Средний латышский президент на вопрос, как он думает, остановится ли Россия в Крыму или все же пойдет дальше, отвечает, что он так не думает.
На вопрос, находится ли Латвия в безопасности, средний латышский президент еще в марте обещает: "В мае я попытаюсь побыть в разных местах около границы, чтобы убедиться лично".
Средний латышский президент на вопрос, доверяет ли он России, отвечает, что сначала надо понять, что подразумевается под Россией.
Средний латышский президент думает, что утратил доверие к Кремлю, хотя на самом деле он вообще утратил доверие.
Люди попадают на посты разными путям. Иногда они очень хотят выполнять какую-то работу и всеми силами стремятся занять желанное место. Иногда жизнь носит их, будто комок сухой травы по заросшим полям, и неожиданно доставляет туда, где их никто не ждал, и куда их не приглашали. Одни тут же начинают искать другое место, чтобы обрести какой-то смысл своего существования, другие готовы смириться с неожиданной ситуацией и заполняют образовавшуюся пустоту, пытаясь не делать резких движений и не привлекать к себе лишнее внимание.
Президент Латвии Андрис Безриньш попал на этот пост в результате своеобразных политических компромиссов. В качестве кандидата он появился в последний момент и, судя по растерянному выражению лица, сам не думал, что всерьез баллотируется на высшую должность в стране. Какое-то время он пытался особо не вмешиваться в политику, утвердив многих избирателей во мнении, что президент в Латвии вообще не нужен. Мол, нет его ни в Юрмальской резиденции, ни в Рижском замке, и ничего, все спокойно. А затем еще тот пожар — совсем как знамение, что и рабочий кабинет ему ни к чему. Работы-то нет.
Не знаю, в результате каких кармических заслуг это было достигнуто. Возможно, в прежних жизнях он на папирусной лодочке спас тонущих детей Атлантиды или голой грудью встал на пути лавы Везувия в момент гибели Помпеи. Удивительная история успеха в каком-то смысле даже вдохновляла и внушала надежду, что хорошо жить, ничего не делая, можно и здесь, в измученной экономическим кризисом и национальными комплексами Латвии. Избиратели охотно приняли эту ситуацию как занятную форму демократического элитаризма — поскольку на всех благ не хватает, выберем хотя бы одного, кому будет полагаться машина, квартира и зарубежные поездки. Ирония судьбы заключалась в том, что как раз ему это было не нужно.
Своеобразное латышское смущение охватывало жителей страны лишь пару раз в году — когда из-за устаревших и анахронических традиций Андрису Берзиньшу приходилось влезать в телевизор с новогодней речью или, не дай Бог, ездить в Америку. Правда, чувство стыда средний латыш пытался погасить латышской жалостливостью и солидарностью. Так сказать, не знаем мы этого английского, и никакие мы не ораторы. И президент у нас такой же. Средний.
Никто не ожидал сезонного обострения шизофрении в соседней стране, которое вызвало острую потребность занять более-менее ясную позицию. Президент Латвии поступил совсем как забытый начальством офисный работник, которому никто не объяснил его обязанности и объем работы. Любой бездельник, которого застали за ничегонеделанием, знает, что лучшая защита — это неопределенные и максимально запутанные объяснения. Отвечая на прямые вопросы журналистов, Андрис Берзиньш четко и уверенно продолжал употреблять такие выражения как: "Поэтому, что я сказал об этих технических средствах и наших способностях, скажем, защитить наши границы, там надо добавить это наше техническое обеспечение", или "Ну, конечно, с обоими министрами мы встречаемся очень регулярно, ведь к ним поступает информация по разным каналам, и тогда мы пытаемся все время собрать вместе и соответственно проинформировать также председателя Сейма и премьера, чтобы они понимали, где мы находимся, что происходит".
Быть может, в конце концов это окажется нашим секретным оружием, которое смешает все карты противников и выбьет пробки в их системах обороны. Но все же хотелось бы, чтобы на посту президента был какой-нибудь президент.
Перевод DELFI. Оригинал здесь
