Надежда Лысенок. Жить надо по чести

Выслушав вышеизложенное, и не имея сил слушать далее, я позвонила на радиостанцию с вопросом: на каком основании в эфире разглашаются тайны следствия, задевающие честь и достоинство моей семьи, порочащие Артура, мужественно боровшегося до последнего момента и выжившего. Редактор утреннего выпуска "Домской площади" ответила, что эти сведения распространяет госполиция, которая в этом году уже неоднократно собирала журналистов и предоставляла информацию "об отсутствии состава преступления" в действиях пожарных в Межапарке. Естественно, для убеждения журналистов в обоснованности закрытия уголовного дела, работникам полиции приходилось разглашать тайны следствия.

Психологическая атака

Раньше мы очень любили январь. Во-первых, в январе родились Ирина и Вадим, значит, был повод для встреч и веселых праздников, подведения итогов старого года и обсуждения планов на будущее. Кроме того, мы любили зимние виды спорта, нам всегда было чем заняться, и мы любили всей нашей большой и дружной семьей вместе проводить время.

Уже второй год для нас январь — черный месяц. Опустел наш некогда веселый дом, стихли звонкие детские голоса. У нас в доме — тишина.. Артур больше не играет с игрушками, не веселится, отвечая, что он раньше играл вместе с сестрой и братом. Редко включаем и телевизор, разве что только послушать новости.

Январь этого года начался со шквала телефонных звонков и писем по электронной почте: знакомые и незнакомые люди спешили нам сообщить о закрытии уголовного дела по факту бездействия пожарных во время пожара на ул. Кемпес, повлекшем человеческие жертвы. Более любытных интересовала паника… Во всех газетах опять запестрели публикации, информация прошла на радио и телевидении — госполиция предприняла широкую информационную компанию.

Больше всего страданий нам принесла пресловутая "паника". Каким образом следователь определил "панику", одному ему известно. Нормативный акт, в котором было разъяснение этого понятия, найти не удалось. Стали сами прослушивать запись последних звонков в ГПСС моих детей. Ирина взволнованно говорит: "Спасите, мы задыхаемся, мы умираем". Скажите, когда мать в безвыходном положении, не имея ни малейшей возможности помочь своим детям, взволнованным голосом молит о помощи — это свидетельство паники?

Артур ежедневно вспоминает, как мама в последние минуты жизни спасла его жизнь. Он вспоминает, как начал гореть ламинат на полу, где они стояли, и мама велела им взбираться на подоконник. Он вспоминает, как мама на подоконнике с Никой на руках создала единую цепь и удержала детей в тот момент, когда обрушился подоконник. Артур говорит, что именно мама удержала его в тот момент, так как он уже терял равновесие. Однако поскользнулся Эрнест. Мама с Никой на руках еще какое-то время удерживали равновесие, но тоже не удержались. Артур увидел, как Эрнеста и маму накрыли внизу черным материалом, а Нику унесли в скорую помощь. Подошедший папа схватился за голову, и пошел выбрасывать матрасы, которые потом и спасли Артуру жизнь. Папа опять ушел в чрево огня, и Артур его больше не видел. О том, что папа в последние минуты жизни пытался по стене добраться до кухни, он уже не знал.

До последней минуты своей жизни мои дети боролись за жизнь. Сильные, светлые люди, они не паниковали, они боролись, но помочь себе в этой ситуации не могли. Светлая им память… Те же, кто по долгу своей службы были обязаны им помочь, не помогли. И в их бездействии нет "состава преступления"?

Наша жизнь с Артуром в начале этого года стала невыносимой. С одной стороны, нам пришлось пережить годовщину ухода наших родных. Мы никогда не говорим, что они умерли. Они с нами, просто ушли. Они нас встречают и провожают, когда мы приходим к ним на кладбище, они смотрят на нас с немым укором: почему нас не спасли? Ответа нет.

Наш хрупкий мир, который мы создали для себя за прошедший трагический год, с началом нового 2007 года оказался разрушенным. Информация о закрытии дела прошла по всем средствам массовой информации, опять появились статьи с фотографиями горящего дома. От слова "паника" нет спасения. Артур боится идти в школу и на тренировку, так как ему очень больно отвечать на любые вопросы о той страшной ночи.

