Разговоры в пользу бедных

Когда на протяжении многих месяцев одна и та же политическая сила с большим отрывом возглавляет рейтинги популярности, то самое естественное место для нее — в правительстве, а не в оппозиции. Неудивительно, что о такой перспективе говорят и сами согласисты, и ведущая из правящих Народная партия.

А вот дальше начинаются нюансы. Народники ставят жесткие условия будущим партнерам — отказ от программных положений о правах неграждан, статусе русского языка, решительного улучшения отношений с Россией. Прямо утверждается, что до некоторых важнейших министерств — иностранных дел, обороны, образования — вчерашних оппозиционеров не подпустят и на пушечный выстрел. Представители «Согласия» никак не комментируют эти унизительные условия, знай себе твердят, что готовы в трудную для страны минуту взять на себя ответственность.

Ясно, что это противоречие неустранимо, и когда дело дойдет до создания коалиции, одной из сторон придется потерять лицо. Ясно и то, что такая коалиция будет подвергаться жесточайшей критике с обеих флангов: на народников наедут те латышские партии, которые останутся в оппозиции, в первую очередь ТБ/ДННЛ, на ЦС — ЗаПЧЕЛ. Законы политической конкуренции никто не отменял, всегда можно придумать такой законопроект, который обязана поддержать латышская партия и не может принять русская — или наоборот. Правительство в кризисных условиях и так вынуждено принимать непопулярные решения, а при непрерывных упреках в предательстве интересов избирателей оно неминуемо развалится.

Но предположим невероятное — критикам удастся заткнуть рот, костистая рука кризиса заставит народ забыть о вечных вопросах языка и гражданства, а единственная надежда населения будет связана с управленческим гением народно-согласистских спасителей отечества. И все равно правительство будет крайне неустойчиво. В любой момент может произойти нечто никак независимое от латвийской внутриполитической жизни, что приведет к новому расколу между русскоязычной и латышской общинами.

Представим на минуту, что в августе ЦС уже входил в правительство. Вспомним, как диаметрально противоположно восприняли события в Южной Осетии латыши и русские Латвии. Могло ли в таких условиях принять какое-либо решение правительство, представляющее обе общины?

2. Радужное правительство

С другой идеей носится в последнее время Jaunais laiks. Надо не только взять в коалицию ЦС, но и все остальные политические партии, кроме почему-то неугодного им ЗаПЧЕЛ. Вероятно, «нововременцы» чувствуют, что только «пчелы» вызывают у коллег по парламенту еще большее отторжение, чем они сами. Мотивация безупречная: в трудную минуту, распри позабыв, 95 умнейших голов страны будут дружно ломать голову над поиском единственно верных решений.

Такой подход вполне уместен в небольшой волости, где земляки выбирают уважаемых людей, которых знают лично, и те решают общие хозяйственные проблемы. В государстве с полутора миллионами избирателей избирают не умного человека, а некое направление развития, которое сформулировано в партийной программе.

Партии представляют не всю страну, а интересы той или иной значительной группы населения и вполне естественно, что эти интересы антагонистичны. Несколько близких по идеологии политических сил еще могут найти какую-ту равнодействующую своих устремлений, но все вместе на такое могут пойти, только отказавшись от предвыборных обещаний. Спрашивается, зачем избирателю за такую партию голосовать? Он и выберет себе другую, тем более, что непременно появится внепарламентская оппозиция, которой будет очень удобно ругать всех политиков чохом.

Это возражение теоретическое, а есть и куда более приземленное. Известно, что пребывание у власти дает ощутимые материальные выгоды. Стоит ли делить эти блага на 95 частей, если вполне можно обойтись 55 голосами парламентариев? С другой стороны, пребывание в оппозиции дает партии щедрые возможности для критики начальства. Надо ли отказываться от них за какое-нибудь маленькое, не слишком хлебное министерство?

3. Правительство профессионалов

Нередко предыдущую идею усовершенствуют, предлагая не только объединить усилия партий, но и выгнать из правительства политиков, предоставив управление страной специалистам. Действительно, трудно найти логику в том, что сержанту, командующему пятью солдатиками, надо полгода в учебке страдать, а самому главному воинскому начальнику — министру обороны — достаточно профессионального опыта ветеринарного врача. Проблема заключается в том, что не совсем ясно, где такого специалиста искать. Скажем, министерство образования занимается еще и наукой и спортом. Кого берем — заведующую детским садиком, педагога-новатора, профессора или тяжелоатлета? И как они будут разбираться в смежных областях?

С другой стороны, многие признанные управленцы имеют под стать политикам весьма нетривиальные биографии. Только что председателем правления Parex banka назначен Нил Мелнгайлис, никогда ранее в этой сфере не работавший. До того он командовал «Латтелекомом», еще ранее был сотрудником крупной аудиторской фирмы, а по образованию не банкир, бухгалтер или связист, а юрист. Это нормально: современный менеджер — человек, знающий общие принципы управления и способный командовать чем угодно.

Так вот, такой профессионал в каждом министерстве имеется. Он называется государственным секретарем и организует всю работу своего учреждения и подчиненных организаций. Функция политика-министра куда уже: проводить стратегию коалиции в данной сфере и поддерживать в Кабинете министров баланс интересов между ведомствами. Последнее специалисты делать не могут, потому что распределять государственный бюджет — обязанность парламента. Считается, что именно политики могут найти равновесие между интересами транспорта, социального обеспечения и пограничной охраны, потому что избиратели нуждаются и в одном, и в другом, и в третьем.

Конечно, можно пойти еще дальше, и совсем избавиться от обанкротившихся болтунов с депутатскими мандатами: назначить одного суперспециалиста, который будет командовать профессиональными министрами, разделяя и властвуя по своему усмотрению, но строго в интересах народных масс. Правда, эта высококвалифицированная система управления называется диктатурой, и при ней парламент не нужен совсем. Справедливости ради надо сказать, что с идеей такого усовершенствования государственного устройства мне встречаться пока не приходилось — видимо потому, что прожектерам нравится быть депутатами.

Можно ли на основании вышеизложенного держать пари, что ни одна из обсуждаемых моделей власти никогда не будет реализована? Конечно, нет — любая партия имеет право на безрассудство. Один пример политического суицида мы наблюдали, когда социал-демократы в 2001 году образовали коалицию с ЗаПЧЕЛ в Рижской думе. Социки старательно блюли латышские национальные интересы, даже улицу Дудаева не разрешили переименовать своим младшим партнерам. Хозяйственные достижения думы были весьма значительны, тем не менее ЛСДРП с треском проиграла все последующие выборы и близка к уходу в небытие. Правда, некоторые тогдашние отцы города сегодня очень неплохо устроены, а партию свою давно покинули. Может, в этом разгадка?

Но политический анализ все же должен опираться на предположение о логичном поведении игроков. А при таком поведении в обозримой перспективе модель латвийского правительства может быть только такой, как последние 15 лет: коалиция из трех-четырех латышских партий, имеющих от 50 до 60 голосов в Сейме.

Что касается описанных прожектов, то все это лицемерные разговоры в пользу бедных — тех жителей Латвии, которые наивно надеются, что противоестественные комбинации политиков могут вывести страну из тупика.