель Евгений Ратнер опубликовал повесть под названием "А главное — верность…". Начинается она так: "В том году, в тысяча девятьсот семнадцатом, ноябрь был особенно холодным. (…) Холодно было и в кабинете Ленина, откуда Мартын только что вышел. Конечно, не так холодно, как сейчас на Невском, по которому шагал Мартын Лацис. Каждый шаг его аршина полтора, если не больше. Да уже и не шагнет человек такого высоченного роста. Глянет на него кто со стороны и не сразу отведет глаза. Плечи, как говорится, косая сажень, а вся широкая грудь скрыта бородой. Дремучая борода, вроде боярской. Она придавала бы ему суровый вид, если бы не серо-голубые глаза с неожиданно мягким и теплым взглядом".

Статья дополнена комментарием доктора истории Яниса Силиньша.

В 1918 году этот "высоченный человек сурового вида с мягким и теплым взглядом" писал в газете "Красный террор" следующее: "В нас уже нет жалости к ним. Мы железною метлой выметаем всю нечисть из Советской России. Мы уже не боремся против отдельных личностей, мы уничтожаем буржуазию как класс."

Газета "Красный террор" выходила в Казани, которую Красная армия недавно отбила у чехословацкого корпуса. Родина Лациса вот-вот провозгласит независимость, но проблемы зарождающейся латвийской государственности не волнуют молодого чекиста. В то время как его земляк — Юкумс Вациетис — командует советской армией на Восточном фронте гражданской войны, Лацис на этом же фронте поглощен борьбой с контрреволюцией. 

Большевистский переворот позволил 29-летнему Лацису сделать головокружительную карьеру. Он — один из ближайших соратников легендарного основателя ЧК Феликса Дзержинского и обладатель громких титулов: "Заведующий отделом по борьбе с контрреволюцией ВЧК", "Председатель Казанской губернской ЧК", "Председатель Реввоентрибунала 5-й армии".

Два месяца назад большевистское правительство выпустило постановление "О красном терроре", но здесь — на Восточном фронте — террор еще не развернулся в полной силу. Лацис данным фактом как будто расстроен — после взятия Казани он сообщал в телеграмме Москве: "Казань пуста, ни одного попа, ни монаха, ни буржуя. Некого и расстреливать. Вынесено всего 6 смертных приговоров". Смертных приговоров будет еще предостаточно. Сейчас же, пока наш чекист осваивается в Казани, вернемся в недалекое прошлое — когда он был вовсе не Мартиньшем Лацисом, а Янисом Судрабсом.