"Что покажет простыня". Как древние свадебные традиции Кавказа преследуют современных женщин

"Когда после свадьбы он начал передо мной раздеваться, я испугалась, — вспоминает свою первую брачную ночь Эльмира (имя изменено по просьбе героини). — И сколько бы я ни думала о том, что я уже замужем и это должно произойти, меня это нисколько не успокаивало — я только знала, что прямо сейчас тоже должна раздеться".

На тот момент Эльмире было 27 лет, она закончила университет и работала переводчиком. Мужа ей подобрали родители. Выйти за него замуж она согласилась, чтобы "порадовать мать". "Он был просто нашим соседом, мы были с ним разных взглядов, он был без образования, у нас не было ничего общего, — вспоминает она. — С ним меня познакомили мои братья и сказали, что, мол, хороший парень. Мама же была счастлива, что, выйдя за соседа, я буду у нее все время на виду".

Несколько раз Эльмира говорила матери, что не хочет сейчас создавать семью. Мать рассказала об этом родственникам, и те стали давить на нее. "А мне было уже 27, и они начали подозревать, что вдруг я не девственница, раз замуж не хочу", — говорит она.

Но секс в первую брачную ночь был для Эльмиры первым. Зная это, муж совершенно не интересовался ее самочувствием, рассказывает она. Он просто навалился на нее, а когда ее голова начала биться о шкаф, из соседней комнаты послышался стук и женский окрик: "Эй, потише там, что за бескультурье!"

За дверью в этот момент сидели мать Эльмиры, две тети, свекровь и еще одна дальняя родственница (та, что стучалась и кричала) — люди, традиционно необходимые для заверения "акта любви" и девственности невесты.

"Слышен был любой звук, — вспоминает Эльмира. — Я же вся тряслась от боли и стыда и думала, неужели это и есть брак".

Та самая дальняя родственница исполняла роль "енги" — замужней женщины, которая сразу после свадьбы отправляется домой к молодоженам, чтобы всю ночь просидеть в соседней комнате. Одна из ее обязанностей — консультации, поскольку считается, что невеста априори несведуща в сексе, и поэтому имеет право выбежать из спальни, чтобы спросить совета у старшей и опытной женщины.

Другая обязанность енги — забрать простыню с кровати новобрачных.

"Таким образом, брачная ночь часто окутана мистикой — мол, что покажет наутро простыня, — говорит Шахла Исмаил, исследователь в области прав женщин в Азербайджане. — И когда наутро простыню показывают родственникам, все считают своим долгом прокомментировать увиденное".

Если крови на простыне нет, девушку могут выгнать, вернуть родителям как "бракованную". После этого она считается "разведенкой" — зачастую ей трудно снова выйти замуж, а в родительском доме ее могут травить.

Азербайджанские правозащитники говорят, что традиция свидетелей первой брачной ночи и предъявления простыни распространена в основном за пределами крупных городов.

Иногда перед свадьбой девушку проверяют на девственность у "специалистов" — с помощью гинекологической процедуры, эффективность которой ставится под сомнение ведущими международными организациями. Осенью прошлого года ООН и ВОЗ призвали прекратить эту практику, которая сохраняется по меньшей мере в 20 странах мира, назвав ее травматичной и унизительной для женщин. Как отмечается в заявлении, понятие девственности отсутствует в медицине и представляет собой лишь социальную, культурную и религиозную концепцию.

Утром "свидетели" зашли в спальню, чтобы забрать простыню. "К тому времени мне было уже все равно, умом я понимала, как это все мерзко, но то, что произошло ночью, этот ужас, он перекрывал любой стыд, — говорит Эльмира. — Когда женщина рожает, ей все равно, гинеколог мужчина или женщина. Так и здесь — я знала, что все будут рассматривать эту простыню, но у меня был такой шок, что я даже плохо помню, как ее забрали".

Традиция свидетелей и простыни с годами становится все более травматичной для женщин, отмечает психолог Эллада Горина. В современном мире, где все больше людей женятся позже и к моменту вступления в брак, как правило, уже имеют представление о сексе, сидящим в соседней комнате родственникам уже не нужно консультировать молодоженов, и их роль сводится к верификации девственности невесты.

"До сих пор для многих женщин енгя — это норма. В их картине мира это не хорошо и не плохо, в мире, где они родились и выросли, по-другому не было, — говорит Горина. — Травматизация, конфликт и переживания происходят тогда, когда новые поколения людей развиваются в условиях большего просвещения [чем их родители]".

Нигяр, жившая раньше на севере Азербайджана, вспоминает, что во время ее брачной ночи "консультантов" в соседнюю комнату набилось не один и не два, а "вся деревня". "Мне никогда не было так стыдно, но я думала, что раз так принято, наверное, старшие лучше разбираются", — рассказывает она.

По словам Нигяр, ни у нее, ни у мужа не было никакого желания заниматься сексом, потому что они слышали, как за дверью "сидят, двигают стулья, дышат". Наутро им тоже надо было предъявить простыню.

