Сармите Элерте. Для сплоченной и многообразной Латвии

Правда, в начале своей статьи господин Бузаев для верности пугает своих читателей тем, что "нелатыши вообще являются для государства гораздо более нежелательными персонами, чем рядовые представители коренной нации" — чтобы, так сказать, воображаемая аудитория не утратила бдительности (или предрассудков), читая о принципах национальной идентичности и интеграции. Я с мнением автора не согласна.

В Латвии живут представители 140 национальных меньшинств, и 144-я статья Сатверсме гласит: "У лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам, есть право сохранять и развивать свой язык, этническое и культурное своеобразие". И между войнами, и после восстановления независимости в Латвии жили представители нацменьшинств. Согласно латвийскому уточнению, сделанному при присоединении ко Всеобщей декларации по защите прав нацменьшинств, национальными меньшинствами являются "граждане Латвии, которые в культурном, религиозном или языковом смысле отличаются от латышей, поколениями проживали на территории Латвии и считают себя принадлежащими к латвийскому государству и обществу, желая сохранять и развивать свою культуру, религию или язык". Таким образом, в понимании 1-й статьи Сатверсме, латвийский народ формирует общность граждан Латвии: латыши, как основная нация, и национальные меньшинства.

Что же касается неграждан, то проблемы Латвии похожи на проблемы Европы. Эти люди, несмотря на сравнительно простой процесс натурализации и получения гражданства в Латвии, не смогли или не захотели получить гражданство, заодно выучив язык, и живут в своем параллельном мире. Возможно, уже на протяжении нескольких поколений. Эти люди, так же, как иммигранты в других странах Европы, в Латвии появились в 50-70 годах прошлого века. И так же, как в Европе, мы должны стараться предлагать способы и средства, которые позволят этим людям включиться в общество. То же самое сказано в Немецкой программе интеграции иммигрантов: "Общество не может долго выдерживать внутренний раскол, который создает разница культур. Говорить на одном языке и принимать основные ценности принимающего общества — основное требование для сохранения социального единства". Или, как говорит премьер-министр Великобритании Дэвид Камерон: "Вместо того, чтобы призывать людей жить раздельно, нам нужно четкое ощущение общей национальной идентичности, открытой для каждого. […] Это подразумевает уверенность в том, что иммигранты говорят на языке их новой страны, и уверенность в том, что людей обучают общей культуре". Или, как заявляет президент Франции Николя Саркози: "Если вы пришли во Францию, вы должны влиться в единое общество, и это — французское национальное общество. Если вы не можете этого принять, то вы неприемлемы для Франции. […] Французская нация не может принять ситуацию, когда [иммигранты] меняют ее стиль жизни"

Бузаев говорит: "Уже сама основа интеграции на базе только одного из языков в двуязычной стране вызывает сомнения в том, что мы говорим именно об интеграции, а не об ассимиляции". В моем понимании, интеграция означает сплочение общества на общей основе. В Латвии, как и в других национальных государствах Европы, этой основной являются язык, культурное пространство, общая социальная (историческая) память. Это значит также, что, помимо этого общего чувства сопричастности, представители нацменьшинств, в соответствии с гарантированными конституционными правами, сохраняют свою идентичность.

Латвийская политика национальной идентичности и интеграции общества подчеркивает принцип дополнения идентичностей, в соответствии с которым "разные идентичности не исключают, а обогащают друг друга. Идентичности национальных меньшинств существуют и развивают вместе с латышской идентичностью. У одного индивида может быть одновременно две или несколько идентичностей (этническая, латышская, европейская, глобальная и т.д.)". Об этом сказано во введении к Программе национальной идентичности и интеграции. В свою очередь представителям государства-нации надлежит с уважением и интересом относиться к разнообразию, которое включает принцип "открытой латышскости", который и сформулирован во введении. В свою очередь ассимиляция означает, что для человека неважно сохранение своей идентичности нацменьшинства, и он полностью принимает латышскую идентичность. Индивид может избрать и такую тактику.

Хотелось бы особое внимание уделить формулировкам в процитированном предложении Бузаева. Он говорит о "двуязычной стране". То есть он забывает о "нелатышах", которые представляют 140 различных национальностей и множество языков. На самом деле, Бузаев говорит об одной группе людей — русскоязычных. Хочу подчеркнуть: не существует такого национального меньшинства — "русскоязычные". Введение особых прав для "русскоязычных" означало бы ущемление прав 140 нацменьшинств на сохранение своих особенностей.

Если латыши, бежавшие от советской оккупации во время Второй мировой войны, довольно компактно селились в каком-нибудь канадском или шведском городе, если латыши сейчас компактно поселились в каком-нибудь ирландском поселке, это не значит, что они требуют признать латышский язык официальным или государственным. Они осознают, что они — иммигранты. Они изучают язык, стремятся познать культуру и образ жизни. Осмелюсь отметить, что они благодарны стране и государству, которое их приняло.

В результате осознанной политики русификации на протяжении 50 лет в Латвию прибыли 1,5 млн. иммигрантов из СССР, около половины из них здесь поселились. От этой политики русификации пострадали не только латыши, но и представители нацменьшинств. Возможно, на формирование сплоченного общества в латвийском национальном государстве потребуются годы и десятилетия. Цель национальной идентичности и интеграции — поддержать сплоченное общество, где часть граждан одновременно с латышской идентичностью с той или иной интенсивностью поддерживает свою идентичность национального меньшинства. Такие сплоченность и многообразие сделали бы Латвию сильной и привлекательной.

Перевод DELFI