Александр Малнач. После бала

Порок, стоивший советской власти жизни, заключался в ее упорном стремлении к равенству, к стиранию всех и всяческих границ. В итоге, когда советская власть оказалась перед лицом единой в своей неудовлетворенности происходящим многомиллионной людской массой, важнейший рычаг управления был утрачен.

Нынешняя политическая элита этот урок усвоила. Уже в самый момент прихода к власти, она позаботилась о том, чтобы максимально раздробить, доставшееся ей в наследство сравнительно однородным латвийское общество.

В условиях спущенных сверху "экономических реформ" расслоение общества было неизбежно, но, овладевшие всей полнотой власти, птенцы Атмоды не могли ждать. "Куй железо пока горячо", — говорил один из героев советской кинокомедии. И наши "кукушата" не преминули воспользоваться главной заповедью полюбившегося киногероя.

Первой ласточкой явился проведенный еще в период всеобщих надежд и мечтаний Форум народов Латвии. Призванный развеять "миф" об отсутствии в СССР национальных проблем и различий, он увенчался созданием ряда национально-культурных обществ, объединившихся под крышей АНКОЛа. Латвийское общество, таким образом, было в значительной мере искусственно расколото по национальному признаку. Реально выражать и отстаивать интересы своих членов эти общества не могли и к совместным действиям оказались неспособны. Да и не с этой целью они создавались.

Педалирование национальных различий и противоречий, особенно между латышами и русскими, изначально было положено в основу внутренней и внешней политики латвийского государства. Раздутые сверх всякой меры национальные противоречия превратились в важнейшее средство удержания власти. Однако прямолинейность не в характере нашей политической элиты. Да и перед Западом, без поддержки которого она не могла (и не может) обходиться, следовало держать марку. И нарождающаяся этнократия пошла в обход.

Сразу после провала августовского (1991 года) путча была запрещена коммунистическая партия. Все те, кто по каким бы то ни было причинам не вышел из нее "своевременно", подверглись политическим репрессиям. А затем все население страны было разделено на две категории: категорию граждан, обладавших всей полнотой политических прав, и категорию неграждан, такой полноты лишенных.

Каюсь. Тогда я не понимал, что происходит. Помню, как радовался наследственному гражданству. Радовался, что не надо проходить процедуру натурализации. О сотнях тысячах, обреченных на безгражданство и унижение просить то, что тебе принадлежит по праву, я тогда не думал…

Теперь последствия этого дьявольского ухищрения очевидны. Власти сумели разделить наше общество не только на латышей (этих, кстати, тоже поделили — на западных и восточных) и нелатышей, а нелатышей, — на русских и не русских, но и самих русских разделили на две (как минимум) категории: граждан и неграждан. Что и говорить: третий сорт — не брак.

О всяких "мелочах", типа квадратных и круглых печатей, приватизационных сертификатов, запретов на профессии и пр. и пр., я даже не упоминаю. В 1997 году власти впервые прибегли к психологическому оружию массового поражения: происки реваншистов получили официальное признание. Население страны было разделено на тех, кто празднует 9 мая и тех, кто отмечает 16 марта.

Раскольническую политику властей могло остановить объединение и сплочение оппозиционных партий, опирающихся на русские голоса. Но набившие руку правые сумели отвести от себя эту угрозу. "Правильная политика — расколоть оппозицию", — заявил Нил Муйжниекс, экс-министр по делам общественной интеграции (!) от Первой партии. И оппозицию раскололи. А зимой 2004 года в еще подававшее признаки жизни тело нашего общества был вбит клин "школьной реформы".

"Реформа" буквально разорвала страну на части. Русские против латышей, латыши против русских, дети против взрослых, взрослые против детей, учителя против администрации школ, администрация против учителей. Наконец, полиция, — по указанию властей, — против собственного народа.

Заставь дурака богу молиться…

Дело сделано. Никогда еще враждебность и всеобщая подозрительность не принимали у нас столь материальных, почти осязаемых форм. Но политики не могут почивать на лаврах. Государственная машина, запрограммированная на измельчение общества, уже не может остановиться. Ей требуется пища. Ей нужно перемалывать народ Латвии на как можно более мелкие фракции. В этом контексте и следует рассматривать гомофобскую агитацию политиков, принадлежащих к правящей (!) коалиции. Мне она представляется отвратительной и куда более опасной, чем шествие сотни отверженных.

Некто Шмитс мечет громы и молнии с трибуны Сейма, некий оберсектант манипулирует сознанием внушительной телеаудитории, а министр внутренних дел заявляет, что не может гарантировать потенциальным участникам шествия личной безопасности. Но, что это, как не призыв к насилию, прозвучавший из уст одного из высших должностных лиц государства?!

Вот и лезли из кожи вон молодчики, ободренные напутствием министра. Полученную от священников индульгенцию отрабатывать надо. Эксцессы 22 июля, как, впрочем, и 16 марта, прошлого и этого года были запланированы и спровоцированы властями. Стравить всех — для власть предержащих и цель, и средство.

Тот же Яунджейкарс, сразу после субботнего бала, заявил, что "большая часть протестующих были русскоязычные". Как крепкий хозяйственник г-ин министр знает: не посеешь — не пожнешь. А семена ненависти всегда давали самые дружные всходы.

22 июля и все предыдущие дни наружу выливалась подавленная, копившаяся в людях многие годы, агрессия. В сущности, она не имеет к геям и лесбиянкам прямого отношения. Просто властям было удобно открыть краник и направить струю в нужном для них направлении.

Но котел продолжает стоять на огне. Причины, порождающие агрессию, не устранены. Напротив, к ним прибавилась еще одна. Совсем не маленькая (по данным статистики) группа населения подверглась публичной порке. Рано или поздно горечь унижения преобразуется в ненависть, а от ненависти до агрессии один только шаг. На что (на кого) она обратится — вопрос десятый.

Ненависть разъедает латвийское общество. Когда она достигнет критической массы, мало всем не покажется. И власть предержащим есть над чем подумать. Подумать, а не лить крокодиловы слезы, подобно Пабриксу: так, дескать, и до ограничения прав русских и латышей дело дойдет. Как будто они не нарушаются ежечасно!

Спасти положение, уберечь общество от той пропасти, в которую его толкают правые и ультраправые, может только решительный отказ от дискриминационной политики по отношению к национальным меньшинствам в политической, экономической и культурной сферах. Тогда и проблема сексуальных меньшинств потеряет свою актуальность.