То, что господину Ринкевичу нравятся не Карлины, а Карлисы, было известно уже годами. Извините, дорогие латышские гомофобы, например, я в этом действительно не усматривал ничего особенного. Какая разница, какую личную жизнь ведет человек на государственном посту, если это не влияет на его работу на этом самом посту.
Конечно же, теперь все изменилось. И вовсе не из-за какого-нибудь ужасного заговора: сам господин Ринкевич по известным лишь ему одному (и, может, еще некоторым) причинам решил сделать свою личную жизнь публичной.
Никогда не понимал, зачем люди с энтузиазмом выкладывают перед восторженными копрофагами детали своей личной и даже физиологической жизни. Видно, у них имеется такая непреодолимая потребность. Да и кто может им это запретить?
