"Купи себе стеклянные глаза и делай вид, как негодяй политик, что видишь то, чего не видишь ты…" В Рижском русском театре им. М. Чехова в присутствии президента и культурной общественности Латвии прошла премьера спектакля одного из самых успешных латышских режиссеров Виестура Кайриша. В главных ролях – Яков Рафальсон и Гундарс Аболиньш. Музыку к постановке написал четырёхкратный лауреат Большой музыкальной награды Латвии Артур Маскатс. В этом сезоне – всего четыре показа, но несколько билетов на 26 мая и 11 июня еще есть.
Если для Виестура Кайриша это первая работа в Рижском русском театре, то для самого театра этот "Лир" - третий: в 1954 году пьесу ставил один из самых ярких режиссеров довоенного советского времени Сергей Радлов, а в 1977 – многолетний главреж Русской драмы Аркадий Кац.
По мнению Кайриша, эта пьеса Шекспира, написанная в 1605-1606 годах и переведенная Борисом Пастернаком, актуальна для любого времени, политического строя и театра. Она так же универсальна, как человеческая слепота: "…Люди либо не видят, либо не хотят видеть. Возможно, только так цивилизация и может выжить, - рассуждает режиссер. – Иначе почему человек не видит очевидного?" Ну а что, собственно, изменилось? До сих пор люди предпочитают видеть лишь черное и белое, без полутонов и иных красок, зачастую записывая во враги и друзья на автомате, слепо ведомые безумием опьяненных властью лидеров.
"Я не хочу, чтобы в Латвии создавалась культура лизоблюдов! Я хочу в Латвии такую культуру, которая не обслуживает общество, слепо его развлекая. Я – за культуру, которая способна сделать невозможное. Которая по-настоящему работает над тем, чтобы создать свободного человека. И свободный человек будет свободно думать, свободно творить, свободно высказывать свою позицию на выборах. И свободного человека, в конце концов, невозможно оккупировать!" – заявил тогда режиссер.
При этом режиссер остался невероятно доволен первым опытом сотрудничества с русским театром. В интервью Neatkarīgā Rīta Avīze Кайриш высказал мнение, что "основные отличия между латышами и русскими – в менталитете: русские прямее латышей", но у него проблем не возникало, возможно, потому что он – латгалец, а латыши ему всегда казались слишком спокойными и сдержанными. "Работать с русскими для меня очень комфортно. У меня нет никаких несогласий. По-русски я говорю довольно хорошо, так что между мной и русскими актерами нет никаких барьеров".
В первой же сцене постановки режиссер позволяет зрителю вдоволь насладиться безупречной красотой обнаженного тела Кирилла Зайцева, чтобы потом больнее рубануть некрасивостями поступков его героя Эдмунда – незаконнорожденного сына графа Глостера, плетущего кровавые интриги против брата и отца…
Сценографии и костюмам Рейниса и Кристы Друдзило – отдельный куплет. За сдернутым в начале постановки единственным пейзажным задником – хирургическая белизна стен и неотвратимо сжимающийся черный прямоугольник-дыра с тревожно мерцающей табличкой exit… Выхода нет, выхода нет, выхода нет… и полетели.
Подзаголовком к спектаклю режиссер обозначил "Побег из рая в двух частях" - своеобразный поклон Виестура Кайриша лучшему исполнителю роли Лира Саломону Михоэлсу, который сравнивал безумие короля с бегством Льва Толстого из Ясной Поляны, чему российский литературовед Павел Басинский, в свою очередь, посвятил книгу "Бегство из рая".
Одна из главных ролей в спектакле – у музыки композитора-классика Артура Маскатса. Именно она, вкупе с многочисленными предыдущими постановками Кайриша на сцене Национальной оперы, завершает ощущение монументальной оперности происходящего – кажется, еще немного, и герои, если не запоют, то музыкально взвоют от невыносимости существования в мире, где "слепых ведут безумцы"…
"Купи себе стеклянные глаза и делай вид, как негодяй политик, что видишь то, чего не видишь ты…" - советует Лир ослепленному графу Глостеру. Увы, когда говорят пушки – лиры молчат. И в гонке предвыборных обещаний вряд ли кто из сидевших на премьере в партере вспомнит слова Шекспира: "Желаю выполненья пышных фраз: за словом дело вслед не всякий раз". Ну разве что Кайриш не даст забыть.