Госполиция озвучила эту "панику" во всех средствах массовой информации. И, думаю, не случайно. Целью этой акции являлось нанесение нам с Артуром такого удара, от которого нам оправиться очень трудно. Полиция рассчитывала, что удастся заставить нас замолчать навсегда.

Когда уже где-то в марте-апреле прошлого года я нашла в себе силы прочитать бережно собранные друзьями газетные публикации и просмотреть записи всех пресс-конференций и выступлений должностных лиц в те трагические дни, мы долго не могли придти в себя от того факта, что после гибели моих детей полицейские и пожарные бросили открытой их квартиру, надругавшись еще и над их памятью. Журналисты, просто любопытствующие и мародеры целый день беспрепятственно бродили по обожженной квартире.

Нынешняя атака госполиции и победные реляции пожарной службы нас действительно добили. В нашей жизни и без этого чудовищная боль утраты самых дорогих и близких людей заполнила все окружающее пространство, оставляя силы только для самого насущного: сначала для борьбы за жизнь Артура, потом за его физическое и моральное выздоровление, для простого существования. Есть еще работа, много работы. Есть еще квартира, где нужно следить за порядком, и кладбище — нынешний дом моих детей. Ранее дети уважали мое дело, знали о моей загруженности работой и всячески оберегали меня от лишних обязанностей в семье: сами растили детей, сами вели домашнее хозяйство. Только в выходные дни мы всегда были вместе. Сейчас я тоже в выходные с ними вместе на кладбище, но только никто из них со мной не разговаривает, ничего не рассказывает, и я сама забочусь о порядке на месте их вечного упокоения. Жизнь потеряла всякий смысл: к ней привязывает только то, что я осталась единственной опорой Артура, на глазах которого погибли мама, брат и сестра, который потерял отца. Я должна его вырастить добрым, умным, отзывчивым человеком. Таким, какими были его ушедшие родители, какими были его брат и сестра.

Как больно мне все это писать! Но приходится. Приходится по той причине, что, хотя эхо той страшной ночи отозвалось по всей Латвии и далеко за ее пределами, пожарная служба и государство не сделали из этого никаких выводов: после гибели моих детей в 2006 году огонь унес жизни еще более чем 200 человек! Читая последние статьи в газетах и слушая радио, приходится убеждаться, что ничего не изменилось, а безнаказанность всегда тянет новые преступления должностных лиц, ценой которых является человеческая жизнь.

Почему закрыли уголовное дело?

Расследование трагических событий на ул Кемпес прокуратура вела целый год, и 4 января информационное агентство LETA сообщило, что уголовный процесс по этому делу закрыт. Оставим на совести представителя пресс-службы Госполиции Синтии Бирсе перепутанную дату гибели моих детей — 9-го января вместо 6-го января , а также утверждение о том, что "семья из пяти человек, на дождавшись помощи пожарных, выпрыгнула из окна", и ее пассаж, что "Пенцис был отстранен от должности, а затем, после того, как следствие не обнаружило вины сотрудников ГПСС в случившемся, восстановлен".

Каким образом могла "семья прыгать", если на подоконнике, где находилось четверо людей, отвалилась внутренняя пластиковая часть подоконника, а наружная, алюминиевая часть, босоногим людям не позволяла оттолкнуться для прыжка. Как они могли прыгнуть? Никто из них не прыгал, и этому имеется свидетель последних минут их жизни — Артур. Свидетели нам говорили, что еще долгое время видели Вадима в окне спальни и, когда пожарники пустили струю воды из корзины поднятого подъемника, под ее силой взметнулось пламя, и он был вынужден переместиться из окна квартиры на стену дома. У него еще были силы, и, если бы пожарные не совершили это преступное деяние, он дождался бы их внутри квартиры. Артур тоже дождался бы пожарных, но в результате этой струи воды началось сильное задымление, он задохнулся в дыму, потерял сознание и упал вниз. И это не преступление пожарных?

