До сих пор мы кокетничали, что, мол, первый шаг в вопросе Висагины должна сделать Литва, которой нужно самой разобраться со своими внутриполитическими коллизиями. Однако в тот момент, когда Литва выполнила свое домашнее задание, оказалось, что мы вообще не думали, не дискутировали и не решили, выгодно ли нам участвовать в этом проекте. И похоже, что проект Висагины может стать для Латвии таким же разбазариванием средств, как печально известная закупка поездов, только сумма затрат, убытки и ошибки будут еще масштабнее.
До сих пор высказывания об участии Латвии в проекте Висагинской АЭС рассматривались в основном в контексте Балтийского сотрудничества и коммерческого аспекта самого проекта. А главный вопрос – выгодно ли участие в этом проекте Латвии? – оставался в стороне. Это демонстрация чрезвычайно поверхностного видения ситуации, есть целый ряд важных аспектов, которые нужно осознать, проанализировать, и о которых надо дискутировать перед тем, как принять окончательное решение.
В первую очередь, нужно ясно и прямо объяснить обществу, какие блага сулит Латвии участие в Висагинском проекте, и что страна потеряет, если не будет в нем участвовать.
До сих пор многие политики пытаются ввести общество в заблуждение, что, мол права совладения в Висагине обеспечат латвийских потребителей дешевой электроэнергией. Это не компетентное утверждение, поскольку согласно установленной модели рынка электроэнергии, Латвии придется закупать электроэнергию у Висагинской АЭС по рыночной цене, также как мы сейчас закупаем электроэнергию в своей ГЭС на Даугаве, хотя ее себестоимость намного ниже.
Если в этом проекте как совладелец примет участие Latvenergo, вложив в него свои инвестиции, возможно, что электроэнергию, себестоимость которой будет ниже рыночной цене, удастся продавать с прибылью, и это позволит заработать. Но нужно помнить о том, что прибыль возможна только в случае, если проект будет коммерчески успешным, если же Висагинская АЭС будет работать с убытки, то соответственно, убытки понесет и наше Latvenergo.
Поэтому возникает очень важный вопрос, от ответа на который политики предпочитают уходить – как будет обеспечено необходимое финансирование Висагины?
Участие Латвии в этом проекте может оценивать примерно в миллиард евро, и если правительство не врет, что государство в реализации этого проекта не возьмет на себя никакие финансовые обязательства, то это сделает Latvenergo. Возникает еще ряд важных вопросов, на которые следовало бы ответить. Как это предприятие сможет обеспечить такой объем финансирования проекта, если абсолютно понятно, что в его распоряжении нет таких ресурсов? И как участие в проекте скажется на деятельности предприятия в Латвии и его кредитном рейтинге – как это повлияет на способность Latvenergo обеспечивать необходимые инвестиции, чтобы содержать и развивать необходимую инфраструктуру (сети, ГЭС и так далее) в самой Латвии?
Ясно одно – чтобы привлечь необходимое финансирование на проект Висагинской ГЭС, Latvenergo придется занимать деньги и кредиторам будет необходимо предоставить приемлемые гарантии. Почти риторический вопрос – чем Latvenergo сможет гарантировать возврат этих денег? И на этот вопрос тоже нужно отвечать.
Скорее всего, Latvenergo будет вынуждено гарантировать возврат кредита своими активами – гидроэлектростанциями, сетями и другой инфраструктурой, которая имеет огромное значение и критически важна для Латвии. Это будет означать, что вся столь необходимая стране инфраструктура будет зависеть от этого проекта – проекта, который реализуется в другой стране, с помощью технологий, о которых у нас нет ни малейшего представления. К тому же у нас не будет почти никаких возможностей контролировать ход проекта, на целый ряд процессов мы повлиять не сможем, поскольку нам не хватает ни компетентности, ни способности осмыслить происходящее и тем более осуществлять надзор за происходящим.
Еще один, до сих пор не упоминавшийся аспект – так называемая «ответственность акционеров за возможный ядерный ущерб». Как акционеры поделят эту ответственность? За что, чем и в какой мере будет отвечать Latvenergo?
Также до сих пор не упоминалось и то, каким будет механизм утилизации (decomissioning) атомной электростанции, когда она выработает свой срок, и ее нужно будет ликвидировать. В мировой практике для этого создается фонд накоплений, в который поступает часть средств, вырученных от продажи электроэнергии, это как бы пенсионный фонд АЭС, который обеспечивает уход объекта на покой после завершения эксплуатации. Из средств такого фонда финансируется как ликвидация самого объекта, так и приведение в порядок впоследствии территорий, которую занималась станция – вплоть до высадки газонов. Будет ли создан такой фонд и при Висагинской АЭС, кто будет держателем этих средств, как будут вноситься средства, кто будет ими управлять, кто будет за это отвечать – об этом пока тоже ничего не говорится.
Не менее важен для Латвии еще один вопрос – что будет происходить с использованным ядерным топливом?
Ведь на самом деле большие риски создает не сама ядерная станция, поскольку ядерная безопасность нового поколения станций находится на очень высоком уровне. Самые большие риски возможного ядерного заражения связаны с тем, что происходит с использованным ядерным топливом. Где и как топливо будут хранить, как и по каким маршрутам транспортировать? Как будет ли обеспечена безопасность людей и окружающей среды? Об этом вообще ничего не слышно.
