Озолиньш: в сборную Латвии не вернусь  (37)

На вопрос, собирается ли Озолиньш по окончании сезона поменять клуб (в СМИ назывался магнитогорский "Металлург" — Прим.), Сандис ответил: "Во время сезона я такие решения не принимаю. Когда турнир закончится, буду думать, играть ли дальше и где играть. К этой теме вернусь после окончания сезона". Далее, в режиме — ответ-вопрос.

— Сандис, хотели бы вы стать тренером после карьеры игрока?

— Не знаю еще. Бывает время, когда мне этот вариант кажется интересным. Но иногда бывают периоды, когда я просто не хочу думать о хоккее.

— Наблюдая почти за всеми играми "Динамо" с первого сезона видел ваш пыл, когда вы только начали играть в команде. Раньше вы никогда не упускали возможности выяснить отношения с соперником "без перчаток", а сейчас почти не прибегаете к таким мерам. В чем причина?

— Причина в том, что я слишком много штрафных минут получал! А если серьезно, то поначалу, когда я только приехал, правила были немного непривычными. Они отличаются от североамериканских. Поэтому так получалось, я хватал удаления. А сейчас уже привык, и стараюсь не подводить команду штрафами.

— В чем как кроется причина поражений "Динамо"?

— Это очень сложный момент. Полагаю, что об это тренеры лучше бы рассказали. Я бы, например, сказал, что проблема в области психологии. Мы очень стараемся, хотим победить. Но при этом нет чего-то такого внутри, что дало бы преимущество над соперником. Впрочем, думаю, с каждым годом мы все ближе к цели. Мы делаем все для того, чтобы стать более стабильной командой.

— Сандис, а вам слабо поспорить на тренировке с Пеккой Раутакаллио по поводу стратегии?

— Тренер — это начальник. Он руководит командой. Но коммуникация между игроком и тренером, безусловно, есть. Ведь на льду видны какие-то вещи, которых на бумаге не опишешь. Все делается для того, чтобы команда играла лучше и побеждала. Иногда просто чувствуешь во время матча, что что-то не получается, что-то не происходит так, как было нарисовано на бумаге. Поэтому, конечно, мы об этом говорим. И тренеры сами спрашивают. Но установка, стратегия — это все больше задача тренера. Он должен искать ответы на вопросы.

— Понятно, что вы — единственный и неповторимый игрок в "Динамо". Но хотелось бы у вас спросить, на кого вы равнялись?

— Мой кумир в детстве был Хелмут Балдерис, конечно. Я мечтал играть, как он. Но не получилось! Пришлось перейти в защиту.

— Как вы стали защитником? Ведь у вас безусловный талант форварда. Приходилось ли сдерживать себя от "походов вперед", как относились к этому разные тренеры?

— Получилось так, что мой юниорский тренер Василий Викторович Тихонов спросил, где я хотел бы играть: в нападении или в защите. Мне тогда было лет 15-16. Я подумал о том, что в нападении у меня не слишком получалось. Я как-то не так катался. И ответил: "В защите хочу". Так я стал играть в обороне. А потом уже, в Северной Америке, я узнал, что хорошие хоккеисты — это те, кто и к нападению часто подключается. Я смотрел, как Коффи играет, например, другие защитники, и понял, что мне тоже надо так попробовать. Дело в том, что у нас в чемпионате Советского Союза не было такой функции, как защитник. Это уже попозже пришлось. По-моему меня на драфт уже ставили как защитника. Но точно я этого не знаю.

— Вам больше нравится играть в рижском "Динамо" или в НХЛ? Или, может, вам не важно, где именно, главное — играть в хоккей?

— Это провокационный вопрос! Ну, конечно, не важно, где играть! В НХЛ много великолепных моментов. Но Рига — это столица моей страны. Играя на "Арене" в Риге, я испытываю какое-то такое домашнее, теплое чувство. Знаете, я вернулся домой.

— Сандис, вы прекрасно поете! Нет желания записать песню по примеру Криса Холта?