Госпожа из госполиции также вряд ли не знает того факта, что господин Пенцис был отстранен от должности вовсе не по причине "расследования вины пожарных" (следствие по уголовному делу в это время только начиналось), а после того, как нашелся в ГПСС совестливый человек, который написал премьер-министру Калвитису и генеральному прокурору Майзитису письмо, а также дал интервью газете Diena. В этом интервью Пенциса обвинили в предоставлении неверной информации руководству страны и прокуратуре. Речь шла не об оценке действий пожарных, а о факте коррупции в самой ГПСС, где главного фигуранта уголовного дела — командира одного из экипажей, прибывших на место происшествия, Пенцис с сотоварищи старались выгородить по той причине, что он является сыном одной влиятельной персоны ГПСС.

Пенцис по итогам этого заявления в марте прошлого года на время проверки был отстранен от занимаемой должности, а проверкой заявления работника ГПСС занялась отдельная комиссия, созданная решением министра внутренних дел Яунджейкарса. Что делала эта комиссия, пока не стоит разглашать, но Яунджейкарс после окончания ее работы явно перевозбудился: еще до окончания следствия по уголовному делу выступил в средствах массовой информации и заявил, что следствие не нашло состава преступления в действиях пожарных, они чисты как "божьи агнцы", а вот журналистов, освещающих январские события на основании свидетельств очевидцев, он посадит за искажение светлого образа пожарной службы. То есть господин министр уже тогда знал и озвучил, чем закончится это уголовное дело.

Отличился в эти дни и господин Пенцис. В газете Diena за 28 марта господин Пенцис предложил любому, кто хочет ознакомиться с отчетом о пожаре на ул Кемпес, получить его в ГПСС. Мы очень удивились, что до окончания следствия должностное лицо предлагает ознакомиться с одним из основных документов по данному уголовному делу и позвонили в ГПСС. Нам, конечно, ничего не дали, но и за дезинформацию своего шефа даже не извинились.

В МВД прекрасно понимали, что если дело о пожаре на Кемпес дойдет до суда, то ни "отмазать" своих, ни скрыть преступления должностных лиц им не удастся. По крайней мере от общественности. Слишком большая цена их преступления, слишком большие жертвы. По этой причине и было принято решение о закрытии уголовного дела.

Я сама была на пожаре, и машин, мешающих пожарным, там я не видела. Зачем нужно было ставить подъемник к очагу возгорания, если Вадим, по свидетельствам очевидцев, 25 минут находился в окне спальни, люди его видели, и там не было ни одной машины? Или пожарные боялись повредить пустырь, как они говорят в отношении машин, которые им "запрещено перемещать". Откуда вы это взяли? Силой договорного права, действующего между каждым отдельным индивидом нашего общества и государством в целом, установлено, что личность платит налоги, а государство обеспечивает ей безопасность. Безопасность личности гарантирует Конституция, и ее обеспечение — первейшая обязанность государства. ГПСС, как государственная институция — одна из сторон этого договора. Если условия договора не выполняются по причине злонамеренных действий, то наступает уголовная ответственность.

На Кемпес пожарные стояли перед выбором: или переместить машины (свидетели говорят, что им мешали только три машины) и "нарваться" на царапины, но выполнить свой служебный долг и спасти людей, или отказаться от спасения людей. Они выбрали второе. Неужели боязнь сделать царапину при перемещении машины может быть оправданием невыполнения служебных обязанностей, повлекшим такие страшные последствия? Или пожарные уже изначально были уверены, что за царапины на машине им придется ответить по закону, а за четыре загубленные и одну изувеченную человеческую жизнь "состава преступления" не найдется?

Как ни прискорбно, следователь закрыл уголовное дело из-за отсутствия "состава преступления", а госполиция приложила все усилия для того, чтобы доказать обществу справедливость этого решения. Ложь о бесправии пожарных в "перемещении машин" тиражируется в средствах массовой информации уже целый год, при этом на самом высоком уровне!