К тому же нам предлагается технология производства электроэнергии, которая наиболее эффективна с экономической точки зрения, что выгодно для инвестора. Но эта технология требует более высокую степень систем безопасности – будем ли мы в состоянии контролировать, чтобы эта система была обеспечены соответствующими решениями и инициативами? Технология, которую предлагает Hitachi, нуждается в так называемой «активной системе безопасности», такой же, как у Фукусимы. К этой технологии не применима так называемая «пассивная система безопасности», которая обеспечивает самодостаточную безопасность станции, независящую от активного участия других внешних систем. Одна из основных причин катастрофы на Фукусиме – активная система безопасности не смогла начать соответствующее активное функционирование из-за внешних факторов…
Это только несколько аспектов, которые не менее важны, чем коммерческие. Но даже, если есть желание оценивать этот проект только через узкий коммерческий аспект, все равно мы падаем в «черную дыру»!
Мы инвестируем целый миллиард евро в экономику другой страны, а взамен получим только 20% долей Висагины, а Литва получит: новый проект миллиардных инвестиций, новые рабочие места, увеличение поступлений в виде налогов, новую инфраструктуру, возможности развивать новые отрасли науки. На Литву будет приходиться самая большая доля Висагины – 38%.
При участии в этом проекте следовало бы требовать не только большую долю совладения Висагиной, но и выдвигать дополнительные условия. Например, требовать, чтобы какая-то часть инфраструктуры, обслуживающей проект, размещалась в Латвии, требовать гарантий на получение заказов, связанных с выполнением проекта, привлекать к проекту латвийских инженеров, ученых и так далее. Поскольку в этой сфере у Литвы никаких преимуществ на самом деле нет (если не считать национальное самоуважение!), почти весь человеческий капитал им тоже придется готовить заново.
Я уделил внимание только некоторым важным аспектам, в отношении которых у Латвии должна быть ясная позиция еще до того, как будет дан ответ на вопрос, участвовать ли нашей стране в проекте.
И если мы уже заявили, что готовы вложить миллиард евро в энергетику, то может быть, сначала нужно обсудить, а не выгоднее ли этот миллиард использовать с большей пользой, получить большую отдачу для своего народного хозяйства?
К тому же нужно сознавать, что мы находимся не в той ситуации, в которой находится Литва. В последние годы Литва почти ничего не инвестировала в развитие энергетики, в отличие от нас. Мы сейчас почти полностью обеспечиваем себя современными, конкурентоспособными мощностями. Эстонцы могут предлагать на нашем рынке дешевую электроэнергию, только благодаря тому, что настояли на выдаче Нарвской электростанции разрешения от Европы на работу без выплат квот по выбросу CO2. Литовцы же вынуждены покупать около двух третей электроэнергии в России, поскольку производить электроэнергию самим на своих старых станциях – это очень дорого. Вот они кровно заинтересованы в Висагине.
Наши соседи заинтересованы в реализации Висагинского проекта куда больше нас, поэтому они должны сделать Латвии такое предложение, от которого мы не сможем отказаться. Нам не надо бежать в этой ситуации впереди паравоза. В свою очередь, самой Латвии нужно оценить альтернативные возможности инвестиций в улучшение своего энергоснабжения. В первую очередь, это должны быть вложения в повышение энергоэффективности, поскольку в этой сфере мы отстаем не только от развитых стран, но и от соседних литовцев и эстонцев. В обеспечении этого процесса мы можем использовать своих инженеров, ученых, развивая целую отрасль. А свои инновационные решения в этой сфере мы могли бы экспортировать в другие страны – в том числе, в Литву.
Еще одна сфера, в которую следовало бы инвестировать – более эффективное использование своих возобновляемых энергоресурсов.
Но как-то не слышно , чтобы всем эти возможностям была дана оценка, чтобы они сравнивались с теми благами, которые теоретически может дать Висагина. Что же тогда дает основания ответственным должностным лицам громко агитировать за необходимость участия Латвии в предложенном Висагинском проекте?
Также не обсуждается и оценка рисков в контексте конвергенции технологий. Стремительно развивающиеся технологии возобновляемых ресурсов, создающиеся первые реакторы ядерного синтеза и так далее – это уже никакое не чудо, это уже реальность. Может получиться так, что через каких-то пять-десять лет технология Висагинской АЭС, которая еще не будет даже запущена, будет уже считаться «ретро-технологией», в которую мы вложили целый миллиард и будем вынуждены ее использовать еще лет 40-50.
Поэтому очень важно смотреть на ситуацию шире – что мы можем лучше для народного хозяйства использовать готовность вложить целый миллиард. Так же, как и в ситуации с Pasažieru vilciens, следовало бы думать, чтобы вложения способствовали не только получению желаемого товару, но и подъему своего производства, развитию отрасли с большим экспортным потенциалом и большим числом рабочих мест. Нашему премьер-министру, министру экономики и другим государственным мужам уже сейчас следовало бы вести переговоры с потенциальными заказчиками о возможных поставках поездов в Казахстан, Узбекистран и другие страны , не сидеть здесь, имитируя опять имитировать бурную деятельность в стакане воды, огрызаясь по поводу этих 100 миллионов, которые мы сами у себя отобрали, побежав жаловаться сами же на себя в Европу, вместо того, чтобы самим на месте со всем разобраться (хороший показатель нашей дееспособности и того, как в нашей стране принимаются ответственные решения). Возможно, что тогда бы нам не пришлось вообще молиться на Европу.
Если мы не способны обеспечить заключение корректного, отвечающего государственным интересам договора о нам же самим необходимых поездах, то каким тогда будет для Латвии договор по Висагинской АЭС? Ведь у Латвии сейчас нет ни ясного представления о предмете этого договора, нет компетентности, чтобы его оценить. К тому же надо учитывать, что у конкурирующих участников проекта, в первую очередь, у литовцев есть свои интересы. Зная то, какие способности защищать свои национальные интересы Латвия демонстрировала до сих пор, какой результат можно ожидать от договора по Висагине, если правительство не в состоянии сможем ли мы обеспечить отвечающую нашим интересам реализацию проекта, когда это зависит только от нас самих?