"Два латыша — три партии". Шутка, в которой есть доля правды: как выглядел Сейм 100 лет назад  (1)

Между Первой и Второй мировыми войнами Латвия успела выбрать четыре Сейма. Выборы пятого должны были пройти осенью 1934 года, но в мае того же года премьер-министр Карлис Улманис распустил парламент и взял власть в свои руки. Необходимость переворота Улманис и его сторонники объясняли тем, что в Латвия погрузилась в кризис демократии: молодая республика якобы просто не была готова к такой форме управления.

Улманис был отчасти прав. Либеральное законодательство и отсутствие барьера (сейчас он составляет 5%) привело к тому, что парламенты первых созывов были раздробленными: бывали случаи, когда в Сейм проходили "списки" из одного человека. 100 мест в парламенте делили 20 и более партий, и мелкие политические силы получали непропорциональное влияние. В итоге с 1923 по 1934 годы в стране сменилось 13 правительств.

Политик и общественный деятель Адолфс Кливе (Латвийский крестьянский союз, депутат Сейма трех первых созывов) вспоминает, что для выдвижения списка на выборы было достаточно 100 подписей совершеннолетних граждан Латвии: "Центральная избирательная комиссия должна была заботиться о том, чтобы этот список получил каждый избиратель в соответствующем округе. Эту свободу самым гротескным образом использовали некоторые активные политики в Риге. В районе Земгальского моста они останавливали прохожих и просили согласиться на то, чтобы их кандидатуры были выдвинуты на выборах во второй Сейм — утверждая, что ничего платить не нужно, и что в списке будет всего пять кандидатов, так как больше все равно никто не пройдет". Они быстро набрали список, а потом тем же способом, но предлагая по два лата, набрали 103 подписи в его поддержку.

Современный политолог Янис Икстенс полагает, что именно тогда, в межвоенный период, конструкция "два латыша — три партии" и стала популярной: "С одной стороны, это даже хорошо. У избирателя есть возможность для выбора. (..) Плохо то, что избирателю, который не слишком следит за процессом, трудно охватить все это "богатство". Он чувствует себя потерянным".

Икстенс полагает, что при первой республике у избирателей было ощущение, что их голос на что-то влияет. Они видели результат своего голосования и своих представителей в парламенте. Сейчас эта ситуация изменилась: часть проголосовавших не видит, что их интересны представлены в Сейме. Кроме того, нужно иметь в виду то, что представители русскоязычных (Икстенс называет их "восточные славяне") проходят в парламент в массовом порядке, но в правительство не попадают. Это может вызывать разочарование у избирателей.

В целом политолог не ждет, что под влиянием войны в Украине степень участия в выборах среди населения вырастет.