Многие из этих жертв не дождались суда. Они просто попали в списки, их нужно было расстрелять во имя революции. Петерс якобы однажды пожалел, что ему приходилось пользоваться пистолетом. Может быть, но в революционном запале он наверняка радовался возможности убрать с дороги все классовые отбросы и пособников буржуазии. Тогда это было ему очень выгодно. Товарищ Петерс, а с ним и многие другие революционеры латышского происхождения, активно участвовали в создании этой классово правильной системы идеологической справедливости. Расстрелять без суда и следствия или хорошенько пытать и заставить сознаться во всех смертных грехах было правильно, удобно и быстро.
Но наступил момент, когда взлелеянная ими идеологическая машина, основанная вовсе не на законе и справедливости, повернулась против них самих. Во многих свидетельствах о смерти латышских революционеров или списках о массовом исполнении смертной казни значится 1937-1939 год. Товарища Петерса при жизни называли "красным палачом", писали, что у него руки по плечо в крови. После смерти он оказался в списках товарищей, "репрессированных Сталиным". Да, не было хорошо, справедливо и правильно, что его вот так посадили и расстреляли, обвинив в преступлениях, которые он не совершал, сфабриковав дело и пустив пулю в лоб. Но надо понимать, что он сам был автором этой системы. Он сам создал принцип, согласно которому нужна лишь подпись, чтобы кого-то расстрелять, пытать, избивать, пока из окровавленного рта не будет выдавлено признание, пока обвиняемые не начнут умолять, чтобы их наконец застрелили. Не только товарищ Петерс, но и многие другие революционные активисты, которые во время чисток 1930-х пережили неожиданное обвинение и смерть, сами усердно трудились, чтобы эта беззаконная, суровая и до ужаса несправедливая система была тщательно закреплена, отработана и не скрипела даже при максимальном количестве перемалываемых костей.