Пожарные публично признавали свою вину неоднократно. Например, следователь, которая вела уголовное дело, приезжала к нам домой для допроса Артура. Я тоже хотела дать показания, так как была в ту роковую ночь на пожаре, однако следователь наотрез отказалась их записать. Когда я проходила мимо огромного числа пожарных машин, пожарные выходили из машин и мне говорили: "Простите нас, мы даже не выходили из машины, здесь не было руководства" Теперь этот факт признан публично.

В газете "Час" от 18.01.07. в статье "Пожарные — не боги" капитан Блуманис так комментирует этот факт : "Большинство свидетелей не могли видеть самого процесса тушения — он происходил внутри дома, где работала команда в дыхательных аппаратах. А те, кого они видели стоящими вокруг дома, были пожарными резервного расчета, который на первых порах не должен принимать участие в тушении пожара." Вот вам и ответ на вопрос, почему на пожаре гибнут люди: если человек попадает в ситуацию, когда он не способен помочь себе сам, то его никто и не собирается спасать. Наши пожарники не спасают, а лишь "тушат пожар", то есть заливают водой очаг возгорания и все остальное, что попадает под руку. Поэтому они не то что не боги, они, как в случае на Кемпес, становятся преступниками, хладнокровно убивающими людей своей халатностью, непрофессионализмом и бездействием. Они даже не понимают, что они должны делать. А они в первую очередь должны быть готовы спасти людей, это их служебный долг. Их служба называется пожарно-спасательной, но в экстремальной ситуации они этого не помнят. Если они не спасают, то становятся преступниками. Преступники, как принято в цивилизованном обществе, обязаны ответить за свои деяния перед законом.

Их всех можно было спасти

Наша семья с самого начала вела собственное расследование этой трагедии. Мы изучили все нормативные акты, изданные в нашей стране в отношении ГПСС и регламентирующие ее деятельность. Сегодня со 100% уверенностью можно сказать, что всех моих детей можно было спасти. Всех без исключения.

Однако пожарные ничего в этом направлении не сделали. Они не только не произвели осмотр места происшествия, не оценили ситуацию и не предприняли необходимых действий, но и не позволили жильцам спасти Ирину и детей через квартиры 9-го и 7 –го этажа. В квартире на 7-м этаже жильцы отсутствовали, но у пожарных было право вскрыть ее в целях спасения людей. Хозяйка квартиры на 9-м этаже рассказывала, что вывела из квартиры всех жильцов и вручила ключи командиру пожарных: "Идите, спасайте!" Сердце останавливается, когда в одном нормативном акте ГПСС мы нашли пример, устанавливающий порядок спасения в случаях, аналогичных произошедшему на ул Кемпес: тот же восьмой этаж, то же окно на кухне. Там указано, что в таком случае людей спасают через 9-й и 7–й этаж. Пожарные этого не сделали. Состав преступления налицо.

По радио прозвучал аргумент следователя о том, что спасти людей помешали стальные двери. Однако ни в одном нормативном акте не указано, что стальная дверь признана пожароопасным элементом. По этой причине примерно в половине рижских квартир они и имеются. Артур, десятки друзей семьи Вадима утверждают, что в квартире всегда закрывали только одну дверь. Артур даже в моей квартире, пока у нас были точно такие двери, как и у них на Кемпес, по привычке никогда не закрывал вторую дверь и обижался, если я случайно ее закрывала. Зациклившись на количестве дверей, следствие проигнорировало два других, более важные вопроса:

1. почему пожарные оказались на месте происшествия без соответствующего оборудования;
2. почему пожарные, понятия не имеющие, каким образом эти двери открываются (стали рубить проем и рубили целых 38 минут), прогнали жильца, который работает в фирме, изготавливающей и устанавливающей стальные двери, который имел соответствующее оборудование и просил пожарных разрешить ему открыть дверь. Этот человек до сих пор в себя придти не может.

