История позволяет лишь отчасти пролить свет на неясное будущее, которое нас ждет. Благодаря первой промышленной революции мы узнали, что новые технологии способны фундаментально менять людей и другие биологические виды. По мнению великого историка этой эпохи Тони Ригли (Кембриджский университет), суть этого процесса сводилась к замене механической энергии человека и животных более продуктивными формами энергии, такими как уголь и другое ископаемое топливо.
Крупномасштабная девальвация мускульной силы человека и животных произошла, конечно, не мгновенно. Первоначально многие побочные задачи, например, добыча угля или создание полуфабрикатов в мастерских, все еще требовали огромных физических усилий. Но спустя примерно два столетия спрос на физическую силу резко упал.
Шаг за шагом изменилась сама базовая природа труда. К концу XX века фермеры уже сидели на тракторах, и даже добыча угля стала в основном механизированной. В развитых странах немногие люди продолжали зарабатывать себе на жизнь тяжелым физическим трудом.
Менялся и внешний вид человека, особенно когда потенциал промышленной революции оказался реализован в полной мере. Сидячий образ жизни породил явно других людей. Талии увеличивались; ранее здоровое питание, необходимое для компенсации сильной физической нагрузки, становилось все более нездоровым.
Люди отчасти видят эти перемены, и они их тревожат. Меньшинство (правда, оно растет) начало заниматься интенсивной физической работой — но не в полях и цехах, а в местах досуга. Физическая нагрузка стала ассоциироваться не с производительным трудом, а с потреблением, причем обычно статусным потреблением. Фитнес-центры превратились в новое место социализации. Увидев, что сотрудники теперь вместе занимаются физическими упражнениями, дальновидные работодатели начали относиться к этому виду отдыха как к ценному источнику физического и умственного благополучия.
Мотором промышленной революции была интеллектуальная деятельность. Здесь уместно вспомнить о "революции трудолюбия" ("industrious revolution"), о которой подробно писали Ян де Фрис (Калифорнийский университет в Беркли), Джоэль Мокир (Северо-Западный университет и Университет Тель-Авива) и другие историки. Во время революции трудолюбия взаимосвязанные группы инноваторов соревновались между собой в придумывании новых решений для существующих проблем, что привело к появлению благотворного круга восходящего развития.
Сделав акцент на умственной деятельности и превратив физический рутинный труд в атавизм, трансформация, происходившая на протяжении трех веков, дала людям больше возможностей для раздумий. А когда коллективный разум человечества поднялся до новых высот, возникла мечта о возможности совершенствования человека. Но как мы знаем, все это было иллюзией. Интеллектуальные высоты, достигнутые благодаря промышленной революции, могут превратиться в плоскогорье.
Происходящая сейчас техническая революция приводит к замещению другого рода. Со многими задачами, которые ранее требовали человеческого разума (установление связей и формулирование выводов, распознавание тенденций, планирование последствий сложных событий), сейчас лучше справляются программы искусственного интеллекта. Работа может заключаться в проверке тысяч страниц юридических контрактов на несоответствия или в анализе рентгеновских снимков — сегодня алгоритмы способны выполнить ее надежней и дешевле. А вскоре это будет касаться еще и вождения автомобилей.
Кроме того, благодаря современной поведенческой экономике мы знаем, что мысли людей могут вносить иррациональные элементы в процессы, которые в ином случае были бы однозначны и просты. Сейчас ведутся исследования с целью понять и поставить под контроль особенности человеческого разума, которые могут приводить к искажающим, непродуктивным или неэффективным результатам. По всей видимости, следующая стадия совершенствования человека потребует от нас полного отказа от независимого мышления и суждений.
Искусственный интеллект и автоматизация явно оказывают влияние на занятость. Но они повлияют еще и на человеческий разум. Рабочие места будущего (большинство из них будут связаны с сектором услуг) потребуют иного набора навыков, в первую очередь навыков межличностного общения, которыми программы-роботы, даже Siri или Alexa, не обладают. Способность производить сложные вычисления или анализ станет намного менее важна.
Проблема в том, что многие устаревающие виды деятельности (например, вождение в трудных условиях на горной дороге или работа над сложным судебным делом) являются источником самореализации для бессчетного количества людей, потому что они дают возможность решать трудные, мотивирующие задачи. Вся эта деятельность, как плуги на средневековом поле, может вскоре исчезнуть навсегда.
Хуже того, есть масса свидетельств того, что люди могут обоснованно сожалеть о выходе на пенсию после завершения работы, требовавшей интеллекта, и начала жизни, заполненной лишь досугом. Как выясняется, исчезновение необходимости регулярно думать не радует и не успокаивает. Наоборот, это часто приводит к ухудшению умственного и физического здоровья, а также качества жизни.
Ликвидация бесчисленного множества когнитивных задач имеет тревожные последствия для будущего. Промышленная революция сделала многих людей физически слабее, а революция искусственного интеллекта сделает нас коллективно глупее. В дополнение к дряблым талиям у нас появится дряблые мозги. Все дело не в экономике, глупец; все дело в экономике глупцов. Центральные банки уже в спешном порядке изучают новые способы упрощения своих заявлений для все менее замысловатой публики.
Мотором массового оглупления станут технологии. Но, как и в случае с культом физических упражнений, возникшим в ходе промышленной революции, вероятно, возникнет новая отрасль умственных тренировок для противодействия ослаблению разума. Слушать человека, выстраивающего логически последовательные аргументы, — таков будет эксклюзивный источник эстетического наслаждения и достоинства. А "трудные" произведения литературы или визуальных искусств будут становиться все более привлекательной формой статусного потребления.
Тем не менее, что-то во всем этом глубоко неприятно. Слушать, как люди хвастаются своей физической формой, не самое большое удовольствие. Но хвастовство превосходящим интеллектом станет намного худшим явлением. Необходимость доказывать наличие сохраняющихся реликтов былого превосходства человека поставит под угрозу не только общее благо, но и нашу общую человечность.
Гарольд Джеймс — профессор истории и международных отношений в Принстонском университете, старший научный сотрудник в Центре инноваций в сфере международного управления (CIGI).
Copyright: Project Syndicate, 2018.
www.project-syndicate.org
Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!