Тогда Нигяр было 18, сейчас ей чуть за 30, она разведена, живет в Баку, а родственников называет "извращенцами".

Однако не всем удается начать новую жизнь, и из-за положения женщины в патриархальных обществах изменить устоявшиеся порядки очень тяжело. "Бывает, что женщина с мужем говорит об этом [о брачной ночи], бывает, что боится даже открыть рот, и надеется, что муж начнет вести себя по-другому, — говорит Эллада Горина. — Тут мы уже выходим на тему неравноправия полов, когда женщины находятся в угнетенном состоянии".

Армянский обычай похож на азербайджанский, разве что нет свидетелей за дверью. Он называется "красное яблоко" — деликатная отсылка к следам крови на белье. Традиция здесь также соблюдается в основном за пределами Еревана. "Чем дальше от столицы, тем "больнее пациент" и тем больше сопротивление, местами доходящее до фанатизма", — говорит Нина Карапетянц, председатель Хельсинкской ассоциации по правам человека в Армении.

Она вспоминает случаи, когда наутро после первой брачной ночи родственницы с соседками приходили к новобрачным в спальню проверять простыню, а затем отправляли в дом невесты корзины с красными яблоками и подарками. После этого родные невесты могли пригласить своих родственников и соседей и доказать, что их дочь "чиста и целомудренна". "Таким образом, полгорода, а в деревнях и вся деревня, принимали участие в ритуале унижения", — говорит Карапетянц.

В деревнях зачастую девушек выдают замуж, как только им исполняется 18 лет, и у многих нет ни специальности, ни работы. Если такая девушка не пройдет "яблочный тест", родители могут от нее отказаться.

35-летняя Ани (имя изменено по просьбе героини) познакомилась со своим будущим мужем на вечеринке, когда им было чуть за 20. Несмотря на то, что у обоих есть высшее образование, они живут в Ереване и женились по любви, они отказывали себе в сексе до свадьбы — чтобы не вызывать вопросов у консервативных родственников.

"Я сидела, завтракала на кухне — пришла свекровь и женщины со стороны мужа, тетки, бабульки и пара близких соседей, — вспоминает она утро после свадьбы. — Так и сидела в другой комнате, пока "делегация" делала проверку". По словам Ани, в то утро она скорее чувствовала облегчение, потому что теперь может жить своей жизнью, не боясь сплетен за спиной.

Через полгода после свадьбы муж Эльмиры умер. "Все полгода мы не вспоминали ту ночь", — говорит она.

После смерти мужа мужчин у нее больше не было — по ее словам, из-за психологического барьера. "Я даже готова была бы и замуж выйти или завести отношения, но мой прошлый опыт меня останавливает", — говорит она.

У Эльмиры есть десятилетний сын, с которым она разговаривает на тему секса и рассказывает, как устроено женское тело. "Я ему скажу — веди себя по-человечески, а если будет когда-нибудь дочь, скажу ей — не совершай моих ошибок", — обещает она себе.

"Сейчас, окажись я теперешняя в той ситуации, я бы с ним (мужем — Би-би-си) и с тетками по-другому себя вела", — говорит Эльмира.

Эксперты из Армении и Азербайджана сходятся в том, что эти традиции хоть и медленно, но уходят в прошлое. "Новое поколение готово к борьбе за свои права", — говорит армянская правозащитница Нина Карапетянц. "Я знаю семьи, которые отказались от церемонии, — отмечает азербайджанская исследовательница Шахла Исмаил. — Я считаю, что эти люди смельчаки, с них начинаются изменения". По словам грузинских правозащитников, в их стране обычай с простыней уже практически не встречается.

Еще 30 лет назад свадьбы праздновали дома, в ресторане или в большой палатке на улице. Сегодня даже бедные семьи идут для этого в специальные "дома торжеств", выросшие в годы независимости во всех городах.

В одном из таких домов в пригороде Сумгаита отмечают свадьбу Ариф и Малейка (имена изменены) — молодые люди из небогатых семей, которых познакомили родственники. По традиции, жених и невеста сидят отдельно — на возвышении, за единственным столом без спиртного. Как с пьедестала, они наблюдают за тем, как танцуют и веселятся их гости — почти 400 человек. Никто не кричит "горько", жених не целует невесту — при всех не принято.

Однако с положенным ей скромным неулыбчивым видом Малейка просидела недолго — под изумленные взгляды родственников она тоже вышла танцевать. Гости шептались и сплетничали, называли Малейку нахалкой и бесстыжей. "Это разве дискотека!" — возмущалась одна. "Как можно быть такой нескромной, она же не уважает традиции", — сетовала другая. Гостям не нравилось, что невеста не уделяла должного внимания им всем, что предпочитала общаться с друзьями, а не родственниками, что командовала мужем.

Но в финале традиция добралась и до новобрачных. Когда их машина отъехала от дома торжеств, за ними вслед отправилась другая, в которой сидели четыре подвыпившие женщины.