В отношении "паники". Я вообще расцениваю этот аргумент, растиражированный госполицией, как личное оскорбление меня, Артура и памяти моих погибших детей. О какой панике может идти речь, если Артур рассказывает, что они сами тушили пожар, папа успел выбросить матрасы, выбросить ключи, перенести попугая и шиншилу из горящей комнаты? Ирина вначале тоже помогала тушить, а потом занялась детьми. Огонь наступал, на кухне стал гореть ламинат, голые и босые дети, поднятые с постели, были вынуждены взобраться на подоконник. Но через пару минут и подоконник обрушился. Если бы они были в шоке, они бы моментально улетели вниз. Ирина в тот момент удержала всех. Сам же аргумент "паники", тиражируемый госполицией, юридически некорректен и аморален по отношению к погибшим и к тем, кому еще приходится жить.

Аргумент в отношении нарушения порядка противопожарной безопасности эксплуатации дома. А при чем здесь погибшие? Если полиции это известно, то почему не возбуждено по этому факту уголовное дело против ГПСС?

Пожарные не выполнили свой долг даже там, где была реальная возможность спасения. Речь идет о Вадиме и Артуре, которые более 40 минут ждали помощи. Артур рассказывает, а очевидцы подтверждают, что он находился в уголке окна кухни и опирался на косяк конструкции дома. Он терпел боль от раскаленного пластика и алюминия, от холода (он был в одних трусиках) и более 20 минут после гибели родных продержался на окне. То же самое и в отношении Вадима. Очевидцы говорят, что после гибели Ирины с детьми Вадим еще 20-25 минут боролся с огнем. То есть, спасти Вадима и Артура была абсолютно реальная возможность.

Пожарные в январе прошлого года говорили на пресс-конференциях, что после гибели Ирины и детей они не знали, что в квартире остались люди. Однако все очевидцы, с кем мы разговаривали, в один голос утверждают, что полицейские и пожарные вели переговоры по рации. Полицейские сообщали пожарным, где находятся люди, и в ответ неслось: "Jā, mēs zinām". Вместо того, чтобы направить корзину к окну, где находился Вадим или Артур, пожарники направили корзину на балкон и с балкона направили сильную струю воды в сторону коридора, придав таким образом дополнительную силу огню в помещениях, где находились люди. Сразу же резко возросло задымление, Артур задохнулся и упал вниз.

Очевидцы говорят, что Вадима все время видели в окне спальни. Струя воды, посланная с большого расстояния в коридор, подстегнула пламя и из горящего окна ему пришлось переместиться на стену. Люди говорят, что до последней секунды своей жизни он пытался бороться, искал спасение и продержался на стене около двух минут. Непрофессиональные действия пожарных стали прямой причиной его гибели.

Вместо эпилога

Мне горько и больно все это писать, горько и больно жить. Горько и больно по той причине, что в нашем обществе вообще такое возможно, что коррупция охватила даже те структуры, которые обязаны гарантировать нашу безопасность. В нашем обществе насаждается ложное представление, что коррупция — это такая нежная провинность, связанная с дачей-получением взятки. Дал литовский водитель 5-ти долларовую бумажку пограничнику — факт коррупции, преступление, требующее наказания. Коррупция в нашей стране — это система "кумовства", "семейственности", круговой поруки, охватившая все эшелоны власти. В МВД и ГПСС действуют не по закону, не по чести, а по понятиям круговой поруки. По этой причине не приходится особо надеяться, что апелляция абсурдного решения следователя прокуратуры о закрытии уголовного дела будет иметь успех: "отмажут" и тут. Эта апелляция по закону попадает в руки к тому же прокурору, который уже надзирал за этим делом. Нисколько не удивлюсь, если и меня, как и моих ушедших детей, тоже обвинят в "панике" или в чем-то подобном.

Понимаю, что признавать свою вину, грозящую наказанием, кажется несправедливым. Куда проще заручиться поддержкой влиятельных лиц и закрыть дело. Поэтому я очень надеюсь на поддержку общественности. Это дело должно дойти до суда, и общество должно узнать правду о событиях той ночи. Это необходимо не мне лично, не моей семье, это необходимо для каждого из нас, кто живет в этом неспокойном мире, в любой момент способном создать угрозу для нашей жизни.

Я должна однажды придти на кладбище к своим детям внукам и сообщить им, что виновные за их гибель люди ответили перед законом.