Серия статьей "Трудности перевода" посвящена реформе образования в школах нацменьшинств Латвии. Мы пишем о том, готовы ли школы к обучению на латышском; хватает ли учителей (спойлер: нет); не пострадает ли качество знаний от обучения не на родном языке; начался ли массовый исход из "русских" школ в "латышские" и как чувствуют себя школьники, которые на это пошли, а также о том, каковы первые впечатления от хода реформы. Кроме того, у нас есть подробные интервью с директорами русских школ.
Насколько Золитудская гимназия подготовилась к реформе?
Я могла бы сказать, что школа готова к языковой реформе, если бы в школу приходили дети, которые уже знают латышский язык. Если бы все учителя свободно владели госязыком и если бы внедрение новой "формулы" началось с первого класса, постепенно. Сегодня же происходит какой-то непонятный и неподготовленный рывок.
Справка. Светлана Семенко руководит школой с 1986 года, с момента ее постройки и открытия. Набирала первый коллектив — некоторые работают до сих пор. До этого был большой опыт работы в отделе народного образования и завучем Рижской 59-й школы. Выступала экспертом на Конституционном суде по переводу образования на госязык. В школе учатся 1458 учеников, работают 123 учителя.
20 лет мы работали над разработкой и совершенствованием билингвальной системы — 40% на родном и 60% на государственном. Разъясняли ученикам на двух языках всю терминологию, которая была им непонятна. Уже два года наша школа работает как билингвальный центр — проводит конференции, дает мастер-классы для всех желающих. В свое время к нам даже датчане приезжали, исследовать наш опыт.
И вот, новый поворот. Для нас по-прежнему главное — содержание, чтобы все дети поняли предмет. Но не все дети с седьмого класса готовы понимать все на латышском языке. Например, терминологию по естественным наукам. Мы должны придумать, как это сделать, уложившись в 40 минут урока. Первые результаты мы увидим не раньше ноября, когда начнутся проверочные работы. Уже в прошлом году результаты экзаменов девятых классов немного ниже, чем обычно — ребята еще не готовы. Вот у 12-х классов уже все нормально.
В нашем районе живут, по большей части, русскоязычные семьи. Так что языковой среды нет. После садиков дети к латышскому языку в школе не готовы вообще. Реформа не подготовлена и не продумана — на Конституционном суде я все это честно объявила. Сказала, что в целом, мы не против реформы, но нельзя это делать так сразу и вдруг, без подготовки учителей и методик. 80% на латышском в седьмом классе означает, что на русском можно преподавать только родной язык и литературу, а также один час в неделю другого предмета. Но о новых пропорциях мы узнали лишь тогда, когда изменения уже приняли. У нас совета не спрашивали.
В стране нет ни Методического центра по переводу образования, ни научных сотрудников, которые на этом специализируются. На Конституционном суде я приводила в пример опыт Германии, на который у нас любят ссылаться, не разбираясь в чем он состоит. Как учителю немецкого языка, который часто ездит в германские школы, мне эта система известна досконально.
Скажем, русскоязычные дети, которые приезжают туда из разных уголков мира, весь первый учебный год, 22 часа в неделю, учат только немецкий язык. Плюс посещают несколько уроков с остальным классом, скорее для социализации. Поэтому у детей есть достаточно времени на то, чтобы овладеть языком. Полученные за год знания немецкого проверяют, после чего ребенка направляют в класс такого уровня, где бы ребенку было комфортно учиться. Таких детей я встречала много. Немцы ими гордятся: они выступают, участвуют в проектах. Возможность изучать "язык семьи" у них там тоже есть, за счет государства. А у нас для приезжих иностранцев или реэмигрантов есть всего два дополнительных часа латышского в неделю — и что они за это время могут успеть?
К чему это может привести?
Какая-то школа выживет, какая-то — вымрет. Должно пройти хотя бы полгода, чтобы увидеть все трудности и проблемы, с которыми реформа столкнется на практике. Вчера я пошла в сильные седьмые классы, спросила, как дела? Дети отвечали на латышском — с ошибками, но бойко и содержательно, не комплексовали. Говорили, что все хорошо. Но хорошо ли на самом деле, это покажут проверочные работы. Но это сильные классы. Есть и довольно слабые — там еще труднее что либо прогнозировать. Как законопослушные люди, мы начали все делать, как положено, и теперь со страхом ждем первых результатов.
Честно говоря, без билингвальной методики мы все равно никуда не уйдем. Я говорю учителям: если видите, что дети не понимают, разъясняйте на родном. Да, мы поставим на равных латышский язык и содержание — два приоритета сразу. Но реформа не означает, что теперь мы будем все дрожать и не употребим ни одного русского слова.
Помнится, когда Ина Друвиете была министром образования, она говорила, что логическое мышление у человека развивается на родном языке — до 12 лет ребенок должен слышать родную речь. Обещал когда-то Ушаков, что поможет с дополнительными занятиями тем, кто будет недопонимать предметы на латышском. Эти бы деньги нам сейчас очень не помешали. Но пока о них больше не говорят. В целом, если появятся проблемы, будем думать, как их решать. Возможно, привлекать в помощь учителей с пенсии.
Серия статей "Трудности перевода" подготовлена при поддержке программы малых грантов Re:Baltica.
Над проектом работали: Диана Чучкова, Ольга Петрова, Кристина Худенко, Марис Морканс, Алина Семенихина, Наталия Шиндикова и Анатолий Голубов.
Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!
