10 советов, как уцелеть при общении с авторитарными родителями  (3)

Практически все респонденты, заполнившие анкету "О травмах от авторитарных родителей", сообщили, что только физическое отделение (и чем дальше, тем лучше) позволяло им чувствовать себя в безопасности и давало возможность излечиться.

Дети не могут полностью порвать со своими родителями и зачастую всю жизнь находятся под влиянием их поведения и отношения. Вероятно, они также будут по-прежнему любить (или чувствовать, что должны любить) своих родителей, а другие члены семьи будут оказывать на них давление, чтобы они поддерживали психологическую и эмоциональную связь с родителями и никогда не смогли прогнать их из своей головы.

Как рассказал Марк: "Оба моих родителя уже более десяти лет мертвы, но я до сих пор не смог от них освободиться. Я все еще злюсь на них, продолжаю им рассказывать, что они со мной сделали, а они продолжают это отрицать и стыдить меня, и все это происходит в моей голове. Медитация мне не помогла, когнитивно-поведенческая терапия не помогла… Единственное, что мне помогает — это наркотики, и я знаю, что это неправильно".

Некоторые респонденты заметили, что если сказать авторитарному родителю "Нет!", "Так нельзя!" или "Прекрати себя так вести!", то он может смягчиться или даже прекратить свое токсичное поведение.

Как вспоминает Алиса: "Моя мама постоянно на меня кричала. Поэтому я всегда стремилась найти какой-нибудь летний лагерь, чтобы просто не находиться дома. И мне было не важно, что предлагает лагерь — музыку, плавание, что угодно. Однажды летом, когда мне было около 12 лет, я была в лагере, где проводились "беседы". Это была какая-то групповая терапия или консультирование сверстников, и я рассказала свою историю. Мальчик, который мне нравился, тогда выпалил: "А ты тоже кричи!". Когда я вернулась домой, то так и сделала. Мама начала кричать на меня из-за того, что я неаккуратно сложила свою одежду, а я посмотрела ей в лицо и крикнула: "Хватит на меня орать!". И крики прекратились. Как будто она пробудилась от транса".

Респонденты испытывали всевозможные чувства вины. Некоторые винили себя за то, что не защищали от авторитарных родителей своих младших братьев и сестер. Некоторые чувствовали себя виноватыми из-за того, что потерпели жизненную неудачу или не реализовали свой потенциал. Некоторые чувствовали вину за то, что физически или эмоционально отделились от своего авторитарного родителя. Некоторые чувствовали себя виноватыми из-за того, что подорвали свое здоровье, не сумев залечить психологические раны. И по тем же причинам многим было стыдно за себя.

Как вспоминает Мэриэнн: "Я постоянного говорила: "Мне пора навестить папу, ведь он мой папа". Но мне было страшно к нему идти, потому что я хорошо знала, чем это закончится. Поэтому я никогда к нему не ходила и из-за этого чувствовала себя ужасно виноватой. Затем я начала работать с когнитивно-поведенческим терапевтом. Я не верила, что эта терапия может мне помочь, у меня было предубеждение, что она довольно поверхностная. Но мне наконец удалось избавиться от постоянной мысли "я должна повидать папу", и чувство вины растаяло. Наверно, не всем так повезло, но я справилась!".

Некоторые респонденты сочувствовали авторитарному родителю, предполагая, что он сильно страдал в детстве. Иногда они приходили к выводу, что небольшое сострадание неопасно. А некоторые продолжали общаться с авторитарным родителем в надежде наладить с ним здоровый контакт и "вылечить" отношения. Многие такие усилия потерпели фиаско — авторитарный родитель воспринимал подобные шаги навстречу как новый повод, чтобы унизить и наказать своего ребенка. Однако в некоторых случаях это помогало.

Поддержка может быть какой угодно, от 12-ступенчатой программы до группы поддержки сверстников, или близких друзей, или сочувствующего вам парикмахера.

Как рассказывает Мария: "Я должна научиться справляться с проблемами самостоятельно, потому что, взрослея, я потеряла столько уверенности в себе, что теперь моя цель — быть сильной и уверенной; однако это не означает, что я должна уметь справляться с любой трудностью в одиночку. И поэтому я создала собственную группу поддержки. Я не обращаюсь к ним сразу же, а только когда понимаю, что мне понадобится какая-то помощь!".

