Остается только мистика, какое-то прикосновение сверхъестественных сил, которое, думаю, в той или иной мере почувствовали все. Но говорить о таких вещах трудно.
И все-таки решил написать, потому что не могу избавиться от мысли, что некий урок этой катастрофой человечеству преподнесен. Вопрос я поставил бы так: как относиться к травмам прошлого? Забывать и жить дальше? Не забывать никогда?
Это касается не только отношений между странами, но и отношений между людьми. Человек не компьютер — полностью стереть из памяти событие, нанесшее травму, невозможно. Большинство людей сталкиваются с подобными травмами в своем семейном опыте: в отношениях между детьми и родителями, между супругами… Кто-то кому-то вольно или невольно нанес глубокую рану. Ее, эту рану, можно расковыривать до бесконечности, потому что у человеческой психики, в отличие от тела, нет физических границ.
Но это путь в бездну, в никуда. Почему я недолюбливаю, например, гениального писателя Достоевского — потому что силой своего дара он привил многим своим читателям вкус к этому самому расковыриванию душевных ран. К бесконечным и, по-моему, бесплодным блужданиям по лабиринтам собственной души.
Какова цель этих блужданий? Некоторые утверждают: чтобы понять самого себя, стать мудрее… Да ничего подобного! Мудрее человека могут сделать только жизненный опыт, сближения и столкновения с другими людьми, реальные победы и поражения. Тогда как цель "внутренних путешествий" совсем иная. А именно: в тысячу первый раз нащупать былую обиду, подпитаться ее дурной энергией и выплеснуть эту мутную волну на обидчика. Или на того, кто его в данный момент замещает.
В политике это называется реваншизм.
…Я очень рад, что еще в России познакомился с несколькими финнами, и теперь имею возможность иногда приезжать в гости в Финляндию. Я совсем не идеализирую эту страну (проблем там тоже хватает), но вот отношение к этим самым травмам прошлого — очень разумное, можно сказать, образцовое.
Язык бывших господ и угнетателей — шведов — приравнен на официальном уровне к финскому. Всюду надписи на двух языках. Мне могут возразить: шведов в Финляндии всего ничего, вот финны и сделали такой подарок "безопасному" нацменьшинству. Согласен, шведов в Финляндии не очень много, но Швеция-то рядом, а это значит — шведское телевидение и радио, возможность языковой экспансии в других формах и т.д.
Но ладно, оставим шведов. Дело действительно давнее. Ну а как быть с советско-финскими войнами, отгремевшими в середине ХХ века? (Войны было две: "зимняя" 1939-40 годов и война 1941-44 годов.) Финляндия потеряла большой кусок своей территории, не говоря уже о сотнях тысяч убитых и искалеченных…
Причем у финнов, я считаю, более обоснованные причины обижаться на великого соседа, чем у тех же поляков. Русско-польские отношения — это запутанный клубок взаимных обид, притеснений, вторжений, тогда как финны никогда ничего от России не хотели, кроме желания жить собственным укладом.
Ошибается тот, кто думает, что финны забыли об этих войнах и жертвах. Как говорили в советское время, никто не забыт, ничто не забыто. В семьях хранятся альбомы с фотографиями участников войны, погибших родственников исправно поминают, военные музеи и воинские захоронения находятся в образцовом порядке.
Если бы финские руководители были такими же заносчивыми, как польские, или такими же недалекими, как латвийские, они могли бы в два счета превратить эту национальную память в государственную идеологию. Сделать из травмы знамя и размахивать им на каждом перекрестке. Как это делают, например, некоторые латвийские политики, которые довели свою психику до такого состояния, что уже ни о чем другом, кроме "оккупации", просто не могут думать и говорить…
Но финны так не поступили. Воспоминания остались, но умелая государственная рука разумно оттеснила их на обочину национального сознания. Перевела их, скажем так, с уровня государства на уровень семьи. Поэтому былая обида не управляет политикой. Прошлое не господствует над настоящим и будущим. Финны — нет, не забыли, — они просто не стали расковыривать рану, посчитав этот путь опасным и неперспективным для своего народа.
Перспективным оказалось поддерживать умеренно-доброжелательные отношения со всеми соседями, никого особенно не проклиная, но и не бросаясь никому в объятия.
Почему меня раздражают претензии поляков к России?
В отличие от тех, кто "прозрел" только тогда, когда это стало выгодно, я и в советское время знал правду о Катыни и не боялся произносить ее вслух. А раздражение мое вызвано тем, что не правды и справедливости добивались польские руководители, а исключительно унижения обидчика — России. Причем в торжественной, помпезной обстановке, в присутствии максимального числа своих VIP-персон. Чтобы унижение воспринималось острее.
Так же, как латвийские правящие из "оккупации", лидеры Польши сшили себе боевое знамя из катынского расстрела. И отправились в крестовый поход под этим знаменем.
Переходя на язык мистики, можно сказать, что за последние два десятилетия они сделали все возможное, чтобы разбудить духов войны и смерти. И разбудили.
Полное интервью опубликовано в газете "Суббота" (www.subbota.com) от 21 апреля 2010 года