— Нет, ни в коем случае! Потому что на самом деле я вообще не умею петь. Когда дети слышат мое пение, они сразу начинают плакать. Так что оставим эту тему тем, кто умеет. Я же не могу конкурировать с Холтом, в самом деле.

— Осенью в одном из рижских ресторанов состоялась презентация фирменного меню "Динамо". А вы сами дома готовите? Любите ли вы сладкое?

— Сладкое люблю очень! Дома готовить — уф… Тяжело получается у меня это. Только если очень надо, могу сварить пельмени.

— Какой у вас гандикап в гольфе? Ваше самое большое достижение? Кто лучший гольфист среди хоккеистов?

— Если говорить о "Динамо", то Крис Холт. Про других не знаю. Но много хороших хоккеистов, которые играют в гольф. Знаю, что некоторые даже подумывают о профессиональной карьере в гольфе после хоккея. Сложно из них кого-то выбрать. О рекорде: не хочу ошибиться, но принадлежит он одному из скандинавов. 63 или 65 — точно не помню. Это было несколько лет назад.

— Когда вы взяли Кубок Стэнли в свои руки, какая мысль появилась в первую очередь? "Я первый в Латвии, кто сделал это" или " Ура, отдых", а, может, что-то другое?

— Забавно, но я не помню… Это было так давно. К тому же это был такой эмоциональный момент, что я, наверное, и не мог бы запомнить, какие мысли мне приходили в голову. Было просто очень приятно получить эту награду, было восхищение тем результатом, которого мы достигли. А когда не разрешили привезти Кубок Стэнли в Ригу, это было, мягко говоря, неприятно. Я так понимаю: если не давать, то уже всем. А выборочно не давать Кубок — это нечестно. Они же тогда его отвезли и в Швецию, и в Финляндию, кажется, в Чехию. А мне не разрешили. Не очень веселое настроение тогда было по этому поводу.

— Вы играли с Артуром Ирбе в одном клубе и в одной сборной. Дружили ли вы? Поддерживали друг друга? Или у вас были просто рабочие отношения? Поддерживаете ли вы связь теперь?

— Конечно, мы продолжаем поддерживать отношения. В Северную Америку он уехал на полгода раньше меня. Поэтому когда я туда приехал, Артур мне очень сильно помогал. Все объяснял, знакомил с американской жизнью, бытом, хоккеем. Поначалу очень много переводил во время тренировок и собраний, чтобы я понимал, о чем говорил тренер. И вне поля он тоже был моим наставником.

— Какой город в России вам больше всего понравился и запомнился? Нет ли у вас ностальгии по Америке?

— Я никогда не бывал раньше в Хабаровске! Конечно, могли бы обойтись без перемены времени, но было интересно. Что касается ностальгии по Америке… Как-то привыкаешь, знаете. Работаешь, все время чем-то занят, нет времени скучать. Ну и к тому же, как я говорил, я счастлив играть в Риге.

— Правда ли, что в годы вашей юности был эпизод, когда вы могли бросить заниматься и уйти из хоккея ?

— Да, правда. Было такое.

— Кто из ваших тренеров, под чьим руководством приходилось играть, самый добрый, а кто — самый жесткий?

— Самый добрый — Джордж Кингстон. Хотя в мой первый год в НХЛ он, наверное, был самым жестким. Хотя жестких тренеров было очень много в моей карьере. Понятно, если команда выигрывает, то легче быть добрым тренером.

— Чего вы ждете от нового тренера сборной Латвии — Теда Нолана? Знакомы ли вы с ним ?

— Нет, я с ним не знаком. Поэтому не могу сказать, чего от него ждать в каких ситуациях. Наверняка, у него самого сейчас очень много свежих впечатлений. У него будет всего месяц на то, чтобы познакомиться с ребятами, с командой, поменять игру, освоиться. В общем, это будет большая работа — подготовка к чемпионату мира. И не только для него лично.

— Тед Нолан заявил, что мечтает видеть в сборной вас. Измените свое решение не выступать больше в сборной?

— Нет.