На психологическом языке триггер — это внутренний или внешний сигнал, который может вызвать у страдающего посттравматическим стрессовым расстройством человека, находящегося в процессе восстановления, рецидив (репереживание психотравмы). Пусковым механизмом может быть чей-то крик, вызывающий чувство подавленности или унижения, или эпизод в фильме, где показана ситуация, подобная той, что происходила в родной семье, или даже определенный запах (например, лосьон после бритья) или определенный звук (например, хлопающей двери).

Как объясняет Марвин: "Я употреблял наркотики, чтобы справиться с ощущением собственной никчемности, которое было результатом взросления рядом с действительно подлым отцом. После того, как я восстановился, я узнал свои триггеры — например, если я видел, что какой-то человек носит такую же вязаную шапку, которую носил мой отец, меня тут же передергивало".

Многие респонденты указали, что общение с членами семьи, которые видят ситуацию так же, как и они, было их стратегией лечения и выживания номер один. Сестры могут поддерживать друг друга с помощью воспоминаний ("Да, Анна, это было так ужасно!"), защищая друг друга и оказывая совместное сопротивление авторитарному родителю. А иногда помогает даже способность посмотреть на ужасную ситуацию с юмором.

Как рассказала Дженнифер: "Я не могу справляться со своей матерью самостоятельно. Но когда рядом мои сестры, все уже кажется менее трагичным. Я думаю, именно поэтому мы живем неподалеку друг от друга — это своего рода броня против нападений мамы. Когда мне нужно было встретиться с мамой по делу, я так боялась, что меня тошнило. И тогда обе мои сестры объявили: "Мы пойдем с тобой!" Я выжила, потому что их защита для меня очень важна".

Другие члены семьи по ряду причин могли иметь совсем другой опыт общения с мамой и папой. Возможно, они вошли в семью намного позже, чем вы, и к тому времени авторитарность родителей ослабла, поэтому ваши младшие сестры и братья не получили таких же травм, как вы. Или вы были менее любимым ребенком, чем ваши братья и сестры, и родители предпочитали унижать и наказывать именно вас. Или, возможно, ваши братья и сестры на самом деле были такими же травмированными, как и вы, но теперь отрицают свой опыт или пошли по стопам авторитарного родителя. В любом случае, вам нужно защитить себя от их противоположного видения ситуации, не подчиняться их требованиям "быть любезнее" с авторитарным родителем и отметать их обвинения в том, что вы нетерпимый или неблагодарный человек.

Как рассказывает Альфред: "Я один из трех братьев. Старший брат — такой же, как наш отец. Он абсолютный агрессор. Но я могу иметь с ним дело, потому что хорошо знаю, какой он. А мой младший брат убежден, что в нашем доме ничего плохого не случалось. И когда я говорю ему: "Помнишь, как папа запирал нас в сарае?" или "Помнишь, как папа выволакивал Бобби на улицу и бил его?" — он смотрит на меня, как на ненормального. И с этим так трудно смириться! Мне бы хотелось, чтобы он все помнил и подтвердил мое понимание того, что происходило. Но я знаю, что этого никогда не случится, и это меня очень огорчает".

Возможно, вы все еще живете со своим авторитарным родителем или по каким-то причинам к нему вернулись — например, из-за того, что он стал немощным. Тогда о полном физическом отделении не может быть и речи, а полное психологическое отделение маловероятно. В таком случае задайте себе вопрос: "Какое минимальное количество контактов я могу выдержать с моей мамой?" или "Как держаться подальше от отца большую часть времени?".

Как объясняет Амелия: "Я вернулась в семейный дом, чтобы заботиться о нашей авторитарной матери, потому что никто из моих братьев и сестер не захотел протянуть ей руку помощи. Мне не нравилось, что я вынуждена испытывать чувство вины, но я все же любила свою маму, и все это было непросто. Я подходила к матери только тогда, когда это было действительно необходимо. В остальных случаях я была для нее недоступной. Я выбрала комнату подальше от комнаты матери и много времени проводила вне дома. И, самое главное, я объяснила себе, что не обязана постоянно составлять матери компанию, потому что общение с ней было неизбежно токсичным".