Альфред Рубикс, продолжающий бредить о превосходстве советской системы и ожидаемой победе коммунизма во всем мире, представляет Латвию в Европарламенте и даже может водить автомобиль. Зато для многих десятков людей, которые во время оккупации осмеливались публично выступать против власти, которую тогда представлял Рубикс, все еще в силе психиатрические диагнозы, например, "параноидальная шизофрения" — бред и фантазии о вещах, которых на самом деле нет.
Можно считать, что оккупация Латвии была "освобождением". В демократической Латвии в каком-то смысле даже стильно писать в газетах и рассказывать по телевидению, что в советские годы в Латвии был расцвет экономики и благополучия. Ведь это означает — быть экстравагантным, отличаться от большинства. Но тем немногим, которые публично возражали против такого мнения во время оккупации и за это были отправлены в психиатрические лечебницы, и сегодня не дана возможность работать в ряде профессий, не говоря уже о вождении машины.
В понедельник партии правительственной коалиции наконец решили разобраться с этим абсурдом и несправедливостью. Коалиция решила поддержать поправки к закону "О реабилитации незаконно репрессированных лиц", чтобы оправдать всех людей, которые, как сказано в заявлении инициаторов поправок, "Единства", "без решения суда из-за политических взглядов или действий необоснованно были помещены в психиатрические больницы для принудительного лечения".
Советский суд и справедливость
Однако те репрессированные, которые в советские годы выражали неприемлемые для режима политические взгляды и за это были подвергнуты принудительному психиатрическому лечению, могут встревожиться по поводу своих шансов наконец освободиться от унизительного клейма, увидев в процитированном заявлении слово "необоснованно". Если за политические взгляды могли репрессировать "необоснованно", то получается, что могли и обоснованно?
Именно так — все еще утверждают некоторые психиатры, часть которых начала свою карьеру в советские годы. Их аргументы в лучшем случае ограничиваются следующей логикой: если у человека были антисоветские взгляды, это само по себе не означало, что он не был психически болен. В худшем случае логика такова: только психически ненормальный человек в те времена мог осмелиться открыто говорить то, что думает. Бывшая советская политзаключенная Лидия Доронина-Ласмане в октябре в программе "Ничего личного" рассказывала, что именно такую мысль репрессированные слышали от одного врача в Рижской Психиатрической больнице, когда в очередной раз интересовались насчет возможности снять советский диагноз.
В марте прошлого года психиатр Анита Апсите заявила Latvijas avīze: "Если человек совершенно здоров психически, он знает, при какой системе живет, знает, как и где надо говорить, знает, какова реальность жизни". Поэтому, по ее мнению, "не было ни одного человека, которому необоснованно поставили такой диагноз", "никому не ставят диагноз из-за политических взглядов". Более того: "В ЧК ведь работали умные люди. Они видели, с кем имеют дело — со здоровыми или больными".
С ней согласна эксперт по судебной психиатрии Расма Клотиня: "У шизофренических больных бывают разные взгляды, в том числе и политические. За взгляды диагноз не ставят. ЧК не мог заставить это сделать".
Вице-президент Латвийской Ассоциации психиатров Бирута Купча в октябре прошлого года в программе Латвийского радио Krustpunktā заявила, что не знает ни одного случая в Латвии, когда человека лечили в психиатрической больнице из-за его политических убеждений. По ее словам, единственный способ, как определить, есть ли основания для реабилитации, это проведение проверок сейчас.
Наверное, не трудно представить, какими будут итоги обследований, если их проведут процитированные врачи.
Однако попытки некоторых психиатров сохранить честь халата противоречат реальности советской жизни. Генсек ЦК КПСС Никита Хрущов уже в 1959 году заявил, что советской власти сопротивляются только психически больные. Это не была пустая риторика. В советских законах были статьи, которые предусматривали принудительное лечение в психиатрической больнице за антисоветскую деятельность. По ним в Советском Союзе были осуждены тысячи людей.
Однако лобби психиатров в Латвии так сильно повлияло на законодателей, что даже для реабилитированных политизаключенных остался в силе советский диагноз. Например, Гедерт Мелнгайлис, которого чекисты в белых халатах пять с половиной лет по приговору суда мучили в психиатрической клинике, все еще живет с тем диагнозом. Также и Иван Яхимович, который протестовал против оккупации Чехословакии в 1968 году, и который по приговору Верховного суда был направлен в психиатрическую больницу в Благовещенске, а затем переведен в Рижскую психоневрологическую больницу. За его освобождение выступали Папа Римский Иоанн Павел II, президент США Рональд Рейган, премьер Великобритании Маргарет Тэтчер.
Затянувшаяся несправедливость
В еще худшей ситуации находятся те, кого из подвалов ЧК напрямую доставили в психушку. Они даже не реабилитированы как жертвы советских репрессий. Законодатели полагают, что таких может быть около 30.
В 1990 году Верховный совет принял закон "О реабилитации незаконно репрессированных лиц", который предусматривал реабилитацию всех тех, кто с или без решения суда был репрессирован за действия, которые в советские годы считались антигосударственными. Но в отношении тех, кого пытали в психиатрических больницах, в законе сказано, что реабилитации подлежат лица, "к которым по решению суда применялись принудительные средства медицинского характера".
На этот закон ссылается закон 1997 года "О предоставлении статуса политрепрессированного лицам, пострадавшим от коммунистического и нацистского режима". Пострадавшими признаются и те, кого "в принудительном порядке разместили в учреждениях, где к ним применялись принудительные средства медицинского характера". Но "удостоверение политрепрессированного" им можно выдать только на основании "удостоверения о реабилитации". А его получить нельзя, если не было решения советского суда о направлении на принудительное лечение.
Один из авторов поддержанного коалицией проекта Андрей Юдин подчеркивает, что ситуация сложная, так как юристы не могут поставить или отменить медицинский диагноз. Однако нельзя унижать пострадавших, снова направляя их на медицинские консилиумы. Тем более, что среди репрессированных могут быть и те, у кого действительно были какие-то медицинские индикации, но которых направили на принудительное лечение по политическим мотивам. Еще следует добавить, что "лечение" (пытки) обычно проводилось так, чтобы психически сломать человека, и иногда это удавалось. Было бы очень непорядочно, если бы теперь врачи признали обоснованным диагноз для людей, психику которых изуродовали чекисты.
Поправки предусматривают, что репрессированные лица могут обратиться в прокуратуру с просьбой принять решение об их реабилитации. Следует надеяться, что больше не будет дискуссий об "обоснованном" или "необоснованном" заточении в медицинских учреждениях. Прокуратура — это не медицинский консилиум. Достаточно того, что будет установлены политические мотивы лечения.
Хотелось бы также надеяться, что политики воздержатся от создания политического капитала за счет репрессированных, как это, например, пытался делать омбудсмен Юрис Янсонс. В свое время он предоставил одному из репрессированных бюрократическую отписку о том, что "с момента события" прошло больше года, поэтому "невозможно провести объективную и соответствующую проверку". В октябре тот же Янсонс обвинял Сейм в том, что несправедливость продолжается, и это якобы "свидетельствует о том, что у правящей элиты нет ничего общего с законностью и справедливостью". Несправедливость, которая продолжается 23 года (фактически косвенное признание законности чекистских репрессий) — это пятно позора для латвийского государства. И гордиться по поводу запоздалой ликвидации такого пятна не стоит.
Перевод DELFI. Оригинал здесь
Